Юлия Исакова - Тайны мертвецов, или Новая история

Мистер Гилсон ни разу даже голоса не повысил на дочь, но и нежность проявлял редко.

– Пойми, дочка: ему нужна не ты, а наши деньги. Ты ещё очень молода и совершенно не разбираешься в жизни. Он беден и решил найти себе богатую невесту.

Но Агнес не могла не упрямиться.

– Не верю я в это!

Мистер Гилсон заметил в её глазах слёзы. Агнес знала: отец упрям, как баран, для него есть два мнения. Его собственное и неправильное. Он не из тех людей, которые терпят, когда им перечат. И всё же надеялась.

– Нет, Агнес, – изрёк мистер Гилсон. – Будет так, как я сказал. Дочка, я хочу для тебя как лучше, пойми. Мы с Джеймсом вчера о тебе говорили, он влюблён в тебя, попросил твоей руки, и я согласился.

– Согласился? Выдать меня замуж? – возмутилась Агнес. – Не спросив моего мнения?

– Дочка, – заявил Лоуренс Гилсон, – я знаю свой долг, знай и ты свой. Живёшь под моей крышей, следовательно, будешь подчиняться мне.

– Папа! Разве я тебе надоела? Я… я ведь буду несчастна с ним, – Агнес не оставляла надежды разубедить сурового родителя.

– Нет, дорогая, – сказал он. – Сначала замуж, а любовь придёт потом.

– Ты жестокий! Если бы мама была жива…

– Не смей при мне говорить о матери, – отчеканил мистер Гилсон. Тон его был спокоен, но Агнес понимала: отец в ярости. – И таких обвинений я не заслужил.

– Это почему же? – задала она вопрос.

– Довольно, юная леди, – мистер Гилсон поднял руку. Он не хотел продолжать бессмысленный спор. – Я принял решение и менять его не собираюсь. Вот что, дочка: Джеймс надёжный, добрый, обеспеченный…

– Но я люблю другого, – перебила его Агнес.

– Или ты за него выйдешь, – вымолвил отец суровым тоном, привычно скрестив руки на груди, – или вон из дома, и больше ты не дочь мне. Ты меня знаешь. Я когда-нибудь бросал слова на ветер?

– Нет, папа, – произнесла Агнес. Да, она знала: отец сделает то, что сказал, отречётся от неё, если она его разочарует.

Она смирилась, послушалась и порвала с тем, кто не нравился отцу. Потом… потом свадьба. Невеста была восхитительна: белое атласное платье с кружевной отделкой прекрасно подчёркивало стройную фигурку девушки, прелестную головку Агнес покрывала тонкая полупрозрачная фата. Не хватало лишь улыбки на печальном, бледном личике. Казалось, будто Агнес едва не разрыдалась, когда нелюбимый жених надел ей на палец кольцо.

Вскоре же дочь мистера Гилсона покончила с собой. Не смогла несчастная перенести тоски, жить с нелюбимым мужем.

Дочь Лоуренс Гилсон, конечно, обожал, гордился ею: умница, красавица. Однако это ничуть не мешало ему быть властным и строгим родителем. Мистер Гилсон считал: он лучше дочери знает, что ей нужно. Не сомневался в том, что поступает правильно, запрещая Агнес встречаться с её милым.

Благими намерениями выстлана дорога в ад. А такими ли благими были намерения мистера Гилсона? Разве можно осчастливить человека против его воли? Теперь мужчина думает, что всё же был неправ по отношению к Агнес.

***

Мисс Миллер надеялась: Элинор не станет и в сердце Билла возродится прежняя любовь. Они с Вильямом смогут начать всё сначала.

«Боже милостивый, мне тогда казалось, что я вовеки не смогу быть счастлива! Что я так и умру старой девой, не будет у меня ни мужа, ни детей. Да когда Вильям и Элинор пришли ко мне и сказали, что любят друг друга, я… что я тогда почувствовала! Просто не описать. Мне казалось, я умру, сердце разрывалось, всё думала: „Ну почему моя подруга, с которой я знакома с детства, оказалась такой мерзкой, отвратительной и подлой?!“ Конечно же, я не могла её простить, но всё же притворилась, что простила».

***

В миг неясный упоенья

Я вскричал: «Прости мученье,

Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда, —

Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»

Ворон каркнул: «Никогда!» – вспоминаются Артуру строчки стихотворения Эдгара По.

Артур Андерсон обхватывает голову руками. О, если бы его мучение закончилось, если бы он мог не думать о своей «Леноре»! Его Анджела, которая казалась милым ангелом, – убийца! Одна лишь мысль об этом ужасает. А этот мерзкий тип – Чарльз Саймон, кажется? Смотрит на неё как кот на колбасу. Что это? Неужели ревность? Нет уж, он не должен ревновать! Всё осталось в прошлом. Анджела ему чужая, для него ничуть не важно, нравится ей этот Саймон или нет.

***

«Боже мой, таких болванов ещё свет не видывал! – с гневом и горечью думает Анджела. – Артур, ну почему ты не можешь поверить мне! Ведь мы с тобой так любили друг друга. Дорогой мой, ведь мы могли бы уже давно быть женаты. Ведь у нас могли бы уже родиться собственные дети.

Ну почему я всё ещё люблю тебя? Ты же сделал мне так больно, что я бы должна тебя ненавидеть! Да что же ты, так плохо меня знаешь?! Да как в твою дурную голову пришло, что я способна погубить ребёнка?! Как будто Генри виноват, что наследник он, а не его дядя!

Между прочим, миссис Андерсон доверила мне сына, – самое дорогое, что у неё есть. Я видела от неё только добро. Боже мой, с какой стати мне нарушать свой долг перед ней?! Я что, с ума сошла – причинить ей такое горе? И потом, какая подлость – обмануть и убить того, о ком должна заботиться! Я не хотела того, что случилось!

Ну как ты мог подумать, будто я нарочно позволила Генри прыгать на лошади через забор? Я ведь понимала, что мальчик может сломать себе шею».

Да, Анджела тогда была в отчаянии. Она так мечтала всегда быть вместе с Артуром, более того, как ей казалось, Артур тоже этого желает. Анджела верила: милый вот-вот сделает ей предложение. И что же в итоге? Выяснилось, что свадьбы не будет. Не выразить словами, насколько отвратительно ей было. Теперь Анджела, конечно же, уверена, что лучше б всё осталось так, как есть: пусть она и Артур не были бы вместе, зато Генри бы остался жив.

***

Перед обедом все собираются в тёмной, мрачной гостиной. С чёрными стёклами в стрельчатых окнах. С кроваво-красным ковром на полу.

Тут мисс Миллер смотрит на Лоуренса Гилсона. Барышня ловит себя на мысли, что он напоминает ей Мефистофеля из трагедии Гёте.

Едва он в дверь, как всех буравит

Его коварный, острый взор.

Он так насмешлив и хитёр

И ни во что людей не ставит!

Что он любви вовек не ведал,

Как бы написано на нём .

– Скажите, – громко произносит молодой журналист Эдгар Фейбер, – у меня одного зеркало накрыто полотенцем?

Его серые глаза взволнованно смотрят на присутствующих.

– У меня тоже! – раздаётся хор голосов.

– А карта Таро с тринадцатым номером?