Елена Касаткина - Отродье. Следствие ведёт Рязанцева

Лена улыбнулась и погладила собаку по голове.

В фойе полумрак и булькающая вода в аквариуме с золотыми рыбками. На ресепшене девушка, с опущенными под стойку глазами. В интернете сидит. Сейчас все они с опущенными глазами. В кафе, в метро, некоторые даже по улице умудряются ходить, не поднимая головы. И уже не знаешь, где у них жизнь реальная, здесь или в анналах смартфона.

Лена бесшумно проскользнула мимо.

– Стареющая женщина должна иметь много юмора, – 70-летняя соседка по комнате растянула губы в улыбку и отвернулась от зеркала.

– Вы замечательно выглядите, – попыталась утешить Лена.

– Да ладно… замечательно. Спасибо, что хоть на свои 70. – Агата Тихоновна скомкала сухонькой рукой покрывало, стянула его с кровати и бросила на стул. – А вам молодым надо ложиться спать пораньше, сон очень важен для сохранения красоты и свежести лица. Эх, жаль я это поздно поняла. Все куролесила по ночам. А теперь уже поздно что-то спасать. – Села, сняла хлопковые чулки и натянула на искореженные подагрой ступни мохнатые носки. – Почитаю, а ты ложись.

Лена с завистью посмотрела на теплые носочки, в которых утонули ноги старушки. Ей бы такие сейчас тоже не помешали. Кажется, где-то и у нее были, правда, не совсем такие, простые, хлопчатобумажные, но все приятней в холодную постель ложиться.

Лена подтянула пакет с вещами, порылась и вытянула один голубой в ромбик носок. Надела и продолжила поиски. Второй не находился, пришлось вывалить содержимое пакета на кровать, но парного носка не было, был только розовый махровый гольф, и он тоже был одиноким. Лена повертела гольф в руках, чертыхнулась и натянула на другую ногу.

– Ай, под одеялом все равно не видно, – подмигнула улыбающейся соседке.

– Эх, молодость, молодость. – Старушка открыла тумбочку и вынула пару таких же, как у нее, мохнатых вязаных тапочек-следочков. – Вот держи, новенькие, еще ни разу не надевала. Дарю.

– Ой, неудобно как-то, – заскромничала Лена.

– Бери. Не ломайся. – Агата Тихоновна размахнулась и кинула следочки Лене на кровать. – Должна же я как-то отблагодарить тебя за то, что ты терпела мое присутствие здесь целых две недели.

– Ну что вы, Агата Тихоновна, это я вам должна быть благодарна за такое милое соседство.

– Хватит тебе. Я же понимаю молодым со стариками рядом находиться в тягость. Мы докучливы, навязчивы, все время жалуемся на свои болячки, вечно всем недовольны.

– Но вы же не такая.

– Я старалась, – женщина грустно улыбнулась. – Надевай, они не только теплые, а еще и лечебные. Говорят, от ревматизма спасают. Мне дочка специально купила, чтоб я свои косточки грела. Да только мне уже ничего не поможет. Надевай, сразу согреешься.

Лена натянула следочки и почувствовала, как живое тепло нежно обволокло ступни мягкой волной.

– Ух, и правда, словно кошка мне на ноги легла.

– Ты почти угадала. Они связаны из собачьей шерсти.

Последняя фраза неприятно резанула слух. Лена хмуро посмотрела на следки и поморщилась – вспомнился уткнувшийся часом ранее в коленку мокрый нос. Захотелось снять вмиг ставшие неприятными носочки, но сделать это незаметно не получалось, и Лена спрятала ноги под одеяло в надежде стянуть следки при первой возможности.

Ждать пришлось долго, бабуле не спалось, она полусидела в своей кровати напротив, уткнувшись диоптриями в толстую книгу. Любая попытка сбросить могла вызвать подозрения.

Лена закрыла глаза и долго всматривалась в темноту, пока отважная дружина обезьян, тряся хвостами и корча рожи, не стала кидать ей в спину каштаны. Она убегала, наступая на колючие шарики, а острые шипы вонзались ей в ступни.

Уф! Приснится же такое! А все эти носки! Лена посмотрела на спящую под тусклым светом прикроватного бра соседку и быстро стянула следки. Ступни горели. Скомкала и сунула злополучный подарок в карман сумки.

Вот так просыпаешься утром, опускаешь голые ноги на пол, встаешь с кровати, идешь на кухню, подходишь к окну, открываешь занавеску, а там..

Вот это да! Цветок расцвел! И думаешь, твою мать, весна, что ли?

И ты делаешь себе кофе, маленькая ложечка бренчит о стенки чашечки, но ты сначала этого не замечаешь, а потом начинаешь прислушиваться и понимаешь, йопть, ведь это музыка…

Оглушающий вопль разрезал утреннюю тишину, заставив Тоню Бережную подпрыгнуть на стуле и облить себя горячим напитком. Девушка зло выругалась, выбралась из-за стола, оторвала от рулона бумажное полотенце, протерла стол, прошла в ванную комнату, обмыла облитые ноги и только после этого подошла к окну.

На прибитой вчерашним дождем земле лежал человек, из его живота торчал длинный металлический стержень.

Кровавое пятно в форме огромного тюльпана почти полностью покрыло надпись на белой футболке.

– Невер ту анивар. Эт чего означает? – Ревин повернулся к Котову.

– Откуда я знаю.

– Эниуан, – поправил молодой стажер. – Никогда никому.

– Там буквы не видно, – сконфузился опер. – А хорошо его припечатали. Никогда никому. Судя по надписи, жлоб был. Может задолжал?

– Может, может. Хотя за долги не убивают. Мертвый ничего уже не отдаст. – Котов наклонился над металлическим стержнем, торчащим из буквы «y». – Должников пытают, мучают, а этого похоже одним ударом, без предупреждения. Что скажешь, Волков?

– По предварительному осмотру следы насилия отсутствуют.

– А что за железяка?

– Сейчас узнаем. – Судмедэксперт обхватил руками металлический стержень и потянул, но штырь лишь приподнял тело. – Крепко сидит. Как рыба на крючке.

– Это и есть крючок, – снова встрял стажер.

– Чего? Какой еще крючок? – покосился Котов, который изначально не хотел в отсутствии Рязанцевой брать стажера с собой.

– Это гарпун. Им стреляют из ружья для подводной охоты.

– И откуда ты все знаешь, знаток? – презрительно скривился судмедэксперт.

– У моего отца такое было, он занимался подводной охотой.

– Молодец, – оценил не щедрый на похвалы Котов. – Не зря тебя Рязанцева вместо себя прислала.

– Ага, – не упустил случая съязвить Волков, – Рязанцевой лишь бы не работать. Что-то ее внеплановый отпуск затянулся.

– Она сейчас приедет, – обиделся за начальницу Сергеев. – Звонила, такси в пробке застряло.

– А что ж ты ей свое авто не подогнал? У вас вроде ж любовь? – Членистоногий судмедэксперт снял перчатку и почесал костлявым пальцем длинный острый нос.

– Ну началось в колхозе утро, – отмахнулся Котов.

– Я хотел. Елена Аркадьевна не разрешила.

– Да что ты перед ним оправдываешься, язык у него – единственное место без костей.

Из-за угла вырулила машина с шашечками.

– О! Вот и сама… – поднял в небо указательный палец Волков.