Людмила Мартова - Кружевное убийство

Тайна сапфирового креста, являющегося для Таты материальным воплощением боли, горя и страха, таяла в туманной дымке прошлого, уходила в небытие, утягивала оплетающие сердце щупальца. Спустя год после смерти Дуси Тата окончательно успокоилась. Проклятый крест надежно лежал в укромном месте, не принося никому вреда. Тата окончательно поверила в то, что угроза миновала и ее семье крест никогда больше не принесет беды. И до конца своих дней больше о нем не вспоминала.

Утром ко всем прочим неприятностям добавилась еще одна напасть – мама проснулась с температурой, пусть и невысокой, 37,3, и у перепуганной Снежаны тут же душа ушла в пятки. Больше всего на свете она боялась, что мама заболеет коронавирусной инфекцией. В ее возрасте это было чревато осложнениями, и обычно Снежана старательно уберегала маму от встреч с людьми и визитов куда-либо. Полгода мама сидела дома, чуть ли не взаперти, из всех развлечений довольствуясь лишь приготовлением кулинарных шедевров, и Снежана вовсе не планировала что-то менять, но тут приехала тетушка.

В обществе Татьяны Елисеевой мама прямо расцвела, и у Снежаны, хоть та и волновалась, не хватало смелости запретить походы в музеи и филармонию, а также прогулки по городу – слишком счастлива была мама. А теперь вот заболела.

– Что ты психуешь? – вопрошала она, глядя, как дочь наматывает круги по квартире и чуть не дерет себе волосы от расстройства. – Я прекрасно себя чувствую. С чего ты взяла, что у меня этот растреклятый ковид? Может, я просто простудилась, когда мы ездили в Семенково. Могу я простудиться или нет?

– Нет, ты не можешь простудиться, потому что это сводит меня с ума, – стонала Снежана. – А у меня сейчас и так столько проблем, что мне только твоей температуры не хватало!

– Проблем у тебя много, а мать одна, так что ничего, – рассудительно сказала мама. – И вообще, у меня немного болит горло, и все, больше никаких симптомов. Хватит хоронить меня раньше времени!

– Это пока у тебя нет симптомов, а в любой момент будут, – упрямо сказала Снежана. – Как хочешь, а я вызываю врача. И позвони, пожалуйста, нашей драгоценной родственнице, что все планы на сегодня отменяются. Куда вы сегодня собирались? В музей? В монастырь? В театр?

– Всего-навсего на дачу, – сообщила мама. – И я считаю, что поездку отменять не надо. Едем мы на машине, я позвоню Роману Юрьевичу и попрошу дополнительно протопить камин к нашему приезду, будет тепло. Лягу там на диван, и мы прекрасно проведем время. Кстати, можешь к нам присоединиться.

– Спасибо, но мне надо работать. И еще одно «но»: пока мы не получим отрицательный результат твоего теста, ты не можешь встречаться с Татьяной Алексеевной. Она на пять лет старше тебя, ей почти восемьдесят, и мы не имеем права подвергать ее риску.

– С этим постулатом я, пожалуй, согласна, – подумав, сказала мама. – Я позвоню Тате и попрошу ее пару дней не заходить к нам. Правда, это глупо. Если я больна, то вчера уже успела ее заразить.

– Береженого бог бережет, – хмуро сообщила Снежана. – А пока ложись в кровать, звони Татьяне Алексеевне, а я вызову врача и сварю тебе морс. Кстати, мне в ателье тоже лучше не ходить. Если ты заболела, мне придется сесть на карантин.

В ее голосе против воли прозвучало облегчение. Спускаться в ателье и смотреть в глаза девочкам, зная, что кто-то из них предательница, ей было невмоготу. Снежана понимала, что не сдержится и будет пытаться вычислить, кто из них инсценировал ограбление. Катя? Галя? Оля? Маша? Лида? Если Лида, то все совсем плохо, потому что Лида ей как младшая сестра. А если кто-то другой? Легче это или нет?

Мама, не упускавшая ни малейших перемен в ее настроении, посмотрела вопросительно:

– Такое чувство, будто ты радуешься, что тебе не надо на работу.

– Я не радуюсь, – кисло сказала Снежана. – Но мне нужно доплести кружево для заказа. Если не отвлекаться, то за пару дней я как раз закончу. Все, что ни делается, к лучшему. Лишь бы ты не разболелась.

Татьяна Елисеева к информации о том, что ее любимая Ирочка заболела, отнеслась с пониманием и положенной в таких случаях тревогой. Поохала в трубку, заверила, что прекрасно себя чувствует, сообщила, что найдет, чем заняться, попросила сразу сообщить результат теста и распрощалась.

Врача Снежана тоже вызвала быстро, потому что ее одноклассница Марина Светлова работала в поликлинике главной медсестрой. Действительно, врач пришла в течение часа, а еще через час в квартире появилась одетая в «скафандр» девушка, взявшая мазок из носа. Состояние мамы, уютно устроившейся в кровати с детективом в руках и стаканом морса на тумбочке, опасений пока не вызывало, так что Снежана действительно уединилась в мастерской и уселась за пяльцы.

Почему-то впервые в жизни процесс плетения доставлял ей почти физические страдания. Ей хотелось не сидеть, звеня коклюшками и втыкая булавки в подушечку, а куда-то бежать, что-то делать, с кем-то встречаться, лишь бы получить ответы на все мучившие ее вопросы. Если ее посадят на карантин, она же действительно с ума сойдет. Да и с Зиминым не сможет встретиться. Вот это уж совсем засада!

До вечера Снежана работала, сцепив зубы и не отвлекаясь на посторонние мысли. Периодически она заглядывала проведать маму, которая то читала, то дремала, то смотрела кино. В обеденный перерыв Снежана разогрела вчерашний суп и котлеты, покормила маму, поела сама, вымыла посуду и вернулась за пяльцы. Только к семи часам вечера она позволила себе разогнуть уставшую спину и с удовлетворением отметила, что такими темпами, пожалуй, завтра действительно закончит заказ. А сейчас нужно приготовить ужин.

– Ма-ам, ты хочешь жареную картошку или драники? – спросила она, заглянув в мамину спальню. Та сдвинула на лоб очки, Снежана подошла и поцеловала гладкую, чуть сухую щеку, которая пахла мылом и кремом. Щека была прохладная, температуры нет и в помине.

– Ты что, сама хочешь заняться ужином? Давай я встану и приготовлю, что я валяюсь целый день? Я совершенно здорова.

– Да, температуры, кажется, нет. Ты принимала жаропонижающее?

– Ничего я не принимала. Снежинка, я ничем не болею, разве что легкой простудой. И как только будет готов тест, ты в этом убедишься.

– Вот когда мы обе в этом убедимся, тогда и будешь готовить хоть ужин, хоть обед, хоть завтрак. – Снежана снова поцеловала маму. – А пока лежи, пожалуйста. И ответь на мой вопрос.

– Я хочу сосиски с зеленым горошком и горячий бутерброд с сыром, – сообщила мама лукаво. – Ты целый день работала, и незачем тебе затеваться с картошкой. А еще к ужину я хочу глинтвейн. Красное вино, яблоки и апельсины у нас есть, так что свари, пожалуйста. Это недолго.

Да, пожалуй, мама действительно была здорова, и это не могло не радовать. Снежана в два счета справилась и с глинтвейном, и с ужином. Она расставила тарелки с едой и бокалы на сервировочном столике, покатила его в спальню, чтобы поужинать в маминой компании. Та сидела на кровати, и лицо у нее было напряженное, губы сжаты, а щеки раскраснелись.