Николай Усков - Зимняя коллекция смерти

Блондинка, сумевшая отличить Кена от Тома Круза, затушила тонкую папироску Vogue с ментолом и подумала: «Господи, какая же ты лохушка, Эл!»

Через пару минут Кристина говорила Алисе, что ее платок Hermès с кашей из конской упряжи, ромашек и стрекоз чудо как хорош, и вообще Алисе давно пора запустить программу о стиле на канале MTV.

— Эл, а то многие думают, будто стиль — это всего лишь нацепить на себя «Гуччи-шмуччи-тамагуччи».

— Гуччи-лебеди, — задумчиво произнес Кен. — Мы раньше встречались?

— Прости, Кен, это моя подруга Кристина. Кристина, это Кен.

— Вот это номер, Иннокентий Александрович! Мы с вами работаем в одной компании, и вы меня не узнаете. Ну конечно, куда нам, простым смертным.

— В одной компании?!

— Да, я ваш юрист, сижу на седьмом этаже, куда вы, естественно, не заходите. Вы все больше в облаках…

С Кеном такое случалось часто. «Мы уже десятый раз знакомимся», — слышал он то и дело на тусовках от абсолютно неизвестных мужчин и женщин. Чем выше он забирался, тем больше окружающие сливались для него в единую невыразительную массу. Конечно, в ней попадались знакомые носы, глаза, овалы и квадраты лиц, лысины и косички, попы и груди, но идентифицировать их и соотнести с конкретным именем или родом деятельности он был не в состоянии. Впрочем, с самими именами было не лучше. Если даже комбинация носа, глаз и бородавок казалась Алехину хорошо знакомой, она никак не хотела соединяться с Ленами, Наташами, Анями, Андреями, Алексеями, Сережами, Вадимами и Сашами в нечто уникальное и неповторимое.

Обладая нетривиальным именем, Кен ни разу об этом не пожалел и считал, что оно с самого начала вознесло его над обычными людьми. Кена действительно запоминали сразу и в детском саду, и в школе, и во дворе, так же как и он моментально фиксировал в памяти Даниилов, Тимофеев, Феликсов, Филиппов, Аглай и Божен. По мнению Кена, оригинальное имя свидетельствовало о неординарности родителей, соответственно, его обладатель имел богатое генетическое наследство и яркое воспитание. Кен считал себя избранным и нередко повторял тиньковский слоган: «Людей вообще слишком много, а я такой один».

Алехин понимал, что светское общество и модная тусовка сплошь состоят из клонов, а его журнал — наряду с другим влиятельным глянцем — как раз и был той медицинской лабораторией, в которой этих клонов вынашивали, высиживали, выделяли почкованием или распылением. Тренды и модные look’и катком проходили по человеческой массе, сглаживая индивидуальность и оставляя после себя типовые прически, типовые фигуры, типовые выражения лиц, типовые привычки и хобби, типовую одежду на вечер, в офис и булочную.

Кен часто говорил, что модная тусовка — идеальная среда для убийцы, здесь отсутствуют индивидуальные приметы и все являются зеркальным отражением друг друга. В детективах Агаты Кристи убийца часто переодевается слугой, поскольку форменная одежда и поднос в руке — лучший способ остаться незамеченным даже в самом оживленном месте. «Современный убийца наденет диоровские кроссовки, голубые джинсы с низкой талией, ремень с крупной пряжкой Dsquared 2, белую маечку-алкоголичку, высветлит волосы до пепельной белизны, сделает пирсинг на пупке и татуировку на копчике, — словом, полностью растворится в толпе». Тогда, в «Нобу», Алехин еще не знал, что такие мысли посещали не только его, безусловно, очень светлую, голову.

— Кристина, тысячу раз извините. Ума не приложу, как я мог не заметить вас! Эл, не слушай, я просто пытаюсь выпутаться из безнадежного положения.

— Проехали. Ну и что сказала вам эта сушеная мумия?

— Джорджо? Что у меня классный журнал.

— И вы еще больше раздулись от важности.

Кену было неловко не потому, что он не узнал своего сотрудника, и вовсе не потому, что этот сотрудник иронично относился к его известности. Кристина ему понравилась: сначала умный слегка хрипловатый голос, потом одежда — ни одной вычурной вещи, все очень уместно на ее спортивной упругой фигуре. Затем мальчишеский задор в глазах и движениях. И, наконец, нескрываемое презрение ко всему, чем была Элис. За ланчем Алехин почти не шутил, а стал рассказывать о том, как строился Миланский Duomo и чем апеннинская готика отличается от французской и немецкой. Обычно мгновенная метаморфоза «апостола гламура» в историка-медиевиста действовала на окружающих девушек безотказно. Сейчас, глядя в лукавые глаза Кристины, Кен был в этом не уверен и начал нервничать.

— По-моему, у тебя что-то случилось, — заметила Эл.

— Да, проблемы с Филиппом и вообще.

— Вы с ним спите? — огорошила его Кристина.

После ланча, выйдя из ресторана, Кен с облегчением сел в машину, оставив девушек на виа Монте-наполеоне. Телефон генерального директора упорно не отвечал. Кен набрал номер ее гостиницы и осведомился, у себя ли г-жа Порываева. Получив утвердительный ответ, он решил поехать в отель немедленно.

— Diana Majestic, per favore, — сказал он водителю.

Мужчина в крупных иссиня-черных очках Ray-Ban осторожно выглянул из-за двери красного дерева в коридор и, убедившись, что там никого нет, направился к лифту. «Главное — ни с кем не столкнуться», — пульсировало у него в голове. Страх этот был вполне оправдан. Старейший отель Милана являлся излюбленным местом fashion-тусовки во время миланской недели моды. Пол-отеля арендовал офис Gucci-group, а в бальной зале традиционно проходил показ Gucci. Просторный бар всегда был полон азиатских редакторов, русских байеров и прочей игривой публики, которая тянулась к моде, но в особенности к красивым мужчинам. «Кажется, пронесло», — сказал себе обладатель черных очков.

Однако «пронесло» его не совсем — когда он садился в такси, к отелю как раз пришвартовался «Мерседес» Иннокентия Алехина. Пока водитель обегал машину, чтобы открыть своему клиенту дверцу, Кен заметил мужчину в очках Ray-Ban и подумал: «Странно, все fashion-люди действительно на одно лицо».

Алехин в десятый раз набрал телефон своего генерального директора, но в ответ опять услышал усталый женский голос, сообщивший по-итальянски, что номер не отвечает. Порывисто преодолев вертлявую дверь, Кен попросил на ресепшен соединить его с номером г-жи Порываевой.

— Не отвечает? Она точно в номере?

— Не могу сказать вам наверняка, сэр. Хотите, я попробую еще раз?..

— Good afternoon, Miss Porvi… vae… vava. Sorry, Mam. Sorry for disturbing you, but I have a gentleman here who would like to talk to you. Just a moment.

У Кена вырвался вздох облегчения:

— Ну слава богу, — сказал он по-русски, выхватывая трубку у итальянца.

Говоря по телефону, Кен не мог видеть сидевшего в лобби на широком черном пуфе молодого человека в голубых джинсах и диоровских кроссовках. Откинув выбеленную челку, закрывавшую пол-лица, юноша мысленно сообщил себе: «Все здесь».