Шарлотта Брандиш - Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд [litres самиздат]

Заметив Вивиан, Крэббс отодвинул тарелку и вышел из-за стола. Он самостоятельно помог ей усесться и налил кофе.

– Я слышал о неприятностях вчера за ужином, – ласково сказал он, ободряюще похлопав её по плечу. – Неудивительно, что ты перепугалась, милая. Даже и не думал, что у нас в Грейт-Бьюли такое возможно. Сначала несчастная Айрис, теперь вот хулиганство. Думаю, это отдыхающие куролесят. Выпили лишнего, заблудились и сорвали злобу на первом, кто под руку попался.

Вивиан заметила, как недоумённо переглянулись близнецы. Ей самой такая теория о причинах произошедшего тоже показалась сомнительной. Однако Матиасу Крэббсу собственная версия о событиях вчерашнего вечера пришлась по душе. Он вернулся на своё место и принялся рассуждать о современной молодёжи, которая и в подмётки не годилась титанам былых времён.

– Пигмеи! Что внешне, что внутренне, – разглагольствовал он. – Великая война лишила нас тех, кто был способен произвести на свет здоровое потомство. Все, кто хоть чего-то стоил, не думали о своей шкуре, а защищали Отечество с огнём, пылающим в сердцах. Они отдали свои молодые жизни для того, чтобы Британия оставалась империей. Герои, воители! Гибли, не щадя себя и не стараясь укрыться за чужими спинами. Выжили те, кто как крысы спасался бегством при малейшем переполохе.

– Может быть, у них просто хватило ума не дать себя убить? – Филипп так быстро произнёс эти кощунственные слова, что Оливия не успела его остановить.

Себастьян вскинул глаза на племянника. Лицо его жалко сморщилось, руки, покоящиеся на коленях, принялись за свою работу, отсчитывая невидимые бусины.

Матиас Крэббс издал саркастический смешок.

– Я погляжу на твою смелость, Филипп, когда начнётся новая суматоха. А она обязательно начнётся, ты уж помяни моё слово. Французишки почувствовали, что опять запахло порохом, но забастовки им не помогут. Дольфуса уже заставили замолчать. И сэру Чемберлену я не слишком-то доверяю, уж больно он заискивает перед германскими засранцами.

– Матиас! – воскликнула тётушка Розмари со стародевическим возмущением.

Крэббс не обратил на её слова никакого внимания. Вместо этого он сбросил полотняную салфетку, под которой скрывался резной деревянный ящик длиной около пятнадцати дюймов. Откинув крышку, он продемонстрировал всем присутствующим внушительного вида револьвер с инкрустацией на рукоятке.

– Старый дружище Уэбли, – пояснил Крэббс. – Тридцать восьмой калибр. В отличном состоянии благодаря тщательному уходу.

Взяв револьвер, он навёл его на медную вазу, стоявшую в углу. Тётушка Розмари ахнула и поднесла обе руки к тощей морщинистой шее, обвитой нитями поддельного жемчуга.

– Я немолод, но это не значит, что я немощен, – медленно, с расстановкой произнёс Матиас Крэббс. – Я в состоянии защитить своих близких, слышишь, Вивиан, милая? Если вчерашнее хулиганство повторится, я сам выйду им навстречу с этой вот игрушкой в руках, и тогда посмотрим, насколько у них крепкие нервы. Поверить не могу, что вчера ни одному из вас не пришла в голову мысль догнать наглецов и призвать к ответу.

Крэббс обвёл взглядом присутствующих мужчин и презрительно покачал головой. Потом пристально посмотрел на Себастьяна и скривился, словно раскусил кислую ягоду. Когда он бережно укладывал револьвер в ящик, в столовую вошёл Энглби.

– Мистер Крэббс, звонок из полицейского управления. Инспектор Оливер интересуется, в какое время вам будет удобно его принять. Утверждает, что у него есть новости по этому делу.

Джереми Эштон встретил инспектора и его помощника очень радушно. Молодой светловолосый человек ожидал полицейских в своём кабинете и сразу же указал им на удобные кресла возле камина, как только они вошли.

Инспектор не собирался надолго задерживаться в поместье Эштона, поэтому решил заглянуть сюда по дороге в Гриффин-холл. Расположившись с комфортом в удобном кресле с высокой спинкой, он сделал знак сержанту вести записи.

– Как я понимаю, вы, мистер Эштон, в день трагедии были приглашены на ужин хозяином Гриффин-холла, мистером Крэббсом?

– Да, это так. Я получил приглашение заранее, по-моему, за два дня, если не ошибаюсь. Могу постараться отыскать его, если это важно для дела.

– Нет-нет, – инспектор остановил его попытки взмахом руки. – Это не настолько важно, чтобы утруждать вас. Но мне хотелось бы узнать вот что: зачем, по-вашему, мистер Крэббс пригласил вас? Насколько я могу судить, за ужином присутствовали исключительно члены семьи.

Эштон замялся. Он взял со стола миниатюрную фигурку Психеи и принялся вертеть её в руках.

– Думаю, мистеру Крэббсу было необходимо моё присутствие, – наконец произнёс он. – Вы, разумеется, спросите его самого об этом, но если хотите знать моё мнение – он просто опасался, что кто-то из родственников слишком эмоционально воспримет новость о его женитьбе. Мистер Крэббс, если честно, не очень высокого мнения о своей родне. Он не хотел омрачать скандалами день, когда собирался объявить о бракосочетании. Боялся, что на мисс Белфорт это произведёт тягостное впечатление.

– Хм, – инспектор поднял брови и поправил очки. Пока всё, что он знал об Айрис Белфорт, говорило о том, что на эту девушку скандалы оказывали не слишком-то тягостное впечатление. – То есть вы выступали на том ужине в роли человека со стороны, в присутствии которого члены семьи постесняются устроить свару из-за того, что наследство уплыло из рук?

Эштон кивнул, хоть ему и не понравилась грубоватая формулировка инспектора.

– И как же? Ваши с мистером Крэббсом старания увенчались успехом?

– Не знаю, что и сказать, – Джереми Эштон смущённо пожал плечами. – Разумеется, все были обескуражены этим известием. Атмосфера была очень напряжённая. Звенела, как натянутая тетива. Знаете, такой тонкий звук, который спустя несколько минут перестаёшь слышать, но продолжаешь чувствовать. И я, хоть и ощущал себя крайне неловко, решил, что мистер Крэббс был абсолютно прав, пригласив меня. Иначе кто-нибудь мог и не сдержаться.

– Кое-кто и не сдержался, – мрачно напомнил инспектор Оливер. – Причём лучше бы этот человек устроил скандал, чем стал убийцей. А вы не заметили, может быть, кто-то был потрясён больше остальных? Это могло проявиться не только выражением лица. Зачастую люди скрывают свои истинные чувства, надевая маску безразличия или добродушия. А вот их руки выступают в роли предателей – непроизвольно сжимаются в кулаки или…

– Вспомнил! – перебил Джереми Эштон инспектора. – Это именно то, о чём вы говорите! Молодая женщина, миссис Хоггарт, как только услышала о предстоящей свадьбе, сжала в руке столовый нож. Я обратил внимание на неё потому, что лицо её оставалось спокойным, даже безмятежным, будто новость эта ни капельки её не трогает. Однако нож она сжимала так крепко, что побелели костяшки.