Евгений Волков - Тайна древнего кургана

Арест Звонарева стал в городе настоящей сенсацией. Уголовный репортер Данила Елизаров попытался взять интервью у бывшего заведующего кафедрой, но Николай Семенович отказался с ним разговаривать. Тогда Елизаров встретился с деканом, который с удовольствием сообщил, что всегда сомневался в профессионализме и порядочности доцента Звонарева, но тот получил в свое время хороший отзыв от покойного Свиридова и только поэтому временно его замещал.

На заседание суда ходили толпы любопытных, зал не мог вместить всех желающих, приговор был встречен аплодисментами. После этого интерес к произошедшим событиям начал ослабевать, к началу осени он и совсем исчез, вытесненный более свежими скандалами и происшествиями…

Все еще жарким сентябрьским днем на скамейке у фонтана в Октябрьском сквере снова сидели Сергей Леонидович Сошников и капитан Парфенов. Они давно не виделись и теперь обменивались новостями, которые накопились у каждого.

— Мне предложили перейти в убойный отдел, но я отказался, — сказал Олег, щуря глаза под лучами солнца.

— Почему же, это ведь важное направление? — удивился Сошников.

Парфенов задумался, потом ответил, стараясь правильно объяснить свое решение:

— Понимаете, поиск пропавших людей — очень нервная работа, приходится постоянно общаться со страдающими от неизвестности родственниками, часто извещать их о самом страшном. Но иногда, как в случае с Оксаной Лопатиной… Когда я с вашей помощью ее освободил и привез к отцу, то почувствовал, что недаром живу на свете. Наверное, те же чувства испытывает пожарный, вынесший беспомощного человека из огня, хирург после тяжелейшей и успешной операции, спасатель, вытащивший из воды утопающего.

— Я вас понимаю, Олег, — кивнул Сошников. — Ну а мне бывшая жена звонила несколько раз, предлагала переехать к ней в Москву и начать все сначала. И я тоже отказался, окончательно и бесповоротно. И ничуть не жалею.

— Не смогли ее простить?

— Да нет, что вы, прощать мне Алену не за что. Не сложилось у нас, ей захотелось жить комфортно и полноценно, полностью реализовать себя в профессии. Она, кстати, очень квалифицированный врач. Но потом, после смерти матери, пришло одиночество. Мне, например, оно не в тягость, выручают книги, рыбалка, тот же футбол. А вот моей бывшей стало… тоскливо, безрадостно — словом, неуютно, такое вот определение пришло мне в голову после первого ее звонка. Но, как говорится, наш общий поезд ушел, теперь каждому ехать до конечной порознь. Конечно, грустно, ведь полжизни прожито вместе. Но что поделаешь… Знаете, Олег, с возрастом приходит какое-то иное понимание человеческого бытия, уж простите за высокопарность. Недаром ведь даже некоторые правители уходили на старости в монастыри.

— А над моим предложением вы подумали? — улыбнулся Парфенов.

— О том, чтобы перейти в частное детективное агентство? Оно остается в силе?

— Конечно, директор «Префекта» вас ждет.

— Знаете, я согласен. Все повеселей, хотя, действительно, работа нервная.

— Тогда я ему позвоню завтра, съездим вместе и обговорим условия для вас.

— Хорошо. Вспоминаете Звонарева и его знакомого-рецидивиста?

Парфенов помрачнел:

— Да, иногда. Как трагически оказались связаны прошедшее и настоящее время, раскопки кургана в семнадцатом году прошлого века и преступления последних месяцев. Даже трудно представить, каким образом Кульков и Забродин могли начать выбивать признания у Лопатиной.

— Но эти двое уже совершали преступления в прошлом. А вот Звонарев… Приличный с виду человек, чистый перед законом, ничем ранее себя не запятнавший. Но вот возникло искушение, и он поддался, решился на подобное. Не сработал внутренний ограничитель, быстро стерлась внешняя благопристойная лакировка. Кстати, а что с этим иностранным антикваром, который своим предложением спровоцировал Звонарева?

— Сведения о деятельности гражданина Дании Петерсена переданы кому следует. Думаю, рано или поздно его задержат за контрабанду произведений искусства. Что касается Николая Семеновича Звонарева, то он получил сполна. Десять лет — срок основательный.

— Да, исковеркал свою жизнь. Жаль, что страсть и безволие превратили ученого в преступника.

— В любом случае Звонарев сделал выбор и обязан отвечать за него, — отреагировал на эти слова Парфенов.

— Свобода выбора — величайшее право любого человека, — согласился с ним Сошников и процитировал строки поэта Юрия Левитанского:

— А что с его женой?

— Представьте, Анна вышла замуж за пожилого адвоката, который занимался ее бракоразводным процессом.

— Я ему не завидую, — рассмеялся Сошников.