Нина Линдт - Зов Сирены

— Очнись! — вдруг услышала она четкий приказ. И, придя в себя, поняла, что сидит верхом на Лукасе, крепко обняв его за шею, прижавшись к его губам.

— Прости! — парень снял ее с себя, пока Катя приходила в себя. — Искушение было слишком большим. Ты была так послушна.

— Но как?! Лукас? Как? Рик не смог одолеть эту границу.

— Может, он не рассчитывал на нее напороться. Я же знал, что ты будешь сопротивляться. То, что я сейчас сделал, противозаконно. Прости, пожалуйста. Но я хотел показать тебе, как ты беззащитна.

— Хочешь сказать, мне нужно ответить Мигелю согласием?

Она старалась не думать о том, что целовалась только что со своим телохранителем. Он всего лишь хотел ее проучить. Неужели нельзя было найти иной способ? А Ардо? Неужели Ардо сотворил с ней то же самое?

— Я хочу сказать, тебе надо тренироваться.

— Хорошо, — она села на диван и посмотрела на него с решительностью. — Научи меня.

Лукас вздохнул и отвел взгляд.

— Не могу. Я должен тебя охранять, не более того.

— Это как раз служит мне защитой, дополнительной. Пожалуйста, Лукас, — она посмотрела ему прямо в душу. — Научи.

Очень красивые глаза. Наверно, если бы не их глубокий синий цвет, мерцающий, как драгоценные камни, он бы не согласился.

— Ну, ладно.

Он сел более собранно, подумал немного и сказал:

— Когда ставишь блок, мало поднять внутреннюю защиту. Надо представить себя в стакане. Ты будто находишься за толстым стеклом, за которое нельзя пробиться. Самое тяжелое в жизни сирены — это жизнь в этом «стакане». Тебе придется постоянно ощущать себя окруженной стеклянными стенами. Сегодня за обедом, пока Мигель действовал на привычных уже диапазонах, ты не поддавалась, была начеку. Но стоило ему взять тебя врасплох и усилить атаку, и ты уже на крючке.

— Но я чувствовала его зов, в то время как твой я даже не услышала!

— Да. Это так. Потому что я немного сильнее его. Итак, давай попробуем. Ставь блок, окружай им себя. Представь толстую стенку стакана, мой голос должен доходить до тебя приглушенно.

— Хорошо.

Лукас вдруг преобразился. Что-то поменялось в его взгляде и повороте головы. Он стал… привлекательным. Словно маску, надел на себя шарм сирены. Или наоборот, стал самим собой? Мягко улыбнулся и заговорил. Она старалась не слушать его, ошарашенная его преображением.

«У меня получается!» — радостно мелькнуло в голове, но в следующий момент она услышала:

— Очнись!

Она снова сидела на нем верхом.

— Тебе не надоело? — она скатилась с него, как только он отпустил. — Мог бы заставить меня приседать для разнообразия.

— Мне весело. Давно не проводил так вечера с объектами наблюдения.

— Давай еще раз.

— Я вижу, ты вошла во вкус, — он облизнул губы. Резко повернувшись, он схватил ее под колени, дернул на себя, уложил на диван и опустился сверху.

— Прекрати! Это не смешно! — она забилась под ним, пытаясь освободиться.

— Ставь защиту. Если я пробьюсь, сама виновата, — его рука поползла по ее бедру вверх.

— Не надо, Лукас! Отпусти!

— Ставь чертову защиту! — он рявкнул так, что она от страха действительно представила себя в стакане. Это было единственным спасением. Отсюда она видела, как изо рта Лукаса вырываются легкие серебристые, поблескивающие на свету нити. Они впиваются в стеклянную стену брони и со звоном и скрежетом прикрепляются к ней. Пытаются пробить защиту, и, словно сквозь толщу воды, она слышит его зов:

— Катарина, целуй меня, ласкай, ну же, милая Катарина, обними меня…

— Слезь с меня, — повторила она.

Лукас тут же отпустил ее, сел на прежнее место и вернул своему лицу нейтральное выражение.

— Вот видишь. Когда ты реально понимаешь угрозу, ты мобилизуешься. Не такая уж ты и слабая. Просто зеленая еще.

Потом он поднялся, собрал картонку от пиццы, пустые банки, покопался на кухне и вышел оттуда с мешком мусора.

— Выкину по дороге. Помнишь, что никому нельзя открывать?

Катя кивнула.

— И что никому нельзя верить? — в шутку спросил он.

Она тоже согласилась с ним.

— Даже мне, — и он вышел.

Она закрыла дверь на все замки и вернулась на диван. От пережитого ее еще потряхивало, но урок она усвоила хорошо: среди сирен, какими бы дружелюбными они ни казались, расслабляться нельзя.

Что это за жизнь такая? Все время настороже. Все время в страхе. Никакие деньги это все не оправдывают.

«…Но однажды ты посмотришь вокруг и поймешь: я могу изменить этот мир. Я могу повлиять на него. В моих силах сделать его лучше или хуже. Ты увидишь новые горизонты. Новые двери, которые захочешь открыть. И тогда вопроса о том, стоит ли быть сиреной, не будет. Встанет другой вопрос: вопрос ответственности за свой дар перед самим собой. А это, Катарина, и есть самое тяжелое. Отвечать за все свои действия».

— Мне тебя не хватает, Анхель, — сказала она вслух.

На столе завибрировал телефон.

И снова неизвестный номер: «Он тебе не защитник» и фото Лукаса.

Катя не выдержала и настрочила ответ:

«Кто ты?»

Ее собеседник был на линии. Он получил и прочитал сообщение. Но так и не ответил.

Утро было пасмурным и мрачным. До прихода Лукаса Катя успела отпарить платье, одеться и успешно замаскировать круги под глазами. В черном она казалась себе бледнее и тоньше обычного. Но это было непоправимо.

Телохранитель пришел раньше.

— Ты точно готова? — спросил он.

Катя была абсолютно уверена, что она не готова. Не готова встретиться снова лицом к лицу с сиренами. Не готова проститься с Анхелем. Но что это надо сделать, она понимала. И потому кивнула.

Пока они были в дороге, она размышляла: а что если убийца — Мигель? У него мог созреть план: он устраняет Анхеля, женится на Кате, в любом случае получает наследство для продвижения своего дела. У него была возможность это сделать и вполне есть мотив: он явно нуждается в деньгах. Тогда убивать Катю не в его интересах, и Лукасу необязательно быть рядом. Интересно, Ардо и в самом деле подозревает ее в убийстве? Катя сомневалась. Единственным человеком, незаинтересованным в гибели Анхеля, была она. Тогда зачем ей Лукас? Она не верит, что ее могут убить, это глупости. Лукас рядом, чтобы шпионить за ней? Почему?

Ответ был очевиден: Ардо подозревает, что она не внучка Анхеля. И если раскроется обман, то ее сотрут в порошок. Ардо ищет доказательства, стережет ее. От страха сердце заколотилось часто и неровно. И что теперь делать?

… — Бояться, Катенька, нормально, — рассуждала баба Шура. — Только дураки не боятся. Страх может полностью тебя разрушить, лишить сил на борьбу. Вот тогда ты точно проиграешь, провалишь экзамены, не поступишь. Но он же, если бояться со знаком плюс, может придать отваги, даже легкого безумия. Вот тогда страх полезен. Думаешь, остальные не боятся? Боятся, еще как. В штаны наложили, небось. Но кто-то идет понуро, потому что в душе уже проиграл, а кто-то идет, гордо подняв голову. “Помирать так с музыкой! А то и песней!” Экзаменаторы все замечают.