Иван Головченко - Милицейские были

Об этом думал и инспектор милиции Олейник. Он часто встречался с Матреной Захаровной, выслушивал ее, утешал, поначалу старался не убивать в ней надежду. Не говорил он ей только того, в чем сам давно уже был убежден: лесник стал жертвой преступления. Случись внезапная смерть, труп его, безусловно, был бы в лесу найден. «Заметая следы, преступник мог и спрятать труп», — думал участковый, кропотливо изучая все лица, которые в день исчезновения лесника находились в лесу.

Прошла зима, была на исходе и весна, а Олейник все не мог установить, что же произошло с Бурдой. Но, как часто бывает в таких случаях, разгадка приходит внезапно, нередко случайно, с появлением какой-то новой детали, которая и проливает свет, дает возможность сделать правильные выводы.

На этот раз помогли Олейнику ребятишки. Бродя по лесу, они нашли разрытую зверями яму, которая и заинтересовала участкового. В ней находилась шкура, голова и ноги лося. Уже по тому, что голова и ноги зверя просто отрублены, а на коже имелись порезы, можно было предположить, с какой спешкой это делалось.

Участковый осмотрел окружающую местность. На поляне он заметил клочья шерсти, которые по цвету были схожи с цветом шерсти на выкопанной шкуре. Здесь же имелись и поломанные молодые саженцы, просматривалась продолговатая вдавленность на земле, схожая со старыми следами обуви человека. «Это место убийства лося, — решил участковый. — А если предположить, что лесник в это же время появился здесь… Не только свидетель, а и обвинитель…»

Олейник не мог себе представить, чтобы люди, стрелявшие в лося, могли также выстрелить в лесника. Не мог предположить такого потому, что он не встречался с таким отродьем, как браконьеры, и не знал их волчьих повадок. Бывали случаи, что кто-то из местных охотников нарушал правила: раньше времени стрелял зайцев или уток. Он их штрафовал. Приходилось и ружья отбирать, но все кончалось мирно. Признавали ошибки и воспринимали наказание как должное. Но чтобы нарушители правил охоты поднимали ружье на человека, такого он никогда не слышал. И все же обнаруженное ребятишками в лесу захоронение останков лося встревожило участкового. Именно здесь и могла разыграться трагедия. «Наверное, и он где-то здесь в земле под кустом лежит. Надо вызвать подмогу из района».

Он приказал новому леснику никого в лес не пускать и охранять обнаруженную яму, чтобы не затаптывать оставшиеся следы, а сам сел на мотоцикл и умчал в райотдел милиции.

Там сказали, что в помощь ему приедут работники уголовного розыска с особой поисковой аппаратурой.

Пока участковый дома завтракал, в маленькой комнатке сельсовета его ждали двое. Инспектор уголовного розыска Михайленко тощей грудью навалился на стол, покрытый старой газетой, потирал ладонью щеки, острую небритую бороду и что-то думал свое.

Скопенко возился с необычным прибором, чем-то напоминающим ручной аппарат садовника для опрыскивания деревьев, только вместо шланга к круглому цилиндру прикреплен трубчатый щуп, заостренный на конце.

Скопенко работал в научно-техническом отделе милиции и хорошо владел всеми новейшими приборами, используемыми для раскрытия преступлений. Данный прибор изучил он теоретически, теперь же перед применением осваивал практически.

— Ты не уверен в полезности своего нового граммофона, что так ухаживаешь за ним? — спросил Михайленко после некоторого молчания.

— Граммофон что надо! Сегодня, возможно, проверим…

К сельсовету спешил участковый. Когда переступил порог, сказал:

— Ну, здравствуйте! Найдем лесника?

— Видишь, вон какую технику привезли, обязательно найдем, — сказал Михайленко.

— Это она, ваша техника? — недоверчиво взглянул участковый на не понятный ему цилиндр с длинной трубкой.

— Так точно, это и есть трупоискатель, — ответил Скопенко, не поднимая головы.

— Впервые вижу. Как же он ищет?

— Очень просто. Эту вот трубку щуп загоняем в землю. Затем поршнем вот в этом цилиндре высасываем все, что там в земле есть. Если попадем на труп, частицы его разложения, газы после всасывания в цилиндр поступят вот в эту коробочку, прикрепленную на верхней крышке цилиндра, в которой имеется индикаторная лента. При самой малой дозе трупного газа лента немедленно меняет цвет, принимает рыжеватую окраску. Вот и вся премудрость. После этого остается взяться за лопаты и откопать труп.

— Если бы ваша машина и откапывала!.. — сказал участковый.

— Вот чего захотел! Копать тебе придется, товарищ Олейник. Да, кстати, а лопаты, а автомашина, а понятые, — ты побеспокоился? — спросил Михайленко.

— Автомашину взял в колхозе, понятые тоже есть, можно ехать. — Олейник выглянул в окно, там уже стоял старенький ГАЗ-51 и возле него мужчина и женщина.

Автомашина, подпрыгивая на корневищах, виляла по лесной тропинке. В кузове громыхали две лопаты. Прижавшись к кабине, на ящике из-под помидор сидела женщина. Внешне она была ничем не примечательна. Но участковый милиции знал, что это первая активистка села. Работала она на разных должностях. Была приемщицей молока, затем налоговым инспектором. Одно время возглавляла культмассовую работу в сельском клубе. Теперь же работала в колхозной кладовой: выдавала продукты для тракторных бригад, учитывала поступление меда с пасеки, хранила разную упряжь для лошадей, обеспечивала потребность в запасных частях тракторных бригад, хранила оборудование для животноводческих ферм, инвентарь пожарно-сторожевой охраны. Зная всех в райсельхозтехнике и районных организациях и имея пробивной, беспокойный характер, она сама все доставала, за что и пользовалась уважением руководства колхоза. Как депутат сельского Совета еще и возглавляла детскую школьную комиссию.

Звали эту женщину Приськой. По фамилии никто ее никогда не называл. Чаще употребляли уважительное обращение: «Прися». Нередко к ней шли женщины села с просьбой приструнить разгулявшегося мужа. А некоторые даже детей своих стращали: «Прекрати безобразничать, иначе скажу Приське, она тебе покажет». И это уважение к себе Приська завоевала трудом. Все в селе знали, что если Приська взялась за какое-то дело, то обязательно доведет его до конца. Зная эти качества, участковый и пригласил ее быть понятой.

Прямо на полу кузова, на охапке брошенного сена, сидел бородатый человек, беспрерывно тянул «козью ножку», Его недовольное лицо окутывал густой дым самосада. По общему удрученному состоянию этого человека можно было понять, что едет он с большой неохотой, только в силу какого-то принуждения. Если бы приглашал его не участковый милиции, он, безусловно, не поехал бы.

На сене в кузове сидели и работники из района. Скопенко держал на руках свой прибор, оберегая его от тряски. Михайленко лежал. Участковый сидел в кабине рядом с заспанным молодым шофером, показывал ему дорогу.