Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

Сблизившись с Ларисой, Светка по секрету призналась ей, что в шестнадцатилетнем возрасте у нее был врач-психиатр, который ее развлекал, рассказывая истории из жизни психов. В больнице ее быстро раскусили, но она «потрясла трудовыми сбережениями», и ее причислили к «маньякам» — больным с диагнозом маниакально-депрессивный психоз.

— Когда выйду отсюда, придется начинать с нуля — полностью обобрали, — жаловалась она.

Лариса подозревала, что дело обошлось не только деньгами, потому что Светку часто вечером вызывали «на консилиум» к очередному дежурному врачу, и она возвращалась поздно ночью и обязательно пьяная. То, что она сблизилась с Ларисой, было неудивительно, так как в палате не было больше никого, с кем можно было нормально общаться.

Под самым окном находилась кровать Виктории, сорокапятилетней женщины, страдающей болезнью Паркинсона в тяжелой форме, практически с потерей речи и едва передвигающейся из-за постоянного тремора. Она страдала в ночное время галлюцинаторными расстройствами, приведшими ее сюда, и справляла естественные потребности прямо в постели. Поэтому каждое утро санитарка Маша являлась в их палату и конвоировала Викторию с перепачканными простынями в уборную, где заставляла стирать их холодной водой в ванночке для мытья ног. После их ухода тут же открывалось окно, и палата проветривалась. До вечера простыни не успевали полностью высохнуть, и у Виктория не проходил насморк. Когда Лариса заикнулась было о бесчеловечном отношении санитарки к больной, лечащий врач свел все к шутке, дескать, той при ее заболевании полезны водные процедуры и обертывания мокрыми простынями, это укрепляет нервную систему. Потом внимательно посмотрел на Ларису и заявил:

— А у вас, похоже, повышенная возбудимость, следует увеличить дозу нейролептиков. Что предпочитаете: галоперидол или мажептил?

За пятой койкой утвердилась дурная слава. За три месяца, пока Лариса находилась здесь, на ней умерли две женщины. Ее между собой пациентки называли «электрический стул», хотя кровать эта была самой обычной. Одна пожилая женщина умерла на ней от развернутого делирия в комплексе с пневмонией, а другая — от очень редкого и страшного заболевания, носящего безобидное название «болезнь Крейтцфельдта — Якоба».

Видно, для того, чтобы порушить дурную славу этой кровати, ее недавно заняла симпатичная, но тощая и крайне неразговорчивая молодая девушка лет двадцати пяти, держащаяся особняком.

— Рекуррентная [10] Периодическая. шизофрения. Аминазин, — наутро, после ночного «консилиума», объявила всезнающая Светка.

На третий день злые языки стали утверждать, что девушка за время пребывания в больнице еще больше побледнела и похудела.

— Запаршивела, — резюмировала Светка. — Это все «электрический стул» дает о себе знать.

Группа «маньяков», объединившихся вокруг Светки, теперь каждое утро считала своим долгом остановить девушку в коридоре и настойчиво поинтересоваться ее здоровьем, заставляя ее сильнее бледнеть.

Светка и Лариса после утреннего обхода играли вторую партию в шашки, когда санитарка Маша влетела в палату и смела шашки с доски.

— Тебя к главному! — выпалила она, глядя на Ларису.

Светка, расстроенная из-за того, что не дали закончить явно выигрышную партию, последовательно показала санитарке язык, кукиш и голый зад, на что та презрительно хмыкнула, мол, мы и не такое видели. Лариса поспешила к главному врачу. Всем было известно, что это могло грозить всевозможными неприятностями или означать освобождение из этих стен с зарешеченными окнами. Главный врач сегодня вышел на работу после месячного отсутствия, и срочный вызов к нему вряд ли был вызван приятными причинами.

— Здравствуйте, — произнесла Лариса, но врач с сердитым выражением лица пропустил ее приветствие мимо ушей.

— Мне доложили о результатах гинекологического осмотра. Вы беременны, и срок уже значительный.

— Я знаю.

— Почему вы не сообщили об этом?

— Не знаю.

— Необходима срочная операция, гинеколог выписал направление.

— Мне оно не нужно.

— Вы соображаете, что говорите? Вам вкололи море нейролептиков, закормили психотропами и антидепрессантами, и вы хотите оставить ребенка?!

— УЗИ показало, что плод развивается нормально… — начала Лариса.

— До одного места это УЗИ! — взорвался врач. — Ваш организм напичкан химией, велика вероятность всевозможных патологий, и если родится не физический урод, у ребенка может оказаться пораженной психика. То, что ваш ребенок будет нормальным, один шанс из десяти тысяч!

— Я его оставляю, — твердо сказала Лариса.

— Прекрасно — я вас предупредил! А я расстаюсь с вами! Курс лечения вы прошли, оно немного затянулось, но это для вашей же пользы. — И он вызвал старшую медсестру.

Та тут же вошла, словно поджидала за дверью.

— На выписку, — приказал главврач, указывая на Ларису.

— Когда? — спросила медсестра.

— Сейчас, немедленно, и чтобы духу ее здесь не было! — заорал весь красный и потный от возбуждения главврач.

«Ему самому антидепрессанты не помешают», — подумала Лариса, направляясь к выходу.

«У меня под сердцем бьется Сашин ребенок, и я сделаю все, чтобы его сохранить», — решила она. Лариса уже давно не верила, что Саша вернется, как обещал. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как он уехал, так что вполне мог послать ей весточку или позвонить. За все время пребывания в больнице ее никто не навещал, и это навевало грустные мысли, усиливало депрессию. Она с разрешения дежурного врача изредка звонила на работу, но не сообщала, в какой больнице лежит, и договорилась, что предоставит в отдел кадров сразу все больничные.

Антон полностью выздоровел после автомобильной аварии, лишь изредка, на перемену погоды, боли в ногах напоминали о переломах. Галина выполнила свое обещание, загрузила его работой и командировками так, что он света белого не видел. Он теперь мотался по всей Украине, организовывал представительства для закупки металлолома, контролировал их деятельность и занимался экспортированием его за границу. Работы было очень много: приходилось воевать с железной дорогой, завязывать массу полезных знакомств в эшелонах местной власти, правоохранительных органах, на таможне, с руководством «умерших» предприятий — основных поставщиков металлолома. Свободного времени едва хватало только на сон, но он был рад тому, что некогда думать об Ане.

Только раз, выйдя из больницы, он не выдержал и позвонил ей. Она сначала очень обрадовалась, а потом, видно, поняв по разговору, что что-то не так, замкнулась и отделывалась нейтральными фразами. Антон сообщил ей, что нашел работу, не уточнив, какую и где. Намекнул, что теперь ему придется часто ездить в командировки, чтобы побыстрее войти в курс дела. Ее голос оживился, а у Антона сердце заныло, он подумал, что еще две минуты поговорит с Аней и не выдержит, помчится к ней, несмотря на свои обещания и угрозы жены. Он скомкал разговор, бросил «пока» и первым положил трубку. Больше он ей не звонил.