Григорий Лерин - Кто-то торопится умереть

Завуч на этот раз отмалчиваться не стал. Он снял очки, смерил меня тяжелым взглядом и предложил расстроенному Кузьмичу прямо сейчас, не откладывая, разбить мне все лицо, при этом назвал мое лицо словом крайне непочтительным.

Кузьмич идею не отверг, нехорошо посмотрел на меня и призадумался. Возможно, он всерьез хотел поставить меня этим самым лицом реально в угол.

А Завуч что-то совсем разговорился, потребовал вернуть предоплату, оплатить стоимость разбитого стекла, украденного магнитофона и моральный ущерб. Все вместе получалось под двести тысяч рублей плюс разбитое лицо, но Завуч полагал, что это еще по-божески. Я согласился только на предоплату, снова напомнив, что стекло и магнитофон не входили в круг моих обязанностей, попытался сослаться на уважительную причину. Завуч не дал мне договорить и продолжал разжигать межведомственную рознь, склоняя Кузьмича к насилию.

Кузьмич размышлял и, по-видимому, склонялся. Его хмурая физиономия и сжатые кулаки действовали мне на нервы. Я не спал всю ночь, а также устал и поволновался – тут любой сорвется. Сам того не желая, я повысил голос и приказал Завучу заткнуться, после чего твердо взглянул Кузьмичу прямо в глаза. Завуч сразу послушно замолчал, с опаской скосив зрачки на ствол пистолета, уткнувшийся ему в переносицу, а потом согнулся и присел на корточки, потому что я исподтишка, чтобы не заметил директор, двинул ему в печень.

Кузьмич не развеселился, но все же кулаки разжал, вытянул руки по швам и торопливо произнес:

– Все, братан, базара нет!

Вчерашнее дружелюбие и искренность в его голосе отсутствовали. Поэтому я с ним не согласился, заметив, что базар есть и будет до тех пор, пока я не верну Кузьмичу предоплату, так как с порученным делом я все-таки не справился. Хотя и не по своей вине, а в силу непредвиденных обстоятельств.

Всей компанией на раненой «Альфе» мы отправились в «Мойдодыр». Завуч помалкивал, тяжело молчал и директор, вцепившись в руль так, что под его ладонями сотнями тысяч гибли бактерии.

Я отдал Кузьмичу деньги, раз пять извинившись. Мстительные мысли о компенсации откровенно витали на его хмуром челе, поэтому мне казалось, что наше знакомство не закончилось.

Телевизионный сюжет об инциденте на Курляндской улице посмотрело, наверное, пол-Питера, включая Ленку, от которой я узнал подробности. Меня показали, похвалили, и даже мои анкетные данные, которые я сообщил в милиции, стали достоянием общественности. «Большую помощь в задержании преступника оказал Виктор Стрельцов, частный детектив из агентства «МДД».

Преступника тоже показали и назвали по имени. К потерпевшей репортеры не прорвались, ограничились родителями на фоне обклеенной веселенькими цветочками прихожей. Тем не менее, общее настроение и пафос репортажа сомнения не вызывал – преступник должен понести заслуженное наказание.

Я в подобном исходе не сомневался. Меня несколько раз вызывали в отделение для уточнения показаний. А через пару дней в агентство позвонил директор, сказал, что видел меня в новостях по «ящику», и что таких гусей позорных надо бы сразу за клюв и давить, не дожидаясь ментов, а реальных мужиков Кузьмич уважает, и базара нет конкретно и окончательно.

Но базар не закончился, лишь трансформировался из производственно-бытового в юридический. Ко мне пришел адвокат.

– К вам адвокат, шеф.

В отличие от директоров, неприятные воспоминания, связанные с адвокатами, меня не посещали. Впрочем, приятные – тоже. И появление в агентстве адвоката не явилось сюрпризом. Андрей Андреевич Старопольный позвонил мне утром и предупредил о визите.

Он вошел. Солидный, вальяжный мужчина, знающий себе цену и место – хотел бы я так с утра выглядеть. Правда, запах его одеколона показался мне слишком резким, а улыбка – чересчур дружеской. Я непроизвольно поморщился, и мимолетное движение кончика моего носа не осталось незамеченным. Вероятно, наблюдательность – профессиональная черта адвокатов.

– У вас насморк? Не грипп, надеюсь? – участливо поинтересовался посетитель. – Могу порекомендовать импортное средство. Крайне эффективно, испробовал на себе – моментально ставит на ноги.

– Спасибо, я лучше посижу, – пробормотал я. – Присаживайтесь и вы, Андрей Андреевич. Кофе?

– С удовольствием, – широко улыбнулся он. – Без молока и без сахара.

Молоко и сахар я ему не предлагал. Вероятно, тактичность – вторая профессиональная черта адвокатов.

Пока Ленка управлялась с приготовлением кофе, адвокат снисходительно оглядывал кабинет и бросал отрывистые фразы о погоде. Получив свою чашку без молока и сахара, он задумчиво в нее подул, и, когда Ленка вышла, решительно перешел к делу.

– Я представляю интересы Баранова Вячеслава Владимировича. В ходе судебного разбирательства буду его защищать.

– Понятно, – без энтузиазма кивнул я. – Баранов – это тот самый мерзавец, который пытался изнасиловать малолетку в подъезде? А зачем его защищать?

– Ваше заявление некорректно, Виктор Эдуардович. Я собираюсь защищать не мерзавца и не насильника, а молодого человека… ну, скажем, попавшего в неприятную ситуацию. Только суд может установить вину моего клиента.

– Я ее уже установил. Я видел вину вашего клиента своими глазами.

– О том, что вы видели, несколько позже. – Адвокат разгладил складки брюк на коленях, придвинул кресло к столу и доверительно понизил голос. – Я наводил о вас некоторые справки, Виктор Эдуардович. И, признаюсь, был крайне удивлен. Ваше имя не фигурирует ни в одном бракоразводном процессе. Как свидетеля, я имею в виду. Значит ли это, что вы не занимаетесь подобной деятельностью? Не следите за неверными супругами?

– Нет, – ответил я, не понимая, к чему он клонит.

– Странно… – пробормотал он. – По-моему, супружеская неверность – самая благодатная нива для частной сыскной деятельности. Не считая прямого криминала, конечно. Нет, Виктор Эдуардович, я вовсе не собираюсь выпытывать, чем вы занимаетесь. У меня такое впечатление, что ваша деятельность не приносит вам больших доходов.

Мне показалось, что я догадался.

– Всякое бывает. Вы пытаетесь определить мне цену? Бросьте, не ломайте голову зря. Путевка на нары обойдется Баранову гораздо дешевле. Вы еще не допили кофе?

Андрей Андреевич нисколько не смутился. Наоборот, продемонстрировал мне третью профессиональную черту адвокатов – наглость. Он заглянул в кружку и заявил:

– А можно еще чашечку? Я бы не отказался. Ваша девушка замечательно варит кофе, – и, отметив неприветливое выражение моего лица, непринужденно улыбнулся и добавил: – Всего несколько минут, Виктор Эдуардович. Мы только подошли к серьезному разговору.