Анна и Сергей Литвиновы - Тебя убьют первым [litres]

Вот и она, совсем девчонка, на пикнике на Сыр-Дарье – кажется, как раз в те дни, когда готовили первый женский полет, и Галя точно поняла, что не летит, поэтому лицо у нее в шляпе из газеты грустное-грустное. А рядом, у костерка, угадываются в спортивной одежде Юра Самый Первый, генерал Провотворов и даже главный маршал авиации в семейных трусах.

Дедушкин дом в Черенково Арсений помнил чуть не со младенчества. В девяностые он здесь все лето проводил – тогда тут еще бабка Эльвира царила. Тогда загородный дом вообще считался чудом. У ровесников – в лучшем случае скворечники без удобств на шести сотках. А у деда Радия в имении имелся и газ, и горячая-холодная вода.

Дед с ним на каникулах физикой-математикой занимался, школил нещадно. Здесь, за этим самым столом, Сенька задачки, им заданные, решал. Каждая клякса с тех пор на столе знакома или вот эта вырезанная буква «А» – им, Сенькой, в честь девчонки Алинки из параллельного класса, которая казалась тогда вечной и великой любовью.

С тех пор кабинет и стол не изменились, разве что ноутбук, сейчас выглядящий довольно олдскульно, добавился. Странно, что расследователи смерти деда его не изъяли. Хотя, с другой стороны, при чем здесь он? Не хозяйственное ведь преступление.

Поверхность стола вся прибрана. В деловых вопросах дед был аккуратист. Никаких посторонних бумажек. На столе амбарная книга, называется «96 страниц, книга учета». Молодой человек полистал ее – дневник. День за днем, короткие безыскусные записи. Например: «Второе апреля, Байконур. Вместе с Викой, Сенькой, Владькой. Видели вывоз и вертикализацию ракеты, заброшенные и действующие площадки, запуск. Гостиница Стартовая, знакомство с Еленой. Встреча с Талгатом». Все довольно скупо, без оценок, откровений и деталей.

Сеня порылся в столе. Все бумаги тщательно упакованы в прозрачные файлы по ведомой только хозяину системе. В глаза бросился заложенный в файлик вскрытый конверт, что выглядело странно – кто хранит использованные конверты? Их бросают в мусор, да и дело с концом. А тут – лежит, да еще и файлик для него не пожалели.

Молодой человек рассмотрел конверт. Адресовано сюда, в Черенково, улица Чехова, два, Радию Ефремовичу Рыжову. А пункт отправления – Байконур. И отправитель – какая-то совершенно неизвестная Наира Аркатовна Нурылбекова. А штамп отправления – пятое апреля сего года. Как раз тот самый день, когда они все, и дед Радий в том числе, на космодроме присутствовали. Да, именно вечером пятого в Москву улетали. Нет, бывает, конечно, что из поездок люди самим себе письма пишут, по приколу. Открытки с видами посылают. Но при чем тогда здесь никогда не слышанная, не виданная отправительница, госпожа Нурылбекова?

И потом, послано срочной почтой. Уже седьмого апреля – штемпель о прибытии на почту в поселке Черенково. За два дня до дедовой смерти. Что такое ему, интересно, в этом конверте прислали?

Самое простое, наверное, спросить саму отправительницу. Живой ведь, существующий человек.

Простенькая программка быстро нашла мобильный телефон Наиры Нурылбековой, тем более принадлежал он тому же сотовому оператору, которым сам Сеня пользовался. Надо позвонить, спросить, что женщина деду посылала. Ерунду, наверное, какую-нибудь. Рукопись свою или сборник стихов. Или кассету с демо-записями. Дед нередко воображал себя мэтром, оказывал благотворительность в отношении молодых начинающих бардов.

Да, отчетливо ясно, что этой Наире Аркатовне Нурылбековой надо звонить. Но что говорить? Представляться, как есть, внуком невинно убиенного деда Радия? Или прикинуться каким-нибудь следователем по особо важным делам расследовательного комитета? Да ну, глупо это будет выглядеть. И потом, сам Сеня, например, никогда не берет трубку, когда звонят с незнакомого номера. Ничего хорошего с не определенных номеров обычно не поступает. Или мошеннические разводки на деньги, которые хитроумно устраивают скучающие зэки, или предложения пенсионерам Москвы и области бесплатно вылечить спину. Если надо было связаться с новым человеком, Сеня, как и все нормальные люди, обычно делал это через соцсети и мессенджеры. Сначала писал контрагентам: я, мол, такой-то, по такому-то вопросу, можно позвоню? Но как этой женщине с Байконура писать? И не сформулируешь толком, кто он и зачем. Я, мол, нашел в столе у деда конверт с вашим именем – тьфу! Может, наоборот, понадеяться на голос, напор и натиск?

Все равно среди ночи звонить нельзя. Сеня посмотрел разницу во времени: в Байконуре плюс два. Значит, как учат дурацкие правила приличия, тревожить раньше восьми мск нельзя – на космодроме тогда будет десять. Придется лечь спать. Утро, как известно, вечера мудренее, глядишь, придет в голову идея, как разговорить неведомую гражданку Нурылбекову.

И он улегся на дедов старый диван в кабинете. А когда проснулся, внизу, на кухне, орудовали уже мамза Мария и бабуля Эльвира, готовили – для него, видимо – оладушки, и запах распространялся на весь дом.

Но вскоре, накормив сына/внучка́, и та и другая женщина свалили – одна в столицу, другая в Краснознаменск, улаживать свои пенсионно-наследственно-имущественные дела. Сеня ни на какую службу, слава богу, не ходил, работал удаленно, поэтому мог посвятить хоть целый день своему расследованию.

Мамза оседлала дедов «Форд», и когда молодой человек наконец запер за ней ворота, он уже горел от нетерпения – звонить, звонить! Время приближалось к одиннадцати, значит, на Байконуре – к часу дня. Сеня не возвратился в дедов коттедж. Вдруг пронзила мысль, от которой он похолодел: а вдруг в доме, когда убивали, установили прослушку? А что, от людей, которые совершили три хладнокровных убийства (и пытали деда), всего можно ожидать.

Или у Арсения паранойя? Вчера он был уверен, что Елена убила. А сегодня кто? Опять заговор?

Все равно решил в помещение не возвращаться. Сад был еще голым, с кое-где проклюнувшимися стрелами нераспустившихся тюльпанов, чахлыми, но яркими первоцветами и снегом, лежащим в темных местах, под елками. Арсений побродил по дорожкам и набрал номер девушки с космодрома. Почему-то верилось ему, что это девушка, а не какая-нибудь бабушка. Никакого плана беседы он даже в уме не составил, понадеялся на свой напор и бархатность – вдруг прокатит? Может, в провинции люди не такие пуганые и циничные, как в столице, и она ему ответит без долгих объяснений и приплясываний?

И впрямь – ответила, ответила! И голос молодой, правда, какой-то бесконечно усталый.

Сеня бросился как в омут, решил лепить по вдохновению правду, правду и ничего, кроме правды.

– Наира Аркатовна Нурылбекова? – Хорошо, что он потренировался ее фамилию-имя-отчество выговаривать – получилось в итоге внушительно, официально.