Дмитрий Захаров - Ковчег Судного дня

Он сжимал тугой руль, вокруг искрились огнем окна витрин, а на душе было темно, горько и страшно. Как в могиле.

Ресторан «Палкинъ» находился в историческом центре города. Фешенебельное место, привлекающее внимание богатейших жителей города. Нынешней ночью помещение ресторана забронировала влиятельная организация. С семи вечера на стеклянных дверях появилось объявление:

«Приносим извинения посетителям, мы закрыты на мероприятие!»

Шторы на больших окнах были наглухо задернуты. Начиная с двадцати одного часа дружно работали эвакуаторы, увозя оставленные без присмотра машины. Вскоре начали прибывать приглашенные гости. Старожилы не помнили такого скопления машин бизнес-класса в одном месте! Прибыл наряд ОМОНа, дюжие парни в защитных костюмах выстроились вдоль проспекта.

Павел приехал к Гронской в начале десятого вечера.

— Поспеши! — бросила женщина с порога. Все ее одеяние составляли цепочка на шее и заколка в волосах. — Машина придет через двадцать пять минут!

В квартире сладко пахло марихуаной, на диване развалился бородатый юноша. Он успел познакомиться с молодым человеком, которого при первом наблюдении окрестил наркоманом. Звали его Никитой, присутствие в комнате обнаженной девушки вызывало у него такие же эмоции, как если бы без штанов разгуливал орангутан. Никита идеально разруливал сложные ситуации при сделках с представителями сексуальных меньшинств. За маской циника скрывался обычный паренек, волею случая вовлеченный в работу корпорации. Прикрыв от наслаждения глаза, он затянулся самокруткой.

— Мир дому сему! Хошь дунуть?

— Ты на обторченного кролика похож, — сказал Павел.

— Забористая дрянь!

— Чмо ты, Никитос, — добродушно сказала Юлия, застегивая золотой браслет. — От твоей отравы занавески провоняли.

— Усохни, шмара, — беззлобно ответил Никита.

Павел скинул пиджак. Он мечтал растянуться на кровати и провалиться в бездонную пучину сна.

— Это мероприятие… Оно обязательно?

Гронская изумленно вскинула глаза.

— Ты шутишь?!

— Шучу, шучу… В душ успею?

— Бегом!

Гронская примеряла перед зеркалом платье. Павел замялся, не решаясь говорить в присутствии постороннего человека. Неплохо изучившая характер бойфренда, женщина нетерпеливо топнула каблучком.

— Говори, что хотел!

— Ты сегодня кокс употребляла…

— Браво! — хлопнул в ладоши Никита. — Сдай эту сучку ментам!

— Заткнись! — грубо сказала Юлия. — Ну, балуюсь иногда. Дальше что?!

— Кокаин — запрещенный наркотик… — неуверенно проговорил Павел.

— Добро пожаловать в мой мир, сладенький! — пропел Никита.

Юлия сузила глаза.

— Ты будешь следить за мной?!

— Может, он хочет попробовать? — встрял Никита.

— Тебя не спрашивают! — огрызнулся Павел. Все навалилось разом — и усталость, и душевная отрыжка после общения с доктором.

Гронская подошла вплотную, обвила его шею длинными руками.

— Хочу, чтобы ты знал, малыш! Должность ягера — это билет в один конец. Обратного хода не бывает.

— Как у Марины Родченко?!

— Надо же, запомнил, умник!

Юлия превратилась в разъяренную кошку. Того и гляди смажет когтями по лицу.

Павел глубоко вздохнул и выпалил на одном дыхании:

— Я открыл сегодня пакет, чтобы посмотреть содержимое документа!

— И что там оказалось?

— Ничего! Пустой лист с подписью и печатью.

— Лажа… — хихикнул Никита. — Тебя нагрели, чувачок!

Гронская провела ладошкой ему по лицу.

— Ты — самое удивительное приобретение хозяйки, Пабло.

Она подошла к туалетному столику, достала из ящика серебряную шкатулку, аккуратно высыпала на зеркальце кучку белой пыли, протянула свернутую в трубочку стодолларовую купюру.

— Попробуй!

Он был растерян. Ожидал чего угодно от своего признания. Угроз, наказаний, даже увольнения. Гронская была на особом счету, ее прочили как руководителя питерского филиала корпорации. Любая информация по фирме проходила через ее информационное сито.

— Я совершил нарушение! За него положено взыскание?!

— Я тебя потом накажу… — последовал нежный поцелуй в шею. — А сейчас действуй!

— Я не уверен…

— Верно гонишь, чувак! — засмеялся ягер. — Скажи наркотикам — нет!

— Кто это говорит?! — воскликнула Гронская. — Тот самый фантик, который уминает за здорово живешь порошок нашего друга Алекса?!

— Откуда ты знаешь?!

— Мы — одна семья, забыл?

Она вложила ему в руку трубочку.

— Хотел взыскание? Получай!

— Меня бы кто так уламывал, — вздохнул Никита.

Семь бед — один ответ! Жизнь перестала ему принадлежать с той поры, как он подписал договор в зеркальном кабинете. Копируя героев кинофильмов, он извлек из бумажника кредитную карту и выровнял кучку белоснежного порошка по зеркальцу. Получилась немного кривая полоска, похожая на восклицательный знак. Далее прислонил один конец трубочки к полоске и силой втянул в себя воздух. Тотчас заслезились глаза, в носу появился нестерпимый зуд.

— С почином! — прокричал Никита.

Павел потряс головой, подавил желание чихнуть. Некоторое время он ничего не чувствовал, затем жар ударил в лицо, возникло нестерпимое желание овладеть Юлией на глазах бородатого гея.

Гронская усмехнулась:

— Круто тебя вставило, Павлик!

— Что надевать?

— Форма одежды на мероприятиях у хозяйки свободная. Дамы предпочитают провокационные наряды…

Павел убежал в ванную. Пять минут контрастного душа окончательно прояснили сознание. Кайф нарастал, как снежный ком. Из шкафа выпорхнула белая рубашка, универсальные брюки, такие можно и с костюмом и с джинсами. Далее последовал тонкий шерстяной свитер, часы от Картье на запястье. Одежду и часы они покупали с Гронской в фешенебельных бутиках, где клиенту подают шампанское в тонких, как папиросная бумага, бокалах. Он любовно погладил свитер, — чувствительность пальцев обострилась, шерсть была жирной, нежной, как сливочное масло. Очки без надобности — они делают его похожим на молодого бизнесмена, а сегодня ему хочется играть роль плейбоя и негодяя. Женщины симпатизируют отрицательным героям.

Гронская терпеливо ждала его у дверей, Никита уехал, пока он приводил себя в порядок.

— Классно смотришься!

— Ты прямо так поедешь?!

Женщина предстала в коротком платье из прозрачной ткани, практически не скрывающей наготы. Мысок внизу живота и торчащие соски просвечивали на фоне голубой лампы, превращая женщину в мистическую фурию из фильмов в жанре эротического фэнтези. Она отчужденно посмотрела на него.

— Ты ревнуешь, Павлик?

— Боюсь, трахну тебя по пути.

Юлия пощекотала его за ухом.

— Машина ждет у входа.