Александр Комов - Яна

Пламя уже полностью охватило крышу, и люди беспомощно смотрели на всепожирающую стихию огня.

– Вот оно как, – вслух подумал Лесник. – Вот и нет фермы. Сгорела.

«Так и пилорама… – думал он уже молча, – да и дома-то почти все деревянные, сколько уж погорело… так и всё что хошь, не ровен час… – Тут он почему-то вспомнил о дочери: – Как она там? Всякое может быть… хоть бы приехала, повидаться…»

Помочь он ей ничем не мог, она и не приезжала. Он знал про Евгения, был как-то у них на съемной квартире, один раз был… и больше не ездил, не хотел. К тому же в леспромхозе сплошные передряги – то одно, то другое, странные дела, вот опять пожар – с чего вдруг?

На опушке леса горело деревянное здание свинарника. Рухнула кровля. Яркая вспышка пламени взметнулась к небу.

***

В это же время пламя зажигалки, поднесенное к толстой сигаре, подсветило лицо хозяина шикарного особняка. В холодном сумраке большого кабинета Павел Янович грузно опустился в кресло у камина, в котором с дровами горели только что брошенные туда документы. Пару листочков Павел Янович ещё держал в руке, но после некоторого раздумья, пыхнув толстой кубинской сигарой, отправил их к собратьям, в огонь. Бумага быстро превратилась в пепел. Павел Янович встал и, бросив сигару в камин, подошел к большому панорамному окну.

Холдинг «Интер-групп» он собирал по зернышку, создавал с нуля, ну почти, почти с нуля, создавал, как и многие другие, всеми правдами и неправдами. Других уж нет, а он вот, стоит на ногах твердо. Или не очень? Есть, конечно, вопросы, но когда их не было? Так, пустое…

В последнее время Павел Янович немного потолстел, оплыл и стал уставать. Ничего не поделаешь – возраст. В свои шестьдесят пять он вдруг почувствовал странную щемящую боль где-то в груди, в области солнечного сплетения. Это смутное ощущение тоски и какой-то тревоги выводило его из равновесия, иногда даже не давало уснуть. Ему стало казаться, что всё нужно делать не так, как-то иначе, по-другому, но как иначе он не знал и по-другому не мог.

Внизу, к парадному входу, с визгом тормозов на вираже подъехал автомобиль его до сих пор неженатого тридцатисемилетнего сына.

«Может, если были бы внуки, – мелькнуло в голове Павла Яновича, – и… что-то ещё… должно быть что-то ещё…» – думал он, глядя, как выскочив из машины, Анатолий торопливо взбегал по ступеням крыльца.

Павел Янович поднял взгляд на мрачное уже темное небо. Он попытался вернуть мысль, которая только что вроде витала где-то рядом и, может, она ещё где-то здесь, но в кабинет вошел запыхавшийся Анатолий и включил свет.

– Пап, мы подумали, – направляясь к столу, сказал он, – если эта сволочь начнет давать показания, а это очень, очень может быть… – Анатолий наскоро перевел дух. – В общем, тебе лучше уехать. – Он посмотрел на часы. – Экипаж уже в порту. Если хочешь, Анна полетит с тобой. Запасные паспорта, на всякий случай, на обоих, – добавил Анатолий и положил два паспорта на стол.

– Мне уехать? – удивленно спросил Павел Янович, усаживаясь в рабочее кресло.

– На время, пока утрясется…

– Завтра суд! – напомнил Павел Янович.

– Поэтому лететь надо сегодня, – логично, как нечто очевидное, заключил Анатолий. – Нельзя рисковать, это слишком… Мы решили, что сейчас это…

– Вы решили? – перебил Павел Янович. – С каких это пор кто-то стал решать за меня?

– Пап, лучше бы…

– Лучше бы ты не делал глупостей! Мне не пришлось бы разгребать это дерьмо! – Ударив ладонью по столу, Павел Янович встал и зашагал к выходу. – Уехать! – на ходу сказал он и обернулся. – Если я уеду, тебя разденут до нитки, раздербанят так, что… охнуть не успеешь! Где Наташа?

Анатолий пожал плечами, Павел Янович вышел из кабинета.

***

Обнимая подушку, Наташа в одежде лежала на кровати. Здесь, в её комнате, всё было так же как в детстве. Никто ничего не трогал, не переставлял. Наташа тоже ничего не трогала и не переставляла.

Когда она оставалась в доме на ночь, она приходила сюда после очень позднего, иногда ближе к полуночи, ужина и ложилась спать. Проснувшись к обеду, вставала и уезжала, сожалея о потерянном времени. Она бы вообще не приезжала, если бы не беспредельная дороговизна жизни и не настойчивое желание отца её видеть.

Наверное, она напоминала ему молодость, наверное, потому что была очень похожа на мать, то есть на первую жену Павла Яновича. Такой же экстремальный нрав и бешеная кровь.

Каждый год она летала в Испанию только для того, чтобы посетить корриду, надеясь увидеть смерть тореадора. Когда она участвовала в энсьерро, то старалась бежать как можно ближе к быкам, порой она бежала просто рядом, быки не трогали её, видимо, принимали за свою. Испанцы тоже принимали её за свою и очень удивлялись, когда узнавали, что её зовут Наташа и что она прилетела из России на своем самолете. Самолет, конечно, был отцовский, в том числе и поэтому, Наташа время от времени приезжала к отцу на ужин, а иногда оставалась ночевать.

Вторую жену отца она не любила, а когда Павел Янович женился в третий раз, ей было уже всё равно. К тому же дорожала жизнь, расходы росли, и она стала приезжать чаще.

Вот и сейчас, после ужина, она пришла в свою комнату, легла на когда-то любимую кровать, уткнулась в подушку и задремала.

Когда раздался стук в дверь, Наташа открыла глаза, чуть приподнялась на кровати и повернулась на стук.

– Да, пап, входи, – сквозь сон сказала она.

Наташа знала, что никто кроме отца не посмел бы её беспокоить, даже старший брат Анатолий старался держаться от неё подальше.

– Спишь? – спросил Павел Янович.

– Переела, – лениво произнесла она и откинулась на спину. – Твоя жена очень вкусно готовит.

– Брось, ты же знаешь, что… всё это… – он отвел взгляд и махнул рукой.

– Знаю-знаю… – зевнула Наташа.

Павел Янович собрался с мыслями и присел на край кровати.

Он уже несколько раз пытался серьезно поговорить с дочерью, поговорить о важном, о должном, о делах. Но всякий раз нежные отцовские чувства переполняли его, и вся деловая серьезность испарялась, как несущественное и неуместное. Разговор сводился к тому, что Павел Янович переводил ей нужную сумму и, в общем, был доволен!

Но всё-таки он очень хотел, чтобы она приобщилась к управлению компанией и, может быть, потом, в перспективе… сменила бы его в кресле руководителя.

– Наташа, – произнес он, стараясь как можно строже, – хоть ты и не склонна к серьезной работе, но…

В комнату заглянул Анатолий.

– Генерал приехал, что сказать?

Павел Янович, к удивлению для себя, даже обрадовался этой возможности в очередной раз отложить разговор. Он знал, что Наташа ни за что не будет заниматься делами, возможно, даже говорить об этом не станет, но всё же надеялся – а вдруг?! Эту последнюю надежду он терять не хотел, поэтому сразу встал и шагнул к двери.