Теодор Лабурье - Черная банда. Серия «Мир детектива: Франция»

Молдаванин так сильно толкнул полковницу, что она покатилась на пол. Потом, подойдя к герцогине, стоявшей на одном месте, как статуя, он проговорил глухим голосом:

– Я поклялся, что первую ночь твоего замужества ты проведешь со мной. Пойдем, нас ждет карета, я увезу тебя с собой!

Но не успела ответить герцогиня, как у входной двери послышался громкий стук. Слышен был голос герцога, который кричал:

– Тут смеялись, я различаю голос мужчины, что здесь происходит?

Стук возобновился сильнее прежнего.

– А, я понимаю, меня обманывают… но я убью тебя, негодную…

Молдаванин, старуха и герцогиня были поражены, но князь ожидал всего. Отправляясь на виллу, он прихватил револьвер, который вынул теперь из кармана. Он ждал мужа, силившегося выломать дверь, и решился убить его.

Увидев револьвер, старуха закричала что есть мочи. Снаружи удары становились все ожесточеннее, причем герцог в возбуждении кричал что-то невнятное, из чего можно было расслышать только следующее:

– Сударыня! Вы увезли свою дочь только для того, чтобы передать ее в руки любовника, но погодите, я убью его, этого любовника…

– Да… если я не убью вас раньше! – ответил голос молдаванина.

Герцогиня бросилась к князю и обвилась руками вокруг его шеи, как будто желая защитить его от нападения мужа.

В эту минуту дверь с треском распахнулась.

Показался герцог, бледный как мертвец, с поднятым револьвером в руке.

Князь и герцог смотрели друг на друга…

Муж не решался стрелять, опасаясь ранить жену, висевшую на шее противника.

– Стреляйте же, герцог! – крикнул князь, смеясь вынужденным смехом. – Стреляйте, если вы не боитесь убить вашу жену, которая прикрывает меня точно нагрудник.

– Так умрите оба… подлые, мерзкие! – крикнул герцог и хотел было спустить курок, – но, сделав, при этом, шаг вперед, он наткнулся на что-то лежавшее на полу, это была старуха-полковница, упавшая в обморок при виде мужа и любовника, стоявших друг против друга с поднятыми револьверами. Толкнув свою тещу ногой, герцог снова прицелился в своего противника, – но в эту минуту в комнату ворвался какой-то человек в маске, появившийся словно неизвестно откуда. Он схватил герцога за руку и вырвал пистолет.

– Прежде чем совершить двойное убийство, – сказал человек в маске, – узнайте прежде, кто есть та, из-за которой вы хотите стать убийцей, – это воровка и дочь воровки, благодарите лучше князя, что он избавляет вас от этих мерзких тварей.

Сказав эти слова, человек в маске нагнулся к старухе и сунул ей под нос флакон со спиртом.

– Вставайте, мадам, – проговорил он, толкая полковницу под бок, – вам не стоит терять время… нужно удирать, а то вас потащат в префектуру.

– О, это сон! Я проклят! – прошептал герцог разбитым голосом, смотря на молдаванина и на свою жену, не менее его озадаченных появлением незнакомца.

Вдруг герцог, опомнившись немного, спросил, человека в маске:

– Кто вы, объяснитесь, наконец?

– Кто я?.. Я – вожак лондонских карманников, и явился сюда за своей сообщницей, чтобы спасти ее от преследования французской полиции. Вот почему я надел маску, желая скрыть от вас свое лицо, на всякий случай.

– Господи! Что я переживаю! – воскликнул герцог, хватая себя за голову, – я… испанский гранд… я подвергаюсь такому позору… двойному позору…

Нога его наступила на твердый предмет… он нагнулся и увидел свой револьвер, стремительно схватил его, приставил к виску и спустил курок…

Послышался выстрел – и с окровавленной, раздробленной головой герцог упал на ковер… Смерть последовала мгновенно.

На несколько минут свидетели этого неожиданного самоубийства остолбенели, забыв о том критическом положении, в котором они находились.

Человек в маске опомнился первый, зная, что на выстрел сбегутся все жители дома.

– Живей, бежим! – крикнул он, потащив за собой едва стоявшую на ногах старуху, – нам не поздоровится, если нас застанет здесь полиция.

Князь был также озадачен – не столько тем, что он видел, а тем, что услышал от вожака лондонских карманников.

Его любовница – воровка! Это открытие сильно покоробило его и внезапно охладило страсть.

Герцогиня инстинктивно почувствовала, что происходит в душе молдаванина. Нужно было уничтожить во чтобы то ни стало неблагоприятное для нее впечатление. Она подошла к трупу мужа и, протянув над ним руку, проговорила торжественным тоном:

– Князь, я клянусь вам, что все, сказанное этим человеком, ложь… Он говорил все это с целью убедить герцога отказаться от меня. Князь, вы только что предлагали уехать… двери открыты… чего же вы еще ждете?

Всем известно, что у влюбленных своего рассудка нет, а князь был по уши влюблен в герцогиню, не удивительно, поэтому, что он поверил ей на слово. Он обнял ее и увлек за собой через потаенную дверь.

Не успели они скрыться, как слуги, привлеченные звуком выстрела, прибежали со всех сторон.

Их изумленным взорам предстал окровавленный труп герцога, распростертый на полу, с револьвером в руке.

Через час полицейский комиссар явился на виллу и составил протокол, в котором значилось, что со слов прислуги, герцог лишил себя жизни, застав свою жену с любовником в день свадьбы.

Когда происшествия брачной ночи дошли до слуха двух известных нам репортеров, они обрадовались и написали две невероятно длинных статьи, наполнив их подробностями, почерпнутыми из богатой фантазии. А драматическая новость дня, разлетевшаяся с поспешностью, достойной поощрения, и двойного гонорара, поставила бы их, наверное, на три ступени выше всех остальных собратьев по ремеслу… не появись в тот же день другое, подавляющее все остальные известие…

Была объявлена война с немцами.

В марте 1872 года, то есть два года спустя после описанной нами брачной ночи, в одном из залов вокзала в Кале, за одним из столиков сидели четыре подозрительных личности. Их неспокойные взгляды были устремлены на двери, выходящие на платформу.

Приближалось время отхода поезда.

По знаку одного из собеседников, младший встал и подошел к входной двери, заглянув в соседний зал, он кивнул товарищам головой, желая дать знак им, что ничего подозрительного не видно и что они могут спокойно разговаривать о своих делах.

Трое оставшихся за столом продолжили перешептываться между собой.

– И так, Грасс, ты уверен в том, что эти триста тысяч франков уже отнесли в багажный вагон? – спросил человек, одетый в коричневое пальто, с повязанным вокруг шеи широким кашне.

– Я видел собственными глазами, мистер Бонсон. А еще видел владельцев денег, то есть, господина Морана, поверенного торгового, дома Мильтон, и господина Альфреда, уполномоченного парижского дома Муаро, – ответил Грасс.