Анастасия Калько - Две вдовы Маленького Принца

Да… Новенькое объявление некой Глаши сияло свежей желтой краской. Ничему девчонок жизнь не учит. Только год назад на весь Питер прогремела история штурма родильного дома имени Т на Васильевском острове, где главный врач Кристина Соколова, наладив контакты с местным криминалитетом, контролирующим секс-бизнес, проворачивала такие махинации, что содрогнулись даже самые толстокожие "читатели газет". Наташа и Белла видели заключительный акт – на берегу рассветной Смоленки, когда водолазы вытаскивали со дна тела кое-кого из "красоток", польстившихся на легкий и внушительный заработок… Ольчику Еремеевой повезло – она вовремя поняла, что нужно выходить из игры, и Наташа помогла ей в этом. Свою прошлую жизнь девочка старается забыть, как страшный сон. Но некоторым ее товаркам, попавшим в лапы Кристины Станиславовны, повезло куда меньше… А сейчас новые мотыльки доверчиво летят на огонь, думая, что их-то он точно не опалит…

Под другим объявлением "милашки Илоны" было написано: "СПИД в подарок!!!". "Что ж, пусть любители "веселых девочек" задумаются, нужен ли им такой бонус за час удовольствия", – подумала Наташа. Может, кого-то такое предостережение удержит от звонка по "асфальтовому номеру".

У "Фрунзенской" она купила стаканчик ристретто и свернула в скверик, чтобы спокойно выпить кофе и покурить на скамейке.

И вдруг из-за живой изгороди, за которой высился светло-зеленый бывший доходный дом, она услышала игру на гитаре и пение. Кто-то исполнял "Не думай о секундах свысока".

Наташа знала, что в этом пятиэтажном доме с мансардой расположилось общежитие театральных работников и артистов Лаврецкого, не имеющих своего жилья в Петербурге. Тут поселили и Томилина, и Соню Завьялову.

"Может, если "Развязка" с ним хорошо пойдет, он хоть квартиру сможет снять, – подумала Наташа, – такой талантливый артист, и довольствуется койкой в общаге, стоит в очереди в ванную комнату и толкается в общей кухне. В светской хронике сплошь и рядом репортажи о резиденциях, нарядах и автомобилях знаменитостей с безумными ценами, а чем они лучше Вячеслава? Некоторые случайно "поймали волну". Кому-то помогли связи. Кого-то грамотно раскрутили. Есть и талантливые люди, но их не так много, как хотелось бы. А вот поди: одни бахвалятся в "глянце" дизайнерскими стрингами стоимостью, как "жигули", а другие живут в общежитии…"

– У каждого мгновенья свой резон,

Свои колокола, своя отметина.

Мгновенья раздают кому позор,

Кому бесславье, а кому бессмертие… – гитара внезапно грянула так, что Наташа чуть не выронила сигарету и невольно подняла голову: не идет ли грозовая туча.

– Из крохотных мгновений соткан дождь,

Течет с небес вода обыкновенная.

И ты порой почти полжизни ждешь,

Когда оно придет, твое мгновение. – голос поющего зазвучал громче, сильнее, и Наташа узнала его. Она слышала его на сцене, на закрытом показе… И снова вспомнила Оккервиль. Вот уж точно, кому позор, кому бесславье… Вот насчет бессмертия пока неясно, досталось ли оно кому-то.

Она вошла в сад через приоткрытую калитку, и сразу увидела Вячеслава. Артист сидел в беседке в рваных джинсах, холщовой рубашке в этническом стиле, с кушаком. Волосы забраны под бандану. Томилин перебирал струны гитары и выглядел совершенно поглощенным музыкой и пением. От этого его лицо словно светилось изнутри, длинные ресницы трепетали, а на щеках играли трогательные ямочки.

Рядом с ним никого не было. Вячеслав пел для себя, а не для слушателей. Наташа смущенно остановилась за пушистой молодой сосенкой, пышно растопырившей свои свежие зеленые иголки. Наташа чувствовала себя так, будто подглядывает за чем-то, не предназначенным для посторонних глаз, вторгается в чье-то личное пространство.

Томилин допел "Мгновения", отпил воды из бутылки "Эдельвейс, негазированная", открыл тетрадку и какое-то время шевелил губами, читая текст. Потом взял гитару и проиграл отрывок новой, незнакомой мелодии. Что-то ему не понравилось, и Томилин нахмурился, черкая ручкой. Потом снова проиграл этот фрагмент, и остался доволен. С энтузиазмом проиграв целый куплет, артист что-то отметил в тетрадке и снова взял бутылку воды.

Наташа поняла, что Томилин подбирает мелодию к стихотворению. "Он еще поэт-бард? – подумала она. – А я и не знала. Впрочем, о нем до сих пор в театре мало что знают. Так, в общих чертах…"

Хлопнула калитка. В аллее появились, шелестя туго набитыми пакетами из "Ашана", две артистки второго плана. Одна из них играла в "Развязке" тюремную надзирательницу, от которой сбегает при этапировании Катя Савская.

– Ой, здравствуйте, Наталья Викторовна! – прощебетала Лера, розовощекая белокурая пышечка-поморка. В жизни она была милейшим человеком, и все поражались, как она на сцене превращается в злобную, алчную надзирательницу – сущую мегеру и скрытую извращенку. Но некоторые зрители признавались, что у них всегда "мороз по коже от этой эсэсовки" и не узнавали Леру, когда та выходила из театра после спектакля, уже не в образе. А вот звучный голос ей даже вырабатывать не пришлось. Лерочке позавидовал бы даже Джельсомино из сказки Родари.

– Это наш автор, – сообщила Лера своей подруге Светлане, не занятой в "Развязке", – Наталья Викторовна Навицкая!

– Здравствуйте, – принужденно улыбнулась Наташа, понимая, что через два часа все общежитие будет знать о ее визите. Лере и Свете будет, что обсудить, готовя ужин в общей кухне. Лера обожала посудачить об увиденных в театре, в телестудии, в офисе кинокомпании или в других уголках центра Питера знаменитостях. Каждая такая встреча вызывала у девушки восторг и бурю эмоций. "Девочки, – могла говорить с придыханием Лера, – представьте, я видела в буфете Нину Усатову! Она сидела за соседним столиком! Вау-ви!". Или: "Вы представляете, я иду, и вдруг подъезжает машина, выходит Михаил Боярский и идет в магазин… Ой, он такой классный! Ой, как жаль, что у меня не было, на чем расписаться! Я бы автограф попросила…" А то, что писательница Навицкая стояла за сосной в аллее и слушала пение Вячеслава – отличная тема для обстоятельного обсуждения со всеми "девочками", пока варится ужин.

Наташе пришлось выйти из укрытия и сделать вид, будто она не стояла за деревом, а шла за Светой и Лерой