Сергей Юрчик - Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Москва, 1937

Ньюмен вместе с группой других журналистов отбыл на фронт, но дальше передового командного пункта комфронта генерала Асенсио Торрадо их не пустили. Штабные говорили им по секрету, что войска охватывает ползучая неумолимая деморализация, даже коммунистические отряды разбредаются и тают. Впрочем, некоторые формирования милиции дерутся с потрясающей стойкостью. Оборона держится на таких частях, да ещё на русских танкистах, которые перемещают свои боевые машины вдоль линии фронта, затыкая дыры. Разумеется, советские танкисты интервью не давали, да и не смогли бы, поскольку по словам очевидцев валились с ног, сутками не вылезая из боёв и марш-бросков.

Националисты приближались к столице с юга и запада. 4 ноября колонна генерала Варелы – одна из четырёх, о которых говорил Мола – захватила посёлок Хетафе в десяти километрах от Мадрида и одноимённый аэродром. 5 ноября пали господствующие над городом высоты – холм Гарабитас и гора Ангелов, столица лежала перед торжествующими победителями во всей красе. Радионовости из Бургоса и Саламанки начинались теперь словами: «Внимание! Последние часы красного Мадрида…» В своём штабе, перенесённом в Хетафе, Варела собирал журналистов и самодовольно распинался перед ними: «Мадрид берём на этой неделе… Сообщите это всему миру!» «Мадрид всё равно что взят!» По сообщениям иностранных газет, генерал спал, не снимая орденов и белых перчаток, постоянно находясь в полной боевой готовности к торжественному въезду во взятую столицу.

Тем временем весь Мадрид словно в театре восторженно рукоплескал зрелищу схватки впервые появившихся в столичном небе советских истребителей – И-15 и И-16 («мух» и «курносых») с итальянскими и немецкими бомбардировщиками – «Капрони» и «Юнкерсами». «Легионарии» были биты и вынуждены перейти к подлой тактике ночных налётов, вслепую круша город многосоткилограммовыми бомбами. Немало повидавшему Полу Ньюмену ещё не приходилось переживать ничего страшнее первой массированной ночной бомбёжки. Оглушительный грохот, вспышки, озаряющие ночную мглу, в которую погрузило столицу почти мгновенное общее отключение электричества, вылетевшие стёкла в помещении корпункта, взвивающий шторы ветер, зарево пожаров… На следующий день он поехал в госпиталь навестить раненого в ту ночь коллегу Людовика де Пре из парижской «Монд».

Превращённая в госпиталь больница Девы Марии была переполнена. Раненые – горожане и привезённые с фронта, мужчины и женщины, дети и старики – лежали в коридорах, вестибюлях, даже на лестничных площадках. Бледного от кровопотери де Пре Ньюмен нашёл в одноместной палате, где кроме него находились ещё трое.

– Ничего страшного, Пол… Травма средней тяжести. Бомба обрушила полдома, распорол бедро о торчащую арматуру, когда выбирался из развалин. Но какие мерзавцы, а? «Отец, прости их, ибо не ведают, что творят», – это не про них… Эти прекрасно ведают! Ночные бомбёжки густонаселённого города – отвратительное преступление. И кстати, первое подобное в истории. Что там налёты дирижаблей на Лондон в мировую войну…

Ньюмен, сутулясь, глядя в пол, сидел у постели коллеги.

– Здесь, Луи, на этой войне, многое происходит впервые. И первый воздушный мост, и прорыв морской блокады авиацией… И эти налёты, конечно. Сдаётся мне, они предвещают нечто гораздо более страшное… А великий исход на восток? Такого я даже в Китае не видел!

Незадолго до этого, а именно в ночь с 6 на 7 ноября стало известно, что правительство во главе с премьер-министром Ларго Кабальеро и военное руководство во главе с командующим Центральным фронтом Асенсио Торрадо покинули столицу. Стрельба уже гремела в Карабанчеле, где находилась одна из конечных остановок мадридского трамвая. Пожалуй, работать в обстановке, когда авангарды националистов находились в трёх километрах от центра города, было действительно невозможно, но все восприняли отъезд как трусливое бегство. Столицу охватила паника. Наутро десятки тысяч её жителей и беженцев пёстрой толпой двинулись на восток по валенсийскому шоссе. В людском потоке плыли почти с его скоростью автобусы, грузовики, легковые автомобили и конные экипажи.

– Алло!.. Алло!.. – кричал в трубку Ньюмен, ожидая соединения с редакцией «Геральда». Наконец Нью-Йорк слабо отозвался сквозь треск и шорохи. Физически ощущалось, что сигнал прилетел издалека по трансатлантическому кабелю и далее кружным путём через Париж и Барселону… Ньюмен стал по-военному чётко докладывать обстановку.

– Откуда вы говорите, Пол? – в голосе стенографистки на другом конце провода слышалось удивление.

– Из Мадрида, конечно!

– Что за путаница… У нас тут несколько сообщений, что франкисты уже заняли центр города…

– Всё это враньё! Мадрид ещё держится!

Сказать по чести, Ньюмен и сам был этому удивлён. Накануне ночью он побывал в брошенном военном министерстве. Вошёл с главного входа, у которого не было обычного караула. Войти мог любой желающий, но только желающих кроме него не нашлось. Поднялся по широкой мраморной лестнице. Наверху на площадке смирно сидели двое гражданских служащих – старички в лакейских ливреях. И больше никого во всём громадном ярко освещённом здании. Анфилады помещений с настежь распахнутыми дверьми. Министерство, Генштаб, штаб фронта, главное интендантство. Лепные потолки, хрустальные люстры, батальные картины на стенах. На богато отделанных столах брошены карты, блокноты, карандаши. Бой напольных часов, перезвоны каминных.

Позже выяснилось, что Франко и Мола вынуждены были остановиться для перегруппировки. Они посчитали авантюрой штурм крупного города расстроенными многодневным наступлением боевыми порядками. К тому же надо было подтянуть эшелоны и обозы с боеприпасами, бензином и всем прочим. В общем, республика получила передышку.

Уезжая, Каббальеро и Торрадо возложили ответственность за оборону города на пожилого генерала Миаху. Он, как и Торрадо, после мятежа остался верен республике, но этим все его достоинства и исчерпывались. Миахе поручено было создать и возглавить «Хунту обороны Мадрида». Никто не ждал успехов ни от него, ни от Хунты, но старик вдруг проявил недюжинную прыть. Ему пришли на помощь коммунисты, военные и политические советники из СССР во главе с Берзиным и несколько кадровых офицеров. Хунта была создана и начала действовать. Первым делом был брошен клич ко всем способным носить оружие. Ещё остававшиеся в казармах и арсенале стволы были розданы добровольцам. Их оказалось неожиданно много – порядка двенадцати тысяч. Патронов в тот момент оставалось на два-три часа боя, и в ход пошли даже холостые – ими пытались отпугнуть наседавшего врага. Почти не было снарядов, мало было бронетехники, но все недостачи восполнял неожиданно возродившийся энтузиазм защитников.