Марья Цепиш - Позови меня в дождь на речку

Вслух я произнесла:

− Кажется, все наши беды от прикрывательств всякого рода, а проще говоря − от лжи и позерства. Приятного просмотра.

Мужчина улыбнулся еще шире и слегка приподнял подбородок. И я от напряженного удивления будто подлетела до потолка, а затем со всего маха ударилась об него макушкой и неловко шлепнулась на плиточный пол, считая желто-красные искры, вылетевшие из моих глаз. У него, у этого странного мужчины, под скулой кое-что было. Знакомое, из моей далекой, прошлой жизни. Родинка необычной формы. Я видела точно такую же лишь раз в жизни. Только у одного человека. Много лет назад.

Пыль пахла летом. Или наоборот, это лето имело запах теплой пыли. Нагретая солнцем земля потрескалась, из множества изломов резво выпрыгивали темные тельца муравьев, через некоторое время они снова возвращались в глубокие недра, утаскивая веточки, чуть живых насекомых, травинки и прочие атрибуты своей бытности.

Я брезгливо подтянула к себе коленки, подальше от потрескавшейся земли. Не хочу быть укушенной муравьишками и чесаться до самого вечера. Запрокидываю голову и почти вскрикиваю от счастья. Сочный зеленый цвет листвы на ветках, а в прорехах липовой кроны − яркая синь. Наслаждение для глаз. Праздник оттенков, воздуха, тепла и ветра. И не слышно никаких посторонних, лишних звуков, гула машин, суетливых людских голосов, о чем-то спорящих или что-то доказывающих. Днем природа отдыхает от местных жителей, которые либо где-то на заработках в ближайшем городе, либо хлопочут по хозяйству в домах, прячась от зноя. Короче, тратят на что-то себя и свое время, чтобы иметь право думать, что их жизнь чем-то заполнена.

А мне 16 лет, я нигде не работаю, у бабули нет огромного хозяйства, за которым нужно усиленно следить. У меня каникулы и полно времени для того, чтобы разрешать любым событиям происходить. Блаженная праздность накануне выпускного класса, масса радужных планов на взрослую жизнь и ни одного разочарования, которое могло бы лишить меня возможности мечтать и чувствовать.

Я слышу шаги. Не оборачиваюсь, просто слушаю шелест травы под ногами. А теперь слышу дыхание. Не поворачиваю голову, наслаждаясь ожиданием. Сейчас услышу его голос. Жмурюсь от предвкушения. Ииии…

− Крис, у нас есть пара часов. Потом мне надо домой, родители приезжают, надо их встречать, ну ты поняла.

Я разворачиваюсь всем телом, хватаю его за ногу и тащу в траву. Набрасываю на него свои объятья, и мы вдвоем хохочем. Он запрокидывает голову, и я вижу под его левой скулой, у шеи, коричневую родинку, изогнутую, как арахис в панцире. Даже если бы было темно, все равно смогла бы безошибочно указать, где точно находится эта родинка. Я столько раз любовалась ею, она мила моему сердцу, как и все, что есть в моем приятеле. Стас, ты просто чудо. Ты мой друг, мой брат, мой родной и близкий человек на этой планете. Хоть мы и видимся только летом, когда гостим у наших бабушек, но я тебя понимаю, а ты понимаешь меня. Наверное. Или мне просто хочется в это верить.

От него пахнет печеными пирожками с вишней. И жареным мясом с картошкой. Бабуля готовит пир к приезду дочки и зятя. А у нас есть только пара часов, чтобы поболтать о том, что мы делали, как жили эти месяцы, с сентября по июнь. Мы, конечно, успеем наболтаться, впереди все лето. Но я так ждала нашу встречу, и мне прямо сейчас очень хочется слушать его и говорить самой.

