Михаил Волков - Тайна Зеленой аллеи. Искра души

– Что, блядь, за херня! Ты жива? – прошептал Ким и аккуратно спустился обратно на ледяной пол. Он потянул к опущенной голове руку и отдернул ее, представив под черными волосами оскалившуюся девочку из популярного фильма ужасов, но одумался, ведь ужас был явью, и дотронулся до плеча женщины. Она подняла лицо и открыла бешеные глаза, утопленные голодом в череп. Она уперлась в стену, отталкиваясь от пола ногами, что заскользили о кровяную лужу с блеском черноты. Она завыла, затряслась и забилась в истерике.

– Тише, тише, я тебя освобожу, успокойся. Я не причиню тебе зла.

Парень сморщился от запаха дерьма, развязывая капроновый узел на синих руках.

– Ублюдок, да что он сделал с тобой, – возмутился он и обернулся.

Новый хозяин дома быстро спустился на шум по металлической лестнице и, размахивая длинным мачете, прокричал:

– Любовь моя, ты меня зовешь?

Женщина простонала сквозь разбитые, опухшие, синие губы, прижимаясь в ужасе к стене. С талии атласных брюк мужчина вытянул ремень и ударил несколько раз жертву металлической блестящей бляшкой по лицу, оставив глубокую сечку над глазом. Женщина закричала через кляп, вставленный в рот, и снова повисла на батарее без сознания.

– Я еще вернусь, – произнес мужчина грубым басом и разрезал на жертве кончиком острого мачете окровавленную блузку и лямки белого бюстгальтера. Дыхание похитителя участилось сопением заложенных гайморовых пазух. Широкой ладонью насильник сжал грудь женщины и жадно проглотил слюну, так что выпячивающийся, острый кадык на широкой шее опустился и поднялся вверх, как на лифте. – Мне есть что тебе показать, – произнес похититель, поправляя гениталии через штаны. Его ладонь обхватила повисшую голову женщины, как скорлупу от ореха, и широкие ноздри вдохнули запах ее ключиц. В гостиной из телика телеведущий глупого ток-шоу громко рассказывал о самобытности участников программы проекта «Наедине», где одинокие сердца строят любовь на необитаемом острове. «Блядь, это что, „Итальянский Джалло“ тут снимается? Я не пойму. Может, сейчас режиссер прокричит „Стоп, снято“ и включится свет?» – спросил Ким сам себя. Над головой в кухне бродили тяжелые шаги здоровяка, гремела посуда и шумела в сместителе вода. Впитывая чакрами атмосферу «американского слэшера», Ким приоткрыл дверцу старого холодильника и подполз к женщине, уже не замечая неприятного запаха.

– Очнись. Поговори со мной, не молчи. Очнись. Я помогу тебе, – шептал парень, развязывая зубами веревку. Женщина глубоко вздохнула, освобожденная от тряпки во рту.

– Он убьет тебя. Он убил моего супруга, – изнеможенный голос боли и ненависти заговорил в ледяной груди.

– Не нагоняй ужаса, и так страшно пиздец как. Эрика ваша дочь?

Помятая фотография девушки развернулась дрожащей рукой перед отекшими от слез глазами матери.

– Да, – простонала она через боль и бессилие.

– Она в больнице доктора Брауна?

– Нет, в клинике Имени Оцвела.

Руки женщины, как конечности манекена, обессиленно упали на пол.

– Я не чувствую пальцев, – произнесла она еле слышно.

– Когда вы видели дочь?

– Два месяца назад. Нам ограничили встречи. Так как методику лечения нельзя прерывать, а нашу девочку должны были вот-вот выписать.

– Ночью я наведаюсь еще раз к доктору Митчеллу и проверю эту информацию.

– Служба спасения, чем я могу вам помочь? – произнес оператор в динамике телефона.

– Дом имени Долс, район старого пригорода, в конце сквера Надежды, мужчина убит, женщина ранена, помогите, убийца в доме, мы в подвале, – проговорил быстро парень полушепотом.

– Наряд выехал. Ваше имя?

– Ким Рицин, Зеленая аллея… – и раскладной телефон вместе с его пальцами затрещал, сжатый широкой ладонью убийцы, стоявшего за спиной.

– Представьтесь, пожалуйста, не вешайте трубку, – исходило из динамика, – я буду вас консультиро… – связь прекратилась, батарея и экран выдавились из пластикового корпуса телефона, а осколки без промедления впились под бронзовую кожу. Мускулистая длинная рука подняла гостя в воздух и с легкостью отбросила как плюшевую игрушку в стену к трубам водоснабжения. Дыхание сбилось в глухом ударе со звоном перебитого голоса.

– Неожиданный подарок судьбы. Я же не ослышался? Ты Ким Рицин?

Убийца завел нож под пояс брюк и затянул удавку на шее парня, протащив его волоком до лестницы. Ким захрипел, разжимая пальцами петлю веревки.

– Тебе понравится, будет интересно, не бойся, мой друг, – произнес мужчина грубым басом и перекинул конец веревки через балку под потолком со звуком трения о борт корабельного каната. – Я покажу тебе, что сделаю с ней, – сказал исподлобья маньяк. Каменный узел стянул ножку токарного стола. Капроновая петля пережала горло Кима под тяжестью собственного веса. Парень вытянулся на носочки ступней, как балерина на сцене Большого театра.

– Я тебя убью, сволочь! – захрипел он.

– Конечно, только нежно, как я убил Бетти. Помнишь эту малютку? Ты же с Зеленой аллеи, – улыбнулся верзила. Лицо покрывали глубокие морщины, в тени похожие на ровные порезы на рябой, грубой, скомканной коже. Глаза безжалостные, хладнокровные, черные, пустые, дикие, голодные, жестокие. Волосы жирные, грязные, растрепанные. Стрижка неотесанная. Будто он сам себя укладывает на ощупь с помощью мачете.

– Ты? – выкрикнул Ким, выдавив последний воздух, как в клапане резиновой камеры, и не смог вдохнуть, перетянутый петлей на шее.

– Она протянула мне маленький букет из трав и одуванчиков. Мне никто не дарил подарков. Я помню до сих пор запах и вкус ее карамельного тела, упругого, девственного, чистого, юного. Сопротивлялась она, как невинная шлюха. «Я заставлю тебя слушаться! Заткнись!» Слышу сейчас ее тонкий голосок, вибрирующий под водой в истерике от боли. Хорошо, вот так, хорошо. Привлекателен пригород простодушными жителями, доверчивыми, общительными, добрыми. Мне здесь нравится, Ким, и я тебе понравлюсь, и ты мне понравишься. Мы подружимся, мой дорогой друг. Я всех помню.

– Сука! – выкрикнула женщина из последних сил, в аффекте, и воткнула в спину убийцы мачете, вырванное из его брюк. Острый клинок разрезал мякоть тела, как масло, и вылез окровавленным острием из плеча. – Это за мужа, мразь! – обессиленно добавила вдова. Здоровяк вытащил лезвие, как будто не почувствовал боли, и со свистом разрезал, рассек воздух, а вместе с ним и голову женщине, в один длинный, легкий, непринужденный взмах. Обезглавленное тело немного постояло, как будто могло существовать без мозгового аппарата управления, выдавливая из разреза артерий, вен, мышц в пульсе струйки горячей крови и багряные ленты, а потом рухнуло на бетонный пол, соединяя свежую кровь с застывшей лужей от другого трупа. На улице раздались звуки приближающихся сирен патрулей.