Карин Кармон - Карнавал сомнений

– Мы ничего такого не думаем! – Папа волнуется, пытается не подать вида, но безуспешно. Или это я во всём теперь вижу подвох. – И никого не обвиняем.

– Хорошо, – соглашаюсь я, хотя не уверена, что это на самом деле так.

Риджу сто процентов пришлось объяснять им, зачем он приехал со мной из Торонто и притворяется моим женихом. Вчера или гораздо раньше. Может, он позвонил моим родителям на следующий день или даже в тот самый вечер, когда в моей голове появилась бредовая идея сделать его своим тылом и пригласить на свадьбу Эми. Ридж вряд ли соврал или придумал какую-нибудь небылицу, а их устраивало, что я доверяю ему полностью. Вот почему он так разозлился, когда я исчезла после допроса. Вот почему заявился к Логану с чемоданами в придачу. Если это вообще была его идея, а не требование моей матери. Как там она заявила мне? Я не должна никуда ходить без Риджа.

Но почему тогда он отпустил меня утром? Почему не напросился вместе с нами? Проспал? Или был уверен, что поеду сразу к отцу? Почему же не позвонил, когда в берлогу вернулась Дэниз и поставила всех на уши? Почему не увязался за Майком и Эми? Неужели спит до сих пор или догадывается, где я и с кем, поэтому выжидает, чтобы не вызвать подозрений? Наверняка.

Откуда ж ему знать, что я встречу Лински и он проболтается, а родители не станут скрывать правду. Вернее, отец не станет. Мамина бы воля, она ни за что бы не призналась. Знает прекрасно, как я могу отреагировать.

Интересно, если бы не Лински, как долго я находилась ещё в неведении? Всю жизнь? Ридж вообще собирался мне когда-нибудь рассказать? Вряд ли. Он, как и мама, отлично представляет, с кем имеет дело и чем это может обернуться для него. И что дальше? Как долго мой верный дружок собирался за мной следить? Не до самой же смерти.

Нет, так я окончательно свихнусь! К чёрту Риджа! С ним я разберусь потом. Сейчас он – вовсе не главная моя проблема.

– Вы помирились? – нарушает молчание мама. – Я имею в виду с Майком.

По голосу не определить, насколько возможность нашего примирения ей не нравится. Нет ни злости, ни раздражения, ни недовольства. Впрочем, восторга и радости тоже не заметно. Не то чтобы я удивлена. Выразительно закатываю глаза:

– Вообще-то мы с Майком не ссорились.

– Хорошо, милая. Вы не ссорились. Давай, мы сейчас тоже не будем ссориться, – мама миролюбиво поднимает руки. – Просто поговорим и всё выясним. Спокойно, без криков и взаимных обвинений. Мы ведь очень тебя любим и переживаем.

– Как удобно. Да, мам? – вырывается у меня. Слишком резко, но мне уже наплевать. – Может, позвонишь Риджу, попросишь его присоединиться к нашим милым семейным посиделкам, а? Устроим очную ставку. Расставим наконец-то все точки на i. У него наверняка всё записано для вас по часам. Где я была, что делала, что говорила!

– Прибережём его записи на крайний случай, – с добродушной иронией торопится вмешаться отец. Опускает ладонь на колено мамы, вынуждая её промолчать. – Давайте попробуем без него. Спокойно и конструктивно всё обсудим. Как и должны решаться проблемы в нормальной семье.

Я шумно выдыхаю. Вряд ли мы нормальная. Но папа прав. Скатиться во взаимные обвинения – худшее, что мы с мамой сейчас можем сделать. И я честно хочу этого избежать, хотя почти не верю, что сумею.

– Я пришла не ссориться. Я… – передёргиваю плечами, пытаясь подыскать правильные слова. – Я пришла извиниться. Всё объяснить. Пусть это уже не важно. Мне всё равно очень жаль, что я ничего не сказала. Я не хочу ничего от вас скрывать. Не хочу больше никаких тайн. И тогда не хотела.

