Михаил Волков - Тайна Зеленой аллеи. Искра души

Старуха замолчала, а Ким отвел кошелек в сторону и достал несколько купюр суммой побольше предыдущей. Женщина огляделась, потом с осторожностью заглянула в карман и продолжила:

– Его самого. Ходят слухи, что они с доктором Митчеллом были друзьями и сторонниками одной идеи.

– Какой идеи?

– Управления разумом, – она это произнесла так, будто вспомнила что-то пугающее. – Но причастность его не доказали, наверное, откупился, но говорят, что он отбирал больных для Брауна лично.

– Извините, а вы не посмотрите имя Джек Мединсон?

Вахтерша долго рылась в журнале, ожидая еще одного вознаграждения, но в кошельке остались только деньги на обратный проезд домой. Потом она неохотно вымолвила:

– Такого, милок, пациента у нас не было.

Собеседник еще долго пытался узнать что-нибудь интересное, но вся информация напоминала слухи, поросшие толстым слоем мха. Время близилось к обеду. Попрощавшись с вахтершей, Ким вышел на улицу и прошелся по территории больницы, стараясь не привлекать внимания. Клиника была небольшой. Вход в двухэтажное здание украшал огромный белый купол, укрепленный натиском фундаментальных колонн. За фасадом здания трое мужчин в оранжевой спецодежде закурили и направились к фургону, хлопоча об обеденном перерыве. Переступая через творческий беспорядок лопат, песка и щебня, Ким зашел в запыленное помещение, где лежали мешки цемента, инструменты и открытые пустые банки из-под шпатлевки. Колесо крутилось на тележке как знак интенсивной деятельности работяг. Дырку в стене закрывал целлофан, скрывая ряды стеллажей с пожелтевшими обложками личных дел пациентов в алфавитном порядке. Дисплеем телефона Ким освещал порядок букв и не заметил, как оказался в глубине подвала. Перед глазами рябили фамилии неразборчивой рукописи черного фломастера: Мавридов, Макалов, Малиив, Мамцес, Марколо…

– Марколо! То что нужно.

Картонный переплет захрустел окоченевшими листами протоколов исследований, всевозможных анализов, кардиограмм сердца и заключений о психическом расстройстве личности. Вопрос врача: «Томас, вы испытываете недомогание, усталость, тошноту?» Ответ наблюдаемого: «Нет».

– Испытываете агрессию, желание причинять боль себе или окружающим?

– Нет.

– Испытываете затруднения общения в компании?

– Нет.

– Имеются ли проблемы со стулом или мочеиспусканием?

– Нет.

– У вас есть страхи?

– Я боюсь длинных рукавов.

– Любите обеденные прогулки?

– Да.

– Расскажите подробнее.

– Я играю в прямоугольные плитки.

– Как вы это делаете?

– Замыкаю их в большой и маленький круг.

– Не ищите совпадений подходящих костей домино?

– Нет.

– А почему?

– У меня свои правила.

– Расскажите подробнее.

– Концентрация и необратимая реакция.

– Что же вы делаете потом?

– Новый круг, но надзиратель разбивает его ботинком.

– Ему не нравится?

– Не нравится! Он одевает меня в рукава!

Опрос прерван в 14:20.

Опрос возобновлен в 18:00.

Вопрос врача: «Томас, имеете ли вы влечение к женскому полу?»

Ответ: «Нет».

– Хотели бы вы заняться половым актом с девушкой?

– Нет.

– Вы общаетесь с пациентами на прогулке?

– Нет.

– Вы знакомы с миссис Долс?

– Мне нравится Эрика.

– Что в ней вам нравится?

– Она добрая.

– Вы с ней общаетесь?

– Нет, но она собирает для меня разбросанные надзирателем фишки.

Приложение: аудиозапись на физическом носителе на двух пленочных кассетах. И так вопрос за вопросом, от которых мог свихнуться и здравомыслящий человек, засыпали акты осмотров пациентов. «Эрика, ты же тоже где-то здесь. Бинго!» Лицо скривило от провала. В корку дела Эрики Долс была вставлена книга художественной литературы.

– Мне это нравится, – сказал Ким, вытащив из переплета единственный лист краткой анкеты. Имя – Эрика Долс, двадцать пять лет, верит в гипотезы, основанные на галлюцинации, не асоциальна, преобладает латентный характер деградации личности. «Осталось мне поговорить с девушкой». За стеной раздались голоса. Ким заблокировал телефон, и экран погас. Тишина. Волнительное дыхание. Звон каблуков стремительно приближался ближе и ближе, звонче и звонче. Яркий луч охотничьего фонаря осветил пол со стеллажами спрессованной макулатуры. Доктор Митчелл огляделся и вытащил с стеллажа дело, не плотно вставленное в бумажный ряд. В анкете Эрики Долс отсутствовала ее фотография. В пустой рамке портфолио остались лишь следы пятен желтого клея.

Стемнело, но свет в доме Долс не включился. Ким планировал взять у родителей письменное разрешение на встречу с дочерью и попробовать узнать, что она поведала Томасу. Двухэтажный деревянный ветхий дом с небольшим двориком располагался на отшибе пригорода. Длинные толстые лозы дикого винограда расползались по стенам и забору неуправляемой паутиною. После нескольких нажатий на дверной звонок в глубине комнат послышалась мелодия восьмибитной приставки, но дверь никто не открыл. Любознательность распирала гостя. Он ловко перелез через забор, но, услышав шум приближающейся машины, спрятался за сараем. Свет фар уныло светил в щели деревянного забора. Мужчина крупного телосложения, двухметрового роста отворил ворота и заехал во двор на желтом такси с шашкой на крыше и трафаретом на крыле в виде шахматной доски. Водитель без труда вынес на плече из дома большой мешок и с грохотом погрузил его в багажник. Следом за ним закинул мачете, лопату, и тяжелый автомобиль выехал со двора. Ким выждал немного времени, вглядываясь в темноту. После чего зашел в открытые двери дома. Тишина. Деревянные полы периодически поскрипывали, выдавая его негласное присутствие. На кухонном столе томился недоеденный ужин, присохший к тарелкам затвердевшим соусом и сухими макаронами, а кондитерские хлебобулочные изделия активно зацвели темно-зеленой плесенью. В спальне на втором этаже были разбросаны нижнее белье и простыни, перевернуты все шкафы и книжные полки. Ким посмотрел в окно с видом на другую сторону двора и испуганно пригнулся, увидев возле забора припаркованное желтое такси предполагаемого хозяина дома. Парень спустился на первый этаж, но на кухне уже кто-то загремел посудой и громко зачавкал. Неожиданный холодный пот пробил защитный барьер антиперспиранта. «Я лучше выйду и позвоню в дверь, не буду пугать хозяина». Ким быстро спустился в подвал, чтобы выбраться на улицу через вентиляционные окна. В подсобке пахло сыростью, экскрементами и биологическим разложением. Осторожно перешагивая в темной кладовке через коробки, банки и бесполезный хлам, освещенный аварийными огнями фосфорных ламп, он залез на токарный станок, чтобы открыть форточку, и вздрогнул. Черные длинные волосы свисали к полу, а тонкие руки, привязанные к батарее, кровоточили на запястьях.