Ирина Лобусова - Гранатовый дом

— С чем тебя поздравить? — начал было Емельянов, но Стеклов тут же перебил его, сурово сжав губы:

— Погоди поздравлять. Я хочу, чтобы именно от меня ты узнал эту новость. Так будет честно.

— Ты о чем? — похолодел Константин, поняв, что о свадьбе речь не идет.

— Я пошел работать в КГБ, в отдел, который возглавляет Печерский. Я теперь его заместитель.

— Вот как… — Емельянов растерялся, не зная, что сказать. Это был весьма неожиданный поворот, и к нему он оказался не готов.

— Но я твой друг. И я хочу, чтобы ты знал одно: я всегда буду на твоей стороне, — твердо сказал Стеклов. — Считай, что теперь у тебя есть очень большие связи.

— Ну, не знаю даже, — Емельянов покачал головой, — ты знаешь о моих отношениях с Печерским. Иногда я просто удивляюсь, как он до сих пор меня не убил.

— Они изменятся, и очень скоро, — в голосе Андрея появилась несвойственная ему твердость. — Изменятся в твою пользу.

— Я не был бы так уверен, — буркнул Константин. — Но все равно спасибо, что сказал.

Новость была неоднозначная. Его друг перешел в другой лагерь, и Емельянов мучился догадками, думая, сможет ли он доверять Стеклову, как прежде. И почему вдруг произошли настолько кардинальные перемены, которых раньше Андрей не хотел?

Они выпили, закусили, снова выпили. Между ними возникла напряженность, которой не было раньше. Стеклов это заметил и заговорил:

— Я тебе не враг. Наоборот, я теперь твоя единственная защита. Я всегда буду на твоей стороне.

— Подожди, — внезапно Константина осенило, и он даже похолодел от этой догадки. — А как же Роза? Теперь ты уже не сможешь на ней жениться. Роза — еврейка, и ее брат… Не может заместитель начальника отдела КГБ быть женатым на еврейке, чей брат-диссидент осужден за антисоветскую деятельность!

— Пока не осужден, — мягко поправил его Стеклов. — Роза — это моя боль. Но она меня понимает. Она поддерживает меня во всем. И потом, нам хорошо пока и так.

— Пока — ключевое слово, — мрачно резюмировал Емельянов.

— Все наладится, — как-то неуверенно произнес Андрей. Больше к этой теме они не возвращались.

Со временем опасения Емельянова развеялись, а поддержка Стеклова стала очень сильным козырем, который Константин всегда держал в рукаве. Правда, пока ему не довелось им воспользоваться.

И вот теперь Андрей был единственным человеком, который мог помочь в поисках режиссера. Потому что Емельянов из своей практики твердо знал: люди не исчезают бесследно. Точно так же, как не существует нераскрытых убийств. Если убийство не раскрывают, значит, его не хотят раскрыть. Если человека не находят, значит, кто-то очень не хочет его найти. А кто еще мог найти человека, если не КГБ?

Емельянов с наступлением темноты отправился к Стеклову как в старые добрые времена — с двумя бутылками хорошего вина. Константин не сомневался, что Андрей дома. Одним из важных преимуществ их дружбы было то, что в любое время, без предупреждения, без звонка Емельянов мог заявиться к Стеклову.

Но едва он подошел к двери, как услышал женский плач. Женщина плакала громко, истерично, навзрыд. Емельянов замер прислушиваясь. Когда рыдания несколько стихли, нажал кнопку звонка.

Открыл Стеклов. Лицо у него было печальное, растерянное. Впустил в квартиру. Мимо Емельянова, разувавшегося в прихожей, буркнув какое-то приветствие на ходу, промелькнула заплаканная Роза. Дверь хлопнула, она ушла из квартиры.

— Я не вовремя. Извини, — огорчился Константин.

— Не обращай внимания, — сказал Андрей.

— Глупо появляться вот так, в момент семейной ссоры.

— Мы не ссорились, — Стеклов провел Константина на кухню. — Это другое. Ее брат.

— Анатолий Нун, писатель? — вспомнил Емельянов. — А что с ним? Вроде бы его собирались выпустить…

— Не выпустили. Не успели, — мрачно сказал Андрей, разливая вино. — Он бежал.

— Что? — Константин не поверил своим ушам, так эта новость не вязалась с образом интеллигентного писателя-диссидента, погруженного в свой внутренний, творческий мир.

— Бежал, — повторил Стеклов, — ранив одного из наших сотрудников. Помнишь банду в Бурлачьей Балке, из-за которой ты еще переживал так сильно? Выяснилось, что среди членов этой банды был Анатолий.

— Застрелиться и не встать! — только и прокомментировал Емельянов, залпом выпив стакан вина.

— Нун арестован не был. Сначала появилась информация, что его застрелили. По словам бандитов, был застрелен некий Толик. Но позже выяснилось, что убитый — уголовник Толян-Жмых, неоднократно судимый. А вот Анатолий Нун исчез в неизвестном направлении. Ты представить себе не можешь, как я его искал!

— Да уж представляю, — хмыкнул Емельянов.

— Обыскал все тюрьмы, влез даже в секретные тюрьмы и спецприемники КГБ. Нигде не было никакого следа! Я ничего не нашел. Он как в воду канул, растворился.

— Может, живет где-то под другими документами? — предположил Константин.

— Может. Но как найти его в таком случае, если по поддельным документам он залег на дно?

— Ну и ну… — Емельянову было понятно расстройство его друга. Так искать человека было все равно что иголку в стогу сена.

— Сегодня я сообщил Розе, что ничего не нашел, что следы Анатолия потеряны. С ней случилась истерика. Я не мог ее успокоить. Она сказала, что ей надо побыть в одиночестве, прийти в себя, и ушла домой, — мрачно закончил свой рассказ Стеклов.

— Что теперь делать? — нахмурился Емельянов. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Поможешь, если случайно к тебе попадет какая-нибудь информация. Я все равно буду его искать и найду! — В сердцах Андрей стукнул по столу кулаком. — Люди не исчезают бесследно.

Сам того не зная, Стеклов повторил собственную фразу Константина.

Они помолчали. И тут Андрей остро взглянул на Емельянова, и тот вспомнил, зачем пришел. Как всегда, Стеклов отлично умел прочитывать все мысли на его лице.

— Говори, — просто сказал он.

И Константин начал. Он стал рассказывать историю пропавшего режиссера, и сам даже не заметил, как заговорил с самого начала, вспомнив о Кашалоте, и о его жене, и об Але, и обо всем остальном.

Стеклов слушал не перебивая.

— В том, что этот режиссер арестован нашим ведомством, я даже не сомневаюсь, — сказал он наконец. — Это я выясню достаточно просто. Другой вопрос: за что? Интересно, о чем он писал в своем пропавшем сценарии, если его за это арестовали?

— Что-то настолько крамольное, что от сценария не осталось и следа? — предположил Емельянов.

— След остался, и он найдется, — не согласился с ним Андрей. — Хорошо, допустим, я отыщу следы этого режиссера? Дальше что?

— Дальше ты попросишь Печерского дать мне возможность его допросить, — твердо сказал Емельянов.