Анна Исламова - Вeрните моего сына

Выйдя на знакомой, пестрящей рекламными плакатами остановке, я побрела в сторону детского отделения. Конечно, глупо ожидать, что меня сегодня, да и вообще когда-либо пустят к сыну, но, как говорится, надежда умирает последней.

В холле за столом сидел вчерашний охранник, но он был не один. Позади него стояла хорошенькая круглолицая девушка в коротком белом медицинском халатике. Она по-свойски держала руки на плечах мужчины и, наклонившись, что-то нашептывала ему на ухо. Тот, расплывшись в счастливой улыбке, явно был доволен.

Услышав мои шаги, девушка, тряхнув красивыми темными волосами до плеч, отскочила в сторону и с интересом уставилась на меня. Охранник тут же напрягся, скинул с себя романтичный образ влюбленного мужчины, взамен надел на лицо неприветливую строгую маску.

– Вам проходить не положено! – рявкнул он и для пущей убедительности привстал из-за стола.

– Карантин еще не окончился? – разыгрывая уверенное спокойствие, осведомилась я.

– Нет. Всего доброго! – коротко ответил мужчина, грозно сдвинув широкие брови.

Ну вот, сейчас мне точно стало понятно, что к сыну меня ни за что уже не пропустят. Горькая смесь разочарования и злости на саму себя бурной волной окатила мою душу. Напускное равновесие пропало, я перевела умоляющий взгляд на медсестру. Та потупила большие красивые глаза, обрамленные густыми накладными ресницами, в пол. Помощи ждать неоткуда. Я сунула руки в глубокие карманы плаща, медленно развернулась и вышла на улицу.

Моросящий мелкий дождь все никак не прекращался, а ветер еще больше усилился. Сквозь тонкую ткань верхней одежды почти сразу же начала проникать противная холодная сырость. Жаль, что я не взяла с собой зонт, было бы не так холодно.

Я остановилась напротив входа в больницу и задумалась о своих дальнейших действиях. Возвращаться домой было незачем. Без сына я там просто не смогу находиться. Зудящее ощущение того, что Кирилл сейчас так близко, но я не могу его забрать с собой, сводило с ума.

Неспеша, я двинулась вперед по старой, местами раскрошившейся бетонной дорожке вдоль здания в надежде увидеть сына хотя бы в окно. Почти во всех палатах уже загорелся уютный теплый свет. В первом оконном проеме беззаботные ребята лет пяти-восьми играли в резвые беззвучные игры. Их усталые мамы в выцветших халатах и пижамах сидели поодиночке на железных кроватях, каждая на своей, молчаливо наблюдая за расшалившимися чадами.

Чуть дальше располагалась комната подростков. Долговязые юные мальчишки усердно изучали свои телефоны и планшеты, у одного на коленях даже размещался маленький ноутбук. Кирилла тут не было. В другой палате бойкие девчушки что-то активно обсуждали, сбившись в стайку. Они по очереди то и дело вскидывали головы, оглядывали друг дружку и, сверкая озорными глазками, хихикали.

Я прошла еще несколько метров вперед, заглядывая в каждое окно, но все без толку. При взгляде на следующий желтый прямоугольник света мое сердце волнительно заколотилось. Это была палата для грудничков! В помещении стояло несколько одинаковых громоздких детских кроваток, в дальних углах расставлены два деревянных пеленальных столика.

С первого взгляда я никого там не обнаружила. Несколько минут я напряженно всматривалась внутрь, надеясь увидеть Кирюшу. Дверь в комнату неожиданно распахнулась, и в нее вихрем заскочила обеспокоенная девушка. Она быстро подбежала к одной из кроваток и достала оттуда плотного карапуза, с виду месяцев семи. Малыш с крупными слезами на глазах широко разевал рот и цепко хватался за свою маму. Она бережно прижала его к себе и с огромной любовью во взгляде стала целовать мокрые щеки.

В мое трепещущее сердце словно воткнули острый зазубренный нож. Боль была такой сильной, что стала ощущаться почти что физически. Я отстранилась от окна и этой душераздирающей сцены. Придерживаясь за шершавую стену больницы я, словно раненый зверь, побрела вперед.

Следующие последние два окна были плотно закрыты светлыми шторами. Сквозь небольшие щели по бокам от них струился ровный искусственный свет. Я обошла здание кругом, но по другой стороне больницы все оконные проемы выходили из служебных помещений. С огромным разочарованием я вновь вернулась ко входу в отделение.

Вокруг ни одной живой души. Неудивительно, погода сегодня не располагала к прогулкам. Я съежилась в промокшем насквозь плаще, свитер из тонкого кашемира грел совсем чуть-чуть. К счастью, дождь стал накрапывать все меньше и меньше, а немного погодя и вовсе затих.

Через асфальтовую дорожку напротив входа в отделение располагалось несколько ярко окрашенных разноцветных скамеек, позади которых стояли высокие оголенные березки. Наверное, летом здесь очень хорошо отдыхать в тени от палящего солнца. Недолго раздумывая, я подошла к одной из них и с размаху опустилась на блестящую от воды деревянную поверхность.

Моя одежда сзади моментально и до конца пропиталась холодной влагой, но я не обращала внимание на возникший дискомфорт. Ветер немного успокоился, стало тихо и немного жутковато. У входа в больницу тусклым светом зажегся уличный фонарь, на землю опустились легкие вечерние сумерки.

Я не знала, чего жду. Просто сидела, неотрывно глядела в сторону больничного отделения и думала, как там мой сын. Что он сейчас делает, как он себя чувствует, вспоминает ли обо мне. Богатое воображение рисовало различные картины, как хорошие, так и плохие. Последние я старалась тут же выкидывать прочь из головы.

Внезапно я поняла, что именно сейчас остро нуждаюсь в поддержке близкого человека. Как воздух необходимо услышать хотя бы несколько слов утешения и уверения в том, что все будет хорошо.

Замерзшими руками я нашарила в сумочке мобильный телефон и набрала номер мамы. В последнее время мы с ней очень редко общались, в основном только по праздникам. Известие о том, что она стала бабушкой, ее не особенно обрадовало. В какой-то момент у меня даже возникло стойкое ощущение, что она не может простить мне этого.

Но сейчас мне хотелось забыть обо всех былых неурядицах между нами. Я желала хоть ненадолго вновь почувствовать себя ребенком и, как в детстве, услышать от нее добрые теплые слова. Несколько протяжных гудков – и в телефоне раздался ее бодрый, слегка удивленный голос:

– Да, Юля, привет!

– Привет, мам, – пролепетала я.

– Юляш, у тебя что-то срочное? А то я на маникюре сижу… Давайте вот этот дизайн и блесточек немного добавим на конец ноготка, – последняя фраза была произнесена второпях и адресовалась, видимо, мастеру.

– Да, срочное. У меня Кирилла забрали…

В трубке повисло недоуменное молчание.

– Как…забрали? Кто? – растерянно произнесла мама.