Евгений Волков - Тайна древнего кургана

— Он жив? — поинтересовался капитан.

Сергеев кивнул:

— Да, только находится без сознания и уже остался без руки, пришлось ампутировать. Зато Вадим Дьяконов дал важные показания, у него легкое ранение.

— Что же там у них произошло в этих развалинах?

— Типичная криминальная разборка. Дьяконов в последнее время по приказу бизнесмена Колесникова фактически исполнял роль телохранителя и водителя погибшего Лонского. Тот тайно скупал для последующей перепродажи находки грабителей степных курганов, в том числе работал с этой парочкой, некими Анатолием и Василием, Дьяконов ранее сопровождал директора салона на переговоры с ними. Во время предпоследней встречи Лонской и копатели договорились о сделке по бронзовым монетам и согласовали размер оплаты, антиквар получил товар и заплатил половину стоимости, но потом, похоже, решил их кинуть. А ребята оказались безбашенными и решили пойти напролом. Мы не знаем, из нашей они области или из соседних, а может быть, из Москвы, из Питера или Нижнего Новгорода. Мы не знаем, действительно ли их зовут Анатолий и Василий или это только клички, никнеймы. Будем теперь их искать по словесным портретам, телохранитель хорошо запомнил внешность убийц, но не более. А вот связан ли как-то покойный Лонской с убийством Свиридова и похищением Лопатиной, у него теперь не спросишь.

— А могут быть к ним причастны участники сегодняшней встречи?

Сергеев пожал плечами:

— В принципе такое нельзя исключить, но не думаю. Профессор и его команда с нелегальным промыслом древностей ничего общего не имели, по крайней мере, в ОБЭПе таких сведений нет. Дьяконов активно стал сотрудничать со следствием, на время исчезновения Лопатиной у него есть алиби, а Горецкий, по показаниям Вадима, вообще впервые участвовал в подобной операции. И в результате потерял руку.

— Значит, опять тупик, — вздохнул Парфенов, — у нас ведь теперь не осталось ни версий, ни подозреваемых. Даже не знаю, что и делать.

— Но ведь на Сошникова совершено покушение, это, скорее всего, результат его работы по поиску похитителей, кому-то твой напарник стал мешать. Вот и копай в этом направлении, Алик.

— А если это просто нападение с целью завладения личным имуществом? У него ведь забрали бумажник и часы. Мало ли в городе шпаны, которая промышляет ночными грабежами, нельзя исключить и бомжей, трудных подростков, алкашей и наркоманов, которым срочно потребовались деньги. Ладно, Сан Саныч, будем думать дальше.

Вечером того же дня Сошникова посетил Юрий Петрович Лопатин. Он принес апельсины и бананы, выложил их на тумбочку и с сочувствием сказал Сергею Леонидовичу:

— Досталось вам из-за меня, вы уж извините, ведь могли убить.

— Возможно, это просто банальное ограбление, — возразил выздоравливающий, — не повезло, оказался не в то время не в том месте.

— Все равно, вы рисковали жизнью, так что спасибо огромное.

— В нашем деле важен не процесс, а результат, — нахмурился Сошников, — а его пока что нет. Так что благодарности ваши преждевременны.

Лопатин молча прошелся по палате, постоял у окна, горько усмехнулся.

— Видно, не судьба, потеряли мы с женой дочку, — сказал он тихо. — Вот вы, Сергей Леонидович, скажите мне честно: верите вы еще, что Оксана жива и ее удастся найти?

Сошников ответил без колебаний:

— Я уверен, что мы с капитаном Парфеновым продолжим поиски. Несколько предположений проверено, они оказались ложными. Но остались другие, будем по ним работать. С вами по-прежнему никто не связывался?

— Нет, — после некоторой паузы ответил Лопатин, — если бы запросили миллионов десять — пятнадцать, я бы отдал. Понимаете, отдал бы сам, с полицией не стал это обсуждать. Но никто не звонит и ничего не предлагает. Я поеду, выпью в гостиничном баре, иначе всю ночь не засну, а вы выздоравливайте.

Москвич ушел, а Сошников долго ворочался в постели, в который раз анализировал события, предшествующие нападению на него у подъезда многоэтажного дома. Если напали не случайно, значит, он в тот день узнал что-то важное, кого-то напугал, переполошил, да так, что вызвал немедленную защитную реакцию. Но чью именно? Звонарева, Левченко, старшего научного сотрудника Карасевой или ее коллеги Ирочки? Из этих четверых только у Левченко, по данным полиции, имелась судимость, хоть и давняя, по политической статье. Но представить пожилого профессора в роли наводчика и организатора преступлений Сергею Леонидовичу было тяжело, вся его предыдущая жизнь отрицала такую возможность. Значит, нужно обязательно вспомнить, что тогда показалось необычным, странным. Решение казалось близким, но пока не приходило, и это ужасно раздражало подполковника запаса.

Сообщение о ночном ЧП со стрельбой в стиле лихих девяностых в известной многим в городе помещичьей усадьбе попало и в новостную программу областного телеканала, и в криминальную газетную хронику, и в социальные сети. Особенно много разговоров, пересудов, сплетен вызвало оно на историческом факультете университета. Еще не успели забыть об убийстве Свиридова и похищении Лопатиной, а тут погибает во время криминальной разборки бывший преподаватель и новоиспеченный антиквар Лонской, получает тяжелое ранение бывший студент-историк Горецкий. Знающие этих двоих отреагировали на случившееся по-разному. Профессора Левченко известие об убийстве Лонского оставило равнодушным, в душе он даже был рад, что теперь никто и никогда не узнает об его излишней откровенности с человеком, оказавшимся настоящим мафиози. А вот участь раненного картечью Горецкого повергла в шок двух молодых женщин — Анну Звонареву и Татьяну Рощину.

Первая, впрочем, быстро пришла в себя и решила — может быть, оно и к лучшему, теперь их связь оборвалась сама собой, по воле рока. Рощина же долго плакала, узнав об ампутации руки у Гоши, разом превратившей его из сильного и энергичного мужчины в инвалида. На Татьяну опять навалились гнетущие мысли, ее мучило раскаяние за визит к бабе Глаше и телефонный донос Звонареву о предполагаемой измене его жены. Начинающей журналистке казалось, что ее действия каким-то сложным и неясным образом спровоцировали перестрелку в развалинах барского дома. Приятель Рощиной, репортер уголовной хроники Дэн Елизаров, рассказал Тане, что никаких обвинений Горецкому пока что не предъявлено, полиция не считает его причастным к незаконной коммерческой деятельности погибшего директора салона. Просто не повезло парню — связался с кем не надо, как говорится.

После хирургической операции Гоша лежал в общей палате в состоянии глубокой депрессии. Он опять попал в дурную историю, причем потерял не свободу, а часть своего тела, что необратимо. Лучше бы работал сейчас на стройке какой-нибудь птицефабрики или зернохранилища. Лонской обманул его, обещая, что не занимается ничем криминальным, на деле все оказалось совсем по-другому. И как теперь жить однорукому и никому не нужному? Ни профессии, ни отложенных средств для дальнейшего существования. Но Горецкий понимал, что уныние окончательно добьет его. Поэтому появление Рощиной встретил своей фирменной обаятельной улыбкой: