Андрей Ильин - Увидеть Париж – и победить!

– Врёшь ты всё!

– Кабы хотел соврать, придумал бы чего попроще. А такое… такое даже в пьяном виде не приснится. Хотя понимаю, сам бы в глаза плюнул тому, кто такую басню рассказал.

– Команду ты собрал?

– Частично я, своих бойцов-официантов подтянул. А остальные, которые клоуны – это не мои. Я их даже в лицо не видел, только носы и уши.

– Твои задачи?

– Отсматривать, страховать, подменять, подчищать.

– И своих?

– И моих. Как в боевых условиях – тут без вариантов. Это моя работа.

– Что дальше?

– Дальше? Дальше ты, как черт из табакерки. И всё кувырком. Хорошо ты тут всё сладил.

– Почему я?

– Больше некому. Последний живой всегда и есть самый хитрый и главный. В остатке только ты, остальные уже на небесах. Вот и выходит…

Верно мыслит. Опасно.

– Адреса, мейлы, пароли?

– Пиши…

Вспоминает, диктует почти без запинки. Ничего не просит, хотя надеется. Все надеются до последней секунды.

Слушать, улыбаться, переспрашивать, детали обсуждать, чтобы поверил, расслабился и… принял неожиданную, мгновенную, милосердную смерть. Лучше, когда люди умирают счастливыми. И спокойнее – и жертве, и палачу. Но почему-то кажется, что ему счастливая смерть ни к чему, потому как он с ней накоротке знаком. Не нужен ему обман.

– Какого хрена тебя сюда занесло?

– Нас всех одним хреном – были служба, звездочки, выслуга, да враз ничего не стало.

– А чего так?

– Генералу одному из арбатского военного округа про службу нашу объяснил. Доходчиво. Ну и получил на что нарывался – по самые погоны. А дальше как у всех: ни кола, ни двора, ни работы. На руках «волчий билет», дочки-близняшки и женабиблиотекарша с минималкой, на которую два раза в магазин сходить. Вот и пришлось…

Не жалуется, просто рассказывает, потому что такое сплошь и рядом, никого такими историями не удивишь и не разжалобишь.

– Ну что, работаем?

Не про работу вопрос, про жизнь…

– А если нет?

– Если нет… – кивнул понятливо. – Тогда просьба. Я письмо домой напишу и деньги… скажу куда заховал. Перешлешь? Деньги… хрен с ними. Ты ведь, скорее всего, прикарманишь, но письмо передай. Обещаешь?

– Передам.

Глядит, хочет верить, хотя… не верит.

– Пиши!

– Мне долго левой рукой.

Ну да, правая у него в куски.

– Я подожду.

Пишет, морщится, испарина на лице: кончился «наркоз», боль пришла. Но пишет, старается. В последнем письме в нем всё – и прости, и прощай.

– На, забирай. Адрес в конце.

– Хорошо, перешлю. И деньги тоже. Мне чужого не нужно.

– Спасибо, коли не шутишь. И даже если шутишь – спасибо. Тогда еще просьба.

– Какая?

– Можно я сам? Как самурай. Всегда хотел понять этих… япошек, которые себя по живому режут. Может, в этом какой-то кайф есть? Теперь вот узнаю. Не бойся, не пырну – куда мне против тебя без рук, без ног. Ну что?

А может и так. Если так, то любая экспертиза подтвердит, что он сам себя.

– Валяй.

Вытащить, раскрыть, протянуть нож. Простой перочинный, но с длинным, заточенным лезвием. И отойти, отступить за спину, на случай неожиданного броска.

– Ты процедуру этого дела, случаем, не знаешь?

– Нет.

– Ладно. Придется на импровизе.

Рванул из штанов, закатал вверх рубаху, заголяя живот. Замер. Непростая ему смерть досталась, в полном сознании и понимании. Ну да, сам выбрал.

– Еще хочу спросить… напоследок. Ты чей в этой дерьмовой истории: их или наш?

