Дмитрий Безуглый - Отдых по пятницам

После удачно проведенной рекогносцировки я сослался на неотложные дела и отвалил, предупреждая всех, что вечерком обязательно увидимся. Самым главным на этот час неотложным делом была моя подружка Инга, которая начинала меня откровенно утомлять своим нытьем и истериками по поводу ее временного заточения в этом клоповнике. Согласен, место – не фешенебельный отель, – тараканы вальяжно пробегаются даже при свете, – зато тихое, скрытое от посторонних глаз заведеньице, куда редко кто захаживает, и о котором мало кто знает.

– Ты сама виновата, – устало говорил я. – Сама встряла в блудняк, а теперь воешь! Чего разнылась? Надоело сидеть? Вали куда хочешь! Только потом ко мне не прибегай. Я тебя знать не знаю. С будущими жмурами как-то не по себе общаться.

Она сразу же внимала таким моим прямым и незамысловатым доводам, утихала, правда, на время, и оправдывала свое поведение нервным напряжением, скукотой и однообразием.

– Я тебе книги приносил. Читай.

– Какие книги, Даня? – она искренне удивлялась, будто я какую глупость сморозил. – Это ж ты у нас воспитанный, царских кровей. Ты и читай. А я их со школы терпеть не могу.

– Дворянских, – угрюмо поправил я.

– Чего?

– Да ничего! Если бы книги читала, глядишь, и мозгов бы прибавилось! Тогда бы не спуталась с охладевшей своей подругой.

– Даня!

– Да иди ты! – моя подопечная начинала раздражать меня своим примитивизмом; и как я раньше его не замечал? – Ксюша, поди, тоже не читала? Вот и прохлаждается теперь в морозилке, как пломбир. Ладно. Сиди и никуда носа не суй. Ясно? Только выползешь отсюда – считай все. Нет тебя. Пирожки на похоронах твоих жрать будем! Я, например, с вишнями люблю.

Ее глаза округлились от вновь испытываемого страха, а я еще и поддал для большего эмоционального подъема, так сказать:

– Банщика дохлым из воды выловили.

Она вначале ничего не уразумела, а потом инстинктивно прижала руку ко рту.

– Официальная версия: бухнул много, свалился в воду и утоп, грешный, – я намеренно говорил спокойным и чуть издевательским тоном, чтобы моя подружка прониклась полнотой ощущений. – Но мы-то с тобой понимаем, что его приделали. Верно ведь? Сваливать тебе из города надо. Отсидеться в глуши. А когда все уляжется, то и вернешься отдохнувшей и поумневшей. Понимаешь?

– Но… куда ж я… Даня! – она была на грани очередной истерики. – Я боюсь!

– Знаю, но это единственный верный выход. Другого нет. Есть куда уехать?

– Меня найдут, – прошептала Инга. – Меня все равно найдут.

– Никто не найдет, – прикрикнул я. – Кому ты нужна? Точнее, кому-то и нужна, но если затихаришься где-то далеко, то поищут да перестанут. Сечешь? А там все уладится. И я помогу.

– Тетка у меня на Западной Украине. Может, к ней?

– Вот! Отличная идея, – я облегченно вздохнул. – Я тебя соберу, ты только список вещей напиши, и отправлю. Никто и знать не будет, где ты. Связь наладим. Отсидишься там, воздухом горным подышишь.

Пока она автоматически кивала головой в знак согласия, я торопливо распрощался и отвалил, про себя возмущаясь такой непосредственностью и ограниченностью Инги, одновременно чувствуя некую облегченность от принятого решения.

Возвращаясь поздним вечером от нее домой, совершенно уставший и разбитый, я всю дорогу ломал голову над тем, как ей помочь и что делать дальше. Вполне очевидно, что так долго продолжаться не может, и надо было предпринимать какие-то меры. Моя заблудшая подружка уже буквально выла от однообразия и переживаемого страха за свою шкуру. Еще чуть-чуть, и ее мозги не выдержат. Может, плюнуть на все и рискнуть сказать о ней ментам? Сам-то я уж точно терялся в догадках, кому нужно было привалить сучку Ксюшу, а теперь и Ингу. В том, что ее ищут с целью примочить, я нисколечко не сомневался. Но, увы, я не следователь и не знал, что делать, где искать. Было прохладно, я поежился. Дойдя до дома, я вошел в подъезд и увидел перед собой целую ораву малолеток, размещавшихся кто где. Кто под лестницей, кто сидел на батарее, словно курица на жердочке в курятнике, кто просто на ступеньках. Они о чем-то оживленно разговаривали, а когда вошел я – сразу притихли, как по команде, и уставились на меня с выражением некоего опасливого ожидания в глазах. Я вдруг понял, что это те самые сволочишки, подложившие мне под порог дерьмо в бумаге, которое я "успешно" тушил ногой.

– Ну что, сучата! – вкрадчиво, почти что с упоением от предстоящей расправы проговорил я. – Чьи дебильные мозги придумали хохму с говном?

Я успел произнести только эту фразу, как они бросились врассыпную. Точнее, все помчались вверх по лестнице, ибо выход на улицу загораживал я. Не ожидая такой прыти, я все же успел прихватить парочку хмырят, сидевших на батарее, а потому оказавшихся в менее выгодном положении, чтобы драпануть.

– Хрен свалите, – прошипел я, крепче сжимая их тощие ручонки и дергающиеся тела, которые пытались вырваться. – Сейчас я вам говнецо-то в глотки и позапихиваю. Вместе и посмеемся. Да?

– Дяденька, отпусти! – взревел один из пойманных. – Это не мы, это все Славка. Мы даже не участвовали! Честное слово!

– Кореша сдал? Нехорошо.

– Ну пожалуйста! Мы же ни при чем! – завопил другой. – Не бейте!

Странное дело, но мне совсем не хотелось применять силу. Более того, ну пошутили. И что? Я тоже в детстве много чего вытворял. Даже похлеще, чем эти детки-конфетки. И правда, не бить же их за это? Я держал мальцов за руки, как нашкодивших учеников в школе, видел их неподдельный испуг в глазах перед ожидаемой расправой, и совершенно не представлял себе, что делать дальше. Просто отпустить? Уважать не будут. Потом, того и гляди, всю дверь говном перемажут и меня в придачу. Дать в глаз? Так малые еще. Жалко. Да и не солидно как-то мне, здоровому и взрослому парню, шкетов бить. Лучше дам им пару затрещин для профилактики, пригрожу со страшным выражением лица – на будущее – и отпущу куда подальше. Им достаточно и этого для полного осознания своей вины. А там и всем корешам своим передадут о предупреждении, как полагается. Подумано – сделано. Вкинув их в угол, откуда им не свалить от меня, я отписал мальцам весомые подзатыльники и, склонившись над ними, глядя в их перепуганные глазенки, страшным голосом пригрозил отмудохать до потери сознания, ежели такая хохма еще когда-либо повторится.

– И дружкам своим передайте: урою гадов! Все ясно?

Они часто закивали, потирая ушибленные места.

– Валите на хрен отсюда! И тут больше не тусоваться. Увижу – челюсти повыворачиваю.

Два раза повторять не пришлось. Секунда – и их как ветром сдуло. Мне же оставалось только подняться в квартиру, принять душ и завалиться в кровать, что я и сделал. Когда моя голова коснулась подушки, я мгновенно вырубился, наблюдая всю ночь какие-то беспорядочные, сумбурные и абсолютно бессмысленные сны, среди которых мне очень часто виделось лицо той девушки из ресторана – она улыбалась, а ее прекрасные глаза светились наивностью…