Роман Шкарин - Стёклами внутрь

– Какой он был?

Я открыл глаза, отпил из чашки, посмаковал.

– Тут промашка, – признался я. – Во время стрижки я закрываю глаза. Часто – сплю.

– Ну ты, ведь, не сразу закрыл.

– Во время разговора я разглядывал предметы вокруг, а он боком стоял, рассовывал по карманам фартука ножницы, машинку продувал.

– Поняла, – задумчиво сказала Юля.

– Что думаешь?

– Думаю, фраза похожа на пароль.

– Значит, будем проверять. С таким раскладом, мыслю, завтра провернуть операцию.

– Ты сегодня только от него, – выразила сомнения Юля.

– Если мы правы, пофиг. Придумаю историю какую-нибудь. Например, сыграю сноба, мол, вот тут над ухом волосинку не убрали.

Я подкрепил слова актёрской игрой, изобразив презрение с высокомерием. Серьёзность Юли осталась незыблемой:

– Боюсь, мы правы.

– Тебе виднее, – я положил руку ей на бедро. – Это как раз по твоей части.

Юля по образованию была психологом. После университета успешно окончила разные курсы. С кем только не работала. Начиная обычными консультациями и заканчивая тяжёлыми случаями как зависимостей, так и реальных психов. Сейчас сама консультировала психологов. За деньги, естественно. Умная. И красивая.

Я подсел к ней, обнял, поцеловал в щёчку. Она положила мне голову на плечо, вздохнула, сказала:

– Не прибедняйся.

– Никоим образом, – я провёл рукой ей по спине. – У меня совершенно другое образование и деятельность.

– Это и подозрительно. Иногда мне кажется, что ты знаешь больше меня в моей сфере.

– Просто я тебя люблю. Ещё внимательно слушаю. Ловлю каждое слово любимой Юлечки. Услада для ушей моих.

Она ткнула локтем меня в бок:

– Ой, льстец.

– Чистейшая правда. Я никогда не вру.

– Ну ладно. Другая щёчка грустит. Её не поцеловали.

Юля развернулась, но так, чтобы не выйти из моих объятий. Я изобразил панику:

– Ой, ой! Срочно спасаем!

Поцеловал другую щёчку.

– Вот, теперь все довольны, – сказала Юля, прикрыв глаза и откинув голову назад.

Я не знал, намекала ли она или нет, мы – мужчины – в этом вопросе не особо разбираемся, так что взял и спросил:

– А носик?

– Носик тоже не прочь стать довольным.

Я поцеловал носик, затем губы. Посмотрел на Юльку, она совсем расслабилась, на ум пришло слово «томно». При этом подалась навстречу. Тут надо быть феерическим болваном, чтобы ничего не понять, моя рука опустилась на её живот, касаясь груди, губы коснулись шеи.

Я проснулся, открыл глаза, мы так и уснули в объятиях. Улыбнулся, ноздри втянули её аромат, тело наполнилось истомой. Стараясь не разбудить любимую, встал с кровати и пошёл умываться.

Горячей водой ополаскиваю лицо разве что в студёную зимнюю пору. Сегодня была не зима. Холодная вода окатила лицо, свежесть понеслась дальше в голову и распространилась по периферии телесной.

Я посмотрел в зеркало. Оттуда на меня был направлен сосредоточенный взгляд. Парикмахер. Сегодня надо всё сделать правильно. Бравада бравадой, а, если ситуация с ним окажется тем, о чём мы подумали? Я поёжился.

– Доброе утро! – голос Юли вернул меня из зеркала, она подошла ко мне сзади, руки обвили мой живот, щекой потёрлась о моё ухо.

– Доброе утро.

Юля опустила глаза вниз, хитро улыбнулась:

– Ты рад меня видеть или это просто утро?

В мыслях о деле забыл о теле, которое решило действовать само. Мол, эй, чувак, бери хватай и род продолжай, смотри какая девушка, лови момент!

– Ни то, ни другое.

Рука Юли скользнула ниже:

– Почему тогда наш дружок подскочил, когда я тебя обняла?

– Я настраивался на дело. Концентрировался. Чакры активировал.

– Ты хотел сказать чакру, – поправила она меня.

– Возможно, – засмеялся я.

– Чувствую, – прошептала на ухо Юля. – Ты её переполнил.

Я приподнял бровь, схватил любимую за ягодицу, стал мять как эспандер:

– Так, что? И на тебя излилось? В тебя. Тебе.

Дыхание Юли стало глубоким, глаза затуманились, она потёрлась о меня. Я повернулся к ней, впился губами в её губы, поднял и посадил на стиральную машину.

Потеряв счёт времени, после того, как мы вышли из ванной комнаты, я подумал о том, какое же великолепное утро! Украдкой посмотрел на любимую, та шла на кухню довольная, расслабленная, наполненная.

Я взялся за кофе, Юлька приготовила яичницу. Мы сели завтракать. Юля спросила:

– Напарник, у тебя есть план?

– Есть. И в нём нас двое.

– Просвети недалёкую, ведь там мужская парикмахерская.

Я подсел вплотную к Юле:

– Кстати, ты абсолютно права, не далёкая, а близкая. Будешь оператором. Для полноты видеоряда задействуем беспроводные наушники. Положу их в верхний карман пиджака.

– Легко, – заявила Юля, приподняв чашку.

– Отлично.

– Он же вчера тут был, – удивился Второй.

– Может, забыл чего, – осторожно сказал бородатый.

– Вариант.

Второй открыл бардачок, достал бутерброд, рука направилась ко рту, но остановилась на полпути на вопросе Первого:

– Не понял, я услышал «проверка связи»?

– Опа. Я тоже услышал. Они готовятся видео снимать? Блохеры?

Бутерброд то приближался ко рту, то отдалялся. Рот, в свою очередь, готовый принять пищу, сокрушённо закрывался и принимался за другую программу, говорящую.

– Вот тебе и опа. Не блохеры. У них нет аккаунтов в соц-сетях.

– Погоди, – наконец, прожевал и проглотил первый кусок еды Второй. – Они на самом деле в парикмахерскую собираются.

– Вот это поворот. Так, тишина в эфире.

– Ждём, – Второй сосредоточился на окружающей обстановке, но бутерброд продолжал отправляться в топку желудочно-кишечного тракта.

Мы шли по улице, наслаждались собой и самой прогулкой. Смысла переживать ни я, ни Юля не видели. Лишние эмоции не нужны. План есть, действия определены, осталось их сделать безупречно. Только ты и действие.

Остановились проверить оборудование: телефон да наушники.

– Проверка связи, – сказал я.

Юля остановила запись. Нажала на просмотр. Звук и картинка хорошие. Можно приступать.

– Погнали, – сказал я.

– Давай.

Юля осталась на улице, чтобы начать записывать через витрину, потом, войдя внутрь, продолжить. Решили было разыграть перепутавшую двери девушку, у которой лагала геолокация, но вспомнили, что Юля уже засветилась. Поэтому изменили легенду: она просто пришла к любимому человеку.

Я вошёл в парикмахерскую. Посетителей не было. Мастер занимался чисткой приспособлений для стрижки. Он был похож на самурая, полирующего меч. Или солдата, который разложил арсенал на столе и смазывал, щёлкал, крутил, вертел оружие. В некотором смысле, ножницы – это меч самурая, а машинка для стрижки волос – пистолет, автомат.

– Здравствуйте, – сказал я.