Кэролайн Грэм - Призрак в машине

Латам достал носовой платок и вытер лицо.

— Может быть, вам будет интересно услышать, что Ава Гаррет узнала подробности смерти Денниса Бринкли не в результате сверхъестественного прозрения, а потому, что ей рассказал это человек, видевший место преступления.

Латам стал белым как бумага и слегка закачался, словно его толкнули. Его адвокат насторожился и попросил принести воды.

— Что вы теперь чувствуете, — продолжал гнуть свою линию Барнеби, — поняв, что напрасно убили двух человек?

Протесты адвоката прервал полисмен в форме, доставивший сообщение. Трой попросил его принести стакан воды, а Барнеби, прочитав записку, жестом велел сержанту выключить диктофон.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости, мистер Латам. — Он использовал эту фразу машинально, как делал тысячи раз за последние тридцать лет; таковы были издержки его профессии. За этими словами неизбежно следовали скорбь и отчаяние. Иногда страх. Часто гнев. Но то, что их можно было использовать как орудие пытки, оказалось ему в новинку. Когда инспектор продолжил, в его голосе не было ни тени сочувствия. — Нам только что сообщили из больницы Грейт-Миссендена, что ваша жена скончалась.

На этом Барнеби не остановился. Он описал обстоятельства смерти Джильды, пересказал свою беседу с ее поверенным и объяснил Латаму, считавшему себя единственным наследником жены, что теперь его место заняла Лига охраны кошек. Состояние здоровья Джильды было таким, что ей грозила неминуемая смерть. Учитывая обстоятельства, при которых он ушел из дома, ни один суд на свете не примет решение о выплате ему компенсации.

Когда главный инспектор закончил свою речь, Эндрю изменился до неузнаваемости. Позже Трой вспоминал, что ему показалось, будто из Латама выкачали всю кровь. Кровь, но не желчь. Через несколько секунд изо рта Эндрю неожиданно вырвалась струя желтой жидкости, описала дугу и залила диктофон…

— Сэр, — сказал сержант, заставив Барнеби вернуться к реальности, — как вы думаете, нам понадобятся свидетельства того, что случилось в Нортуик-парке?

Барнеби в этом не сомневался.

— Фотографии их обоих расклеены повсюду. А также описание его машины. Где бы Латам ни подхватил ее, его желтый «пунто» должны были запомнить.

— Ничего удивительно, что он так запаниковал, когда его отправили в камеру.

— Да, теперь он — человек конченый. Стоит чуть нажать, и он не выдержит. Но у него была сообщница. Если мы пообещаем Латаму скостить срок, он наверняка ее выдаст.

Сержант Трой, застегивавший пиджак, расстегнул его и застегнул снова. Осмотрел полы рубашки, вытер носки туфель о брюки и начал причесываться.

Барнеби засмеялся:

— Она везет тебя домой, чтобы познакомить с матерью?

— Прошу вас, ни слова о матерях. Это напоминает мне миссис Спроут. — Трой презрительно фыркнул, прикрывшись полой пиджака.

— Больше так не делай. Ты похож на обезьяну в зоопарке.

Но Трой уже ушел, даже не пожелав шефу спокойной ночи.

Барнеби вернулся к окну и снова стал рассматривать небо, темневшее к концу дня. Конец дня… Красота этого меланхолического выражения все еще покоряла его, хотя само выражение давно стало таким общим местом, что некий журналист «Уорлд-эт-Уан» недавно заменил его аббревиатурой «к. д.».

Барнеби не признавался в этом, но в последнее время он все чаще думал о приближавшейся отставке. Главный инспектор воспользовался первой же возможностью сделать это без уменьшения пенсии. Можно было прослужить еще лет пять, но когда он поделился этой мыслью с Джойс, она очень расстроилась. А Калли горячо поддержала мать. Барнеби понимал их. Любящие люди имеют на тебя права.

Хотя до ухода на пенсию оставалось еще полгода, его уже спрашивали, что он будет делать. Барнеби не знал, что отвечать. Хотелось ответить «ничего», но он понимал, что это прозвучит странно. Все знали историю о людях, которые пробовали не делать ничего. Физически здоровые и материально обеспеченные, психологически они превращались в мертвецов и месяцев через шесть обычно отправлялись на тот свет. В их кругах был распространен эвфемизм «выращивать маргаритки».

Зато он хорошо знал, чего не будет делать. Не будет собирать коллекцию. Не будет возиться с кремниевыми микросхемами. Не наденет шорты, бейсболку задом наперед и не станет вести себя, как многие его ровесники. Избави бог, никаких марафонов и игр с мячом, особенно гольфа. Никакого бриджа, предусматривающего долгое сидение на одном месте и перебранку с другими стариками. Никакой пластической хирургии; его двойной подбородок останется на своем месте. А самое главное — никакого боулинга.

Барнеби знал людей, которые делали все или часть этих вещей. Не далее как вчера он столкнулся с бывшим коллегой. Они обменялись парой слов. Когда Барнеби предложил зайти в «Сороку» и отметить встречу, собеседник отказался. Похвастался, что у него еще куча дел, которые нужно закончить до ночи, а потом исчез, как белый кролик из «Алисы в стране чудес», встряхивая свои наручные часы и поднося их к уху.

Эта встреча произвела на Барнеби угнетающее впечатление. Он знал, что не станет тратить жизнь на вещи, которые никогда не доставляли ему удовольствия, чтобы избежать скуки и бессмысленности собственного существования. Какая сухая, безрадостная перспектива. И все для того, чтобы не смотреть в лицо правде, которая заключается в том, что песку в верхней половине часов осталось совсем мало.

На Востоке все обстоит по-другому. Кажется, первую треть жизни там учатся жить, во время второй становятся домовладельцами и заводят семью. А третью проводят в лесной хижине, медитируя, пытаясь познать смысл жизни, постепенно растворяя свое «я» и учась умирать. Однажды вечером ему рассказала об этом Калли. Он проворчал, что должен принять таблетку от давления, а она стала убеждать его, что глубокое расслабление намного безопаснее.

Барнеби живо представил себе, как он в одной набедренной повязке сидит под раскидистым каштаном, скрестив голени. Эта картина заставила его сначала насмешливо фыркнуть, а потом громко расхохотаться. Смех помог ему восстановить хорошее настроение.

Он хотел отвернуться от окна, но увидел какое-то движение на лестнице. Сержант Трой выходил из здания в сопровождении констебля Картер. Они шли к любимому «форд-косуорту» Троя и о чем-то серьезно разговаривали. Эбби-Роуз забралась на пассажирское сиденье, но не смогла правильно застегнуть ремень безопасности. Трой, собиравшийся захлопнуть дверь, помедлил, потом протянул руку, чтобы ей помочь, и оставался в таком положении намного дольше, чем требовалось.

Барнеби отвернулся, чтобы не расстраиваться из-за поворота событий, который можно было предсказать заранее, и мысленно перескочил через двадцать четыре часа. Завтра вечером они с Джойс поедут в Лаймхаус на ужин с четой Брэдли. Калли сказала, что они должны отпраздновать свой первый визит, выбрав блюда, которые им нравятся. Джойс остановилась на своей любимой закуске — заливной говядине и сыре с перцем на горячем тосте. Барнеби заказал пирог с мясом и почками, а на гарнир — цветную капусту и свежие помидоры. Оба согласились, что абрикосовый шербет будет прекрасным завершением вечера. В животе Барнеби заурчало от ожидания.