Виктор Татаринов - Без права на ошибку

В покоях иеромонаха они просидели до позднего вечера.

Затем Гермоген вызвал нескольких монахов и велел спешно собрать золотые кресты, серебряные подносы, прочую ценную монастырско-церковную утварь и принести ему. Все это решено было спрятать в определенном месте, о котором в целях конспирации должны были знать всего двое: иеромонах Гермоген и протоиерей Иероним. Когда они договорились обо всем, Гермоген провел Иеронима по монастырю. В кельях — тесно и темно. Кого только не содержали там! К постоянным обитателям — черному духовенству — примешалась публика особого пошиба. В некоторых по выправке угадывались бывшие кадеты, колчаковские офицеры. По длинным демагогическим речам и спорам — максималисты. Наверняка притаились здесь и обычные уголовники.

Иероним предупредил Гермогена, чтобы на утро ему запрягли пару лошадей и дали надежного кучера взамен отправленного домой старосты.

Едва забрезжил рассвет, Иероним был уже на ногах. По железной крыше монастыря шуршала снежная крупа. Северный ветер гнал тяжелые тучи. Он кружил по двору, задувал под воротник пальто Иеронима и колол лицо.

Ждать пришлось недолго. Кошевка с крытым верхом, запряженная парой лошадей, повернула к парадному крыльцу. Иероним распрощался с Гермогеном, через минуту, удобно устроившись, велел погонять лошадей. Кучер-монах, кутаясь в тулупчик, потянул коней ременным кнутом и гаркнул:

— Н-но-о! Родимые!

Мороз усиливался, но Иеронима это не беспокоило: он был одет в теплое зимнее пальто, на голове — каракулевая шапка, на руках — меховые рукавицы, ноги укрывала медвежья шкура. Неспокойно было на душе.

Что его ждет впереди? Удача или провал? Стоило ли соглашаться на церковную авантюру? Сейчас все зависит от него одного…

…Дорога шла глухим лесом… Впереди показалась подвода. Пара запряженных в розвальни лошадей мчалась навстречу.

Монах испуганно закрестился:

— Это разбойники, не иначе! Тут, в лесу, их видимо-невидимо. Владыку Егория из Михайловского собора летось здесь же ограбили. Что будем делать? Пропали мы с вами…

— Погоняй! — крикнул Иероним, чтобы привести монаха в чувство. А сам лихорадочно соображал: подвода приближается стремительно, повернуть назад и уйти от погони не удастся. Вот уже отчетливо видны два человека в шинелях, гнедые кони с коротко постриженными гривами и повозка на упругих рессорах, поставленная на полозья, ни дать ни взять — тачанка, только без пулемета. Вспышкой молнии память высветила в голове: в двадцатом мчался он на такой тачанке навстречу врагу. Немного не доезжая до цепи беляков, круто развернулся и, припав к пулемету, поливал их градом свинца.

— Тпру! Кто такие? — крикнул, останавливая лошадей, один из преследователей, который был повыше своего напарника.

Кони остановились.

— Свят, свят… — бормотал монах, опустив возжи, — борони бог, борони, пресвятая богородица. Спаси, господи, люди твоя…

— Кто такие, спрашиваю? — повторил высокий и потянул монаха за полу тулупа. — Оглох, что ли?

— Свят-свят… Монастырские мы… Отпустите за ради Христа душу на покаяние…

— Кого везешь? Куда?

— Протоиерея Московского велено доставить в Ильинский приход, — заикаясь, лепетал возница. — Истинная правда.

— А ну покажь попа, божья служка! — потребовал высокий.

Иероним сидел в кошевке, сжимая в кармане револьвер. «Будь, что будет, — подумал он, — живым не дамся».

Высокий заглянул во внутрь кошевки и с интересом стал рассматривать Иеронима. В добротном пальто, с заиндевевшей на морозе бородой и усами, тот выглядел солидно, сидел, расстегнувшись — на груди большой серебряный крест (подарок Егория)…

— Митька! — воскликнул незнакомец. — Тут отец святой, глянь-ка сам!

Подошел к кошевке и второй. Потребовал строго:

— Документы!

Иероним достал из кармана бумагу от синода и подал Митьке. Прочитав, тот сказал:

— Следуйте с нами! — Он ухмыльнулся и не без ехидства добавил: — Дальше поедете в нашей карете.

Смешанное чувство тревоги и радости охватило Иеронима. Поначалу он подумал, что действительно напоролись на бандитов, но теперь уже не оставалось ни малейших сомнений, что это — ребята из ЧК. Их он не знал, кажется, никогда не видел, а вот лошади — из их комендантского взвода. И сани на рессорах…

Высокий приказал кучеру-монаху:

— А вы, батюшка, святой отец или как там вас, поворачивайте оглобли восвояси. Об этом московском попе мы теперь позаботимся сами.

Обрадованный монах — только того и ждал! — развернулся и погнал лошадей во всю прыть в свою обитель.

…Выйдя из Здания ЧК, Иероним направился сразу к Михайловскому собору, колокольным звоном зазывавшему прихожан к вечерне. Нужно было исправлять допущенный им промах, развеять сомнения дочери епископа, если они появились, в подлинности духовного звания Иеронима. А вдруг она поделится ими со своим отцом? За этот тревожный факт крепко досталось от Горбунова новоиспеченному протоиерею.

Начальник особое внимание обратил на Удалого — опытного, хитрого, коварного врага, знающего жизнь и людей. И был еще пока неведомый хозяин — фрукт, судя по всему, позаковыристее Удалого. Чтобы подобраться к нему, потребуется двойная осторожность, выдержка, такт, сообразительность.

…На Базарной улице было многолюдно и шумно, беспорядочно сновали и куда-то торопились люди. Извозчики на разукрашенных кошевках с росписной сбруей, с вплетенными в гривы лошадей разноцветными лентами наперебой, один громче и зазывнее другого, предлагали свои услуги прохожим. Два чумазых паренька продавали газеты, громко выкрикивая: «Новости! Есть новости! Есть важные сообщения! Поймали шайку конокрадов! Есть обращение чекистов к рабочим!» Иероним купил газету и чуть ускорил шаг. Снег под его валенками хрустел тонко и тревожно.

Как и предвиделось, епископ встретил его настороженно, холодно и неприветливо. Сдержанно поклонившись, вероятно, мучаясь в догадках, он смотрел куда-то поверх головы Иеронима, избегая прямого взгляда. О случившемся ему уже было известно, и Егорий недоумевал, почему протоиерея так быстро отпустили из ЧК? С какой целью задерживали? Нет ли тут какого подвоха?

Но и протоиерей не скрыл недовольства такой встречей, отчужденно и сухо спросил:

— Да вы, владыко, смотрю, не рады моему возвращению?

— Да уж какая радость… — От прямого вопроса епископ стал еще мрачнее. — Весьма и весьма поражен, как вам удалось… Из железных-то когтей иродов?..

— Это вы о чем?

— О том. Такие, как мы, оттуда редко возвращаются, — сказал Егорий с недобрым прищуром.

— С моим-то документом? Да бог с вам, владыко!

— Вот-вот, не долгонько ли его изучали? Не вкупе ли со сведениями о церковных ценностях?