Что ему ответить? Может, даже полуправду, потому как вряд ли он ее кому-нибудь расскажет.

– Свой я. По одну сторону «нитки» мы.

– Тогда ладно. Тогда не так обидно.

Зажмурился. Замер. Сжал нож так, что побелела, задрожала рука и, преодолевая последний смертельный ужас, ткнул себя лезвием в живот изо всех сил, чтобы в последний момент не передумать, не отвести, не сдержать удар. Что-то хрустнуло, чмокнуло и на землю тонкими струйками брызнула кровь.

«Самурай» вздрогнул, замычал, заскрипел зубами, выкатил глаза и напрягаясь, повел лезвием вбок, распуская живот, как тряпку. Откинулся, прошептал затихая:

– Суки они… япошки… Нае… меня! Ни хрена… в этом… нет!

И умер…

На этом всё и кончилось. Всё! Потому что и этот след, эта последняя надежда оборвалась, как гнилая нитка. И весь этот заказ, и харакири, и смерть Михаила Сергеевича и «официантов», у которых тоже, наверняка, были дети, вся эта стрельба и беготня были напрасны! Его опять обставили по всем статьям! Он опять лапал в темной комнате тень убежавшей оттуда кошки.

Нет, эту игру ему, по ходу, не выиграть, здесь можно только проиграть. В очередной, безнадежный раз. Почему? Потому что противник сильнее. Изощреннее. Дальновиднее. И… все козыри у него на руках, а карты – крапленые.

– Игра закончена, господа, прошу освободить место…

Начнем с начала. С самого. Что мы имеем? И чего не имеем?

Имеем информацию о преступной группе, которая промышляет убийствами, принимая на них заказы, как на… товар. Да, именно так. Звонит клиент, ему, согласно прейскуранту, предлагают услугу, он выбирает, оговариваются сроки и сумма заказа. Дурдом… Но дурдом с реальными трупами, в чем пришлось убедиться лично. Да и черт бы с ними, мало ли по свету бродит киллеров, готовых завалить за зеленые бумажки кого угодно, где угодно. Дело это не новое и востребованное. Но чтобы вот так – по законам рынка и маркетинга… Впрочем, и это не повод, но они сунулись на его территорию, в его регион, и не исключено, что еще сунутся, потому как заказчик до сих пор не известен, теракт не состоялся, и если им выставили рекламацию… Дико звучит, но от них можно ожидать чего угодно, в том числе работы по гарантии, то есть повторной попытки отработать деньги клиента. Ведь когда по законам рынка, то гарантийное обслуживание должно быть включено? Например, если стиральную машинку купить, а она не работает? И тогда…

Бред? Конечно! Но только у них кругом бред, и всегда результативный! И если даже исключить гарантийное обслуживание, то нельзя исключить новые заказы, раз кто-то из региона протоптал к ним тропинку. Сможет он заказы предотвратить? Не факт! Пока его имеют с сухим счетом. Как им хочется и в самых разных позах, что очень болезненно… для самолюбия! Любой из проведенных им комбинаций раньше хватило бы, чтобы закрыть это дело раз и навсегда. А здесь… Почему у него не получается вывести их на чистую воду?

Ответ прост и очевиден: потому что никакие веками отработанные следственные методы и приемы здесь не работают и все хваленые дедуктивные методы не в помощь! Любое преступление мотают через свидетелей, вещдоки, экспертизы и прочую доказательную базу, потому что стерильных преступлений не бывает: кто-то кого-то видел, что-то узнал или услышал, что-то преступник обронил на месте преступления и пошло-поехало. Там-то поехало, а здесь с места не стронулось! Хотя бы потому, что большинство преступлений проходят при следствии как несчастные случаи, если клиент заказывает «тихую утилизацию». И следствие даже не начинается, и все винят в преступлении не убийц, а злой рок, который неподсуден! Интересно знать, сколько они людишек такой тихой сапой на тот свет спровадили?