– Мы тем более, куколка.

– Конечно, не хотим, милая, – поддерживает его мама. – Но войди в наше положение. Вы с Майком отменили свадьбу, расстались. Ты уехала, ничего не объясняла и просила не расспрашивать. Мы так и поступали все эти годы. Уважали твоё решение. А теперь ты приезжаешь и вдруг обнимаешься с Майком на глазах у всех. Потом вас вдвоём находят рядом с убитой Мишель, увозят в участок. Затем ты исчезаешь, прячешься у Брэдли, не отвечаешь, не звонишь, ничего нам не рассказываешь. А сейчас заявляешь с порога, что Майк не виноват в убийствах. Как будто мы с отцом хоть раз обвиняли его в чём-то подобном.

Часть про Риджа мама благоразумно опускает, но меня бесит её тон оскорблённой добродетели, и я не могу сдержать горькой усмешки:

– Ты – да!

– Неправда.

– Неужели, мам? Тебе напомнить, как ты запрещала мне с ним встречаться после аварии Логанов?

– Это другое, Стэйси.

– Разве?

– Конечно! Вам едва исполнилось семнадцать. Ты чудом осталась жива, а на меня столько всего свалилось. Я переживала за тебя, хотела уберечь.

– От Майка уберечь?

– От всех!

– Но не разрешала встречаться только с ним. Очень логично, мам!

– Меньше всего меня заботила тогда логика, Стэйси. Мне нужно было время смириться. Пойми, погибли люди. Близкие мне люди. Мои лучшие друзья. Ты тоже могла погибнуть.

– О, да! – Я злюсь всё сильнее, выпуская на свет старые обиды. – Поэтому ты требовала у шерифа перепроверить всё по сто раз, сомневалась, просила разобраться с Майком.

– Не с Майком, а с ситуацией! – сердито обрывает мама. – То, что произошло с вами на мосту, было… подозрительно. Как будто Майк специально привёз тебя туда, а ты выскочила из машины в самый неподходящий момент.

– Вау! Нет, правда, вау! Нет, я понимаю. Это же твоя профессия – заставлять людей чувствовать себя виноватыми, но всё равно – вау! – Я с наигранным восторгом аплодирую. – Полагаю, нам крупно повезло, что тебе предложили должность прокурора гораздо позже. В противном случае Майк бы закончил в какой-нибудь колонии для несовершеннолетних. Да, мам?

– Стэйс, я не… Я всегда уважала и любила Майка. Но я старалась разобраться, что произошло на самом деле. И сейчас делаю то же самое.

– Надо же какое совпадение! – всплёскиваю руками я. Конструктивный настрой улетучивается со скоростью света. – Представь себе, я тоже. Например, почему вдруг расследование передали «красным мундирам». Ты случайно не в курсе, а, мам? Никаких догадок?

– При чём здесь?..

– При том, мама. Хочешь поговорить со мной откровенно? Во всём разобраться? – Я не позволяю ей вставить ни слова. – Тогда прекрати мне врать! Прекрати вести себя, как зашуганная домохозяйка, чей мир начинается и заканчивается на прилавках Гудвилла! Ты – мэр! Ты знаешь об этом городе больше всех. Ты им управляешь!

– Я не…

– Ты – да. Это для меня убийство Мишель – личная трагедия. Для нас всех. Но только не для тебя. Ты даже мыслишь иначе. Не как мать, не как жена. Ты вообще давно вращаешься совсем на другой орбите. Связи, приоритеты, планы, амбиции, светские вечеринки! На твоём Олимпе смерть Мишель – фиаско. Твоё личное фиаско, мам! Получается, ты не только не сумела найти убийцу родного сына, но и допустила новое убийство. Не где-нибудь, а на свадьбе дочери! А вишенка на торте – в списке подозреваемых другая дочь и её бывший, которые однажды уже отправили на тот свет мэра с женой! И так некстати, ведь скоро выборы.