Еще ровно год назад он выглядел иначе. Острые локти, сбитые коленки, взъерошенный, в майке, которая вечно была в дырках от острых веток, цеплявшихся за его одежду, когда он карабкался по деревьям. А еще, на майке были дырки от проволоки, которая поджидала его на кромке забора. От этих же веток и проволоки часто появлялись царапины и на моих ногах и руках, если мы устраивали наши шалости вместе со Стасом. Теперь рядом со мной в траве лежал взрослый парень, который приехал вместо Стаса-мальчишки. Плечистый, уже заметно, что бреет лицо, голос звучит совсем иначе, по-взрослому. Опрятно, даже стильно одетый, ногти чистые и подпиленные. Сомневаюсь, что теперь он рискнет трогать своими пальцами дождевых червей или выкапывать из ила ракушки. Да уж, Стас-мальчик уже никогда не приедет сюда. Ни сюда, ни куда бы то ни было.

Он остался в прошлом лете. Наверное, его не стало еще в тот момент, когда мы в первый раз по-особенному простились на вокзале. Я уехала на день раньше, чем Стас, поэтому он меня провожал. Уже почти спрыгивая с подножки поезда, который вот-вот должен был отправиться, он торопливо прижался своими мягкими губами к моим. У нас обоих вдруг резко закончился воздух. Волнительно и неожиданно, в тот момент мы оба будто простились с нашим детством. И потом в школе на переменках я взволнованно рассказывала подружкам, что у меня был первый поцелуй. Не во сне, не в мечтах, а с настоящим мальчишкой, красивым и подходящим во всем. Конечно, я не уточняла, что это было всего один раз и очень кратко, как японское хокку, которое так скоро доходит до конца, что не успеваешь понять смысл.

Когда я ждала следующие летние каникулы, чтобы приехать к бабушке и увидеть Стаса, постоянно думала об этом моменте, вспоминала, мысленно отправлялась в прошлое, в тот день, в тот вагон, в то мгновение. Это воспоминание будто откололо меня от льдины, на которой по жизни плыли все мои сверстники. Я будто застыла в одном состоянии, зависла на одном человеке, в то время, как мои подруги уже повзрослели настолько, что начали влюбляться, примерять на себя отношения с противоположным полом, заигрывать, заманивать в свои девичьи сети. А я, будто на маленьком кусочке айсберга, носилась по океану своих мыслей и мечтаний о лете, о том моменте, когда вернусь в деревенские каникулы, где будет Стас.

Мне часто снился один и тот же сон. Лето, где мы вдвоем, в нашей деревне, гуляем по берегу реки, замечаем, как густеют сумерки, слышим, как перебивают друг друга сверчки. Садимся в траву, смотрим на речную рябь. Вдруг не успевший уснуть кузнечик случайно прыгает в мою сторону и запутывается в волосах. Конечно, я начинаю визжать и трясти головой, боюсь руками прикоснуться к тому месту, где копошится кузнечик. Ну, как все девчонки, кокетничаю, типа боюсь чудовищ, и так как одно из них на меня напало, меня нужно срочно спасать. Стас спокойно вмешивается в ситуацию. Протягивает ко мне руки, одной нежно держит мой подбородок и тихонько просит посидеть спокойно. А второй вытряхивает кузнечика. Обессилев от волнения, я падаю в траву всем телом. А Стас ставит ладони на уровне моих плеч и наклоняется к моему лицу. Я чувствую на своих губах его дыхание, а потом звенит звонок будильника. Мне пора собираться в школу.

Наконец лето наступило. Последнее школьное лето. Накануне одиннадцатого класса. Потом экзамены, поступление в университет и взрослая жизнь. Мы со Стасом мечтали о разных профессиях. Я грезила даже не о профессии, а о том, чтобы без зазрения совести целыми днями не выпускать из рук любимые книги, глубоко изучать литературу, наслаждаться слогом и фантазией Бунина, тем, как он искусно и живописно рисует любовь, вкусно угощает ею или откровенно отравляет. Стас хотел стать следователем, проливать свет на таинственные обстоятельства, разыскивать хитроумных убийц, допрашивать их, распутывать самые сложные клубки, чтобы преступники не смогли уйти от правосудия. Мы давно решили, что поступим в один университет, я − на филологический факультет, а Стас − на юридический. Нам очень хотелось почаще проводить время вместе, не только на каникулах. И, думаю, что именно этим летом появится ясность, что нас будет объединять очень скоро − дружба или любовь.