Николай Усков - Зимняя коллекция смерти

— Виноват, я в этом ничего не понимаю.

— Итальянцы говорят, что орудие убийства весьма странного происхождения.

— Чего тут странного? Бритва какая-нибудь.

— В том-то и дело, что нет. В краях раны были обнаружены микрочастицы металла, очень необычного. Я бы сказал, космического.

— Конкретнее?

— Пока нам трудно сказать. Мы делаем повторную экспертизу. С орудием убийства непонятно главное. Все вроде бы выглядит спонтанно — как убийство, к которому не готовились. Согласитесь, это же случайность, что в момент преступления в туалете набитого битком здания никого не оказалось.

— С чего вы это взяли? Полагаю, что на такой вечеринке, как у Dolce & Gabbana, мужчины, уединившиеся в клозете, не представляют собой никакой сенсации. А итальянцы, — они что, опросили всех присутствовавших, в каком конкретном часу те мочились в сортире и не слышали ли при этом криков? Думаю, процентов пятьдесят из них слышали, а остальные заходили в кабинку вдвоем и если не кричали, то уж точно постанывали.

— Спасибо, об этом никто из нас не подумал. Нам-то казалось, что преступник, оценив обстановку — абсолютно пустой туалет, — принял решение молниеносно, возможно, под влиянием какого-то импульса. Тем не менее факт остается фактом: этот человек, зная про металлоискатели, проносит свое космическое оружие в «Метрополь». То есть получается, что он готовился к преступлению. Либо хотел убить именно Филиппа — и ему подвернулся случай, — либо все равно кого, главное убить, например мужчину-гея.

— Может быть, это маньяк? Он ждал свою жертву в туалете. И Филипп случайно…

— Едва ли. Итальянцы не обнаружили никаких следов борьбы. Романов был атлетичным мужчиной и наверняка оказал бы сопротивление.

— Если бы захотел… Преступник ведь мог ему понравиться…

— Когда вы последний раз видели Филиппа?

— Дайте подумать… Кажется, утром. Он заходил ко мне обсудить наш график на предстоящий день. Потом мы вместе поехали на показ Dsquared 2.

— Вам что-нибудь показалось странным?

— Нет, абсолютно ничего, — Алехин словно встряхнулся от сна. Он передернул плечами, отбросил со лба волосы и посмотрел на следователя жесткими глазами. — Слушайте, я устал, я выпотрошен. У меня ведь еще есть работа, которую я обязан делать, что бы ни происходило. Журнал должен выйти в любом случае. Вы закончили?

— Спасибо. Иннокентий, как с вами можно связаться?

— Держите, — Алехин бросил на стол визитную карточку и несколько помятых тысячных купюр.

Он никогда не носил с собой портмоне — только кредитницу и пару банкнот, распиханных по карманам. Так главный редактор главного потребительского журнала выражал свое презрение к обществу потребления и его верховному богу.

— Засим прошу меня извинить, — Кен встал и, вернув себе величественную осанку хозяина жизни, зашагал к выходу.

Оказавшись в машине, Алехин с минуту подумал, достал телефон, повертел его в руке, затянутой в тонкую перчатку, потом сказал водителю: «Я пройдусь пешком, жди меня на Патриарших». Он вышел и набрал номер своей ассистентки:

— Sorry, ты на кладбище?

— Нет, очень тяжело. Я зашла в редакцию.

— Можешь мне помочь? У нас в компании работает юрист, зовут Кристина, мне нужен ее мобильный.

— Да, Кристина Ковальская. Секунду. Записывайте…

— Пришли визиткой, пожалуйста. — Алехин глубоко вдохнул морозный воздух, поднял голову и посмотрел на залитое серебристым февральским солнцем небо с драматичными крупными облаками. Снизу небо обрамляла вязь сухих промерзших веток и кубатуры желтых домов.

— Когда я умру, это солнце будет так же светить, дома так же стоять, Бронная будет так же выруливать к Тверскому бульвару. — Телефон пискнул: пришла визитка. Кен нашел функцию «Извлечь информацию» и набрал номер Кристины. Жизнь, которая только что казалась хаосом непонятных событий, вновь обретала структуру. «Маньяк — коньяк», — пробурчал себе под нос Кен.

В золоченом рокайльном зале знаменитого ресторана Василий Липкович и Анастасия Порываева переходили к десерту. Они заказали по бокалу Chateau d’Yquem, а пока им несли собственно десерт, Липкович достал коммуникатор. Он страшно гордился своей технической продвинутостью и всегда имел самые современные гаджеты. Последняя игрушка была похожа на лэптоп для лилипута.

— Я сейчас, проверю почту.

Пока Липкович бойко нажимал на микроскопические клавиши, Анастасия следила за официантом, торжественно водружавшим на сервировочный столик блюдо с клубникой в мороженом. Официант, одетый почему-то конюхом XVIII века, ловко полил ягоды ромом и поджег. Голубое пламя держалось пару секунд, потом погасло.

— Изумительно пахнет, — сказала Анастасия. — Хочешь попробовать мои макароне? — она пододвинула Липковичу блюдце с четырьмя разноцветными безешками.

— Нет, спасибо. Лучше ты у меня отщипни. Я сейчас… Все! — он захлопнул электронную книжицу и с блаженной улыбкой поглядел на клубнику.

— После смерти Филиппа я не вижу препятствий для твоего возвращения в журнал, — заявила Анастасия. — Мне кажется, Кен будет совсем не против. Все так удачно складывается.

— Ты считаешь, это хорошо, что мы будем работать с тобой в одном офисе?

— Ты очень сильный стилист, ты нам нужен, а все остальное — предрассудки.

— Думаешь, я только стилист? Сколько можно заниматься шмотками?! Я хочу большего.

— Все будет, подожди. Я же тебе обещала. Это только первый шаг. Главное — не делать новых ошибок, как в Милане. Это был большой риск.

Кен сбросил одежду, облачился в кашемировый халат, налил в массивный хрустальный стакан мартеля, проворным движением наманикюренных пальцев выбрал в айподе хор из оперы Вагнера «Тангейзер», воткнул плейер в шарообразную белую колонку Apple и закурил. Это был почти ежевечерний ритуал Алехина, с той разницей, что обычно он пил виски, а за окном теперь стоял день. Мимо его квартиры на Смоленской набережной проплывали облака, солнце играло в окнах домов на противоположном берегу реки, огромные фактурные клубы индустриального пара поднимались в разных частях гигантского промерзшего города.

С Кристиной они сначала договорились поужинать в Vogue café, но потом, поскольку разговор предстоял долгий и конфиденциальный, Кен передумал: «В «Воге» нам не дадут поговорить, давай увидимся в «Балчуге» — там одни командировочные и благостные заграничные бабульки». Когда Кен переманивал сотрудников из конкурирующих изданий или просто не хотел, чтобы его с кем-то видели, он назначал встречи в гостиницах: в «Балчуге» или рядом с офисом — в «Мариотт Аврора».

Алехин загрузил страницу своего дневника, бесцельно побарабанил по клавишам лэптопа, наслаждаясь фирменным клюканьем кнопок, затем стер получившуюся «адваврвджпрвыдпрыджпавы» и стал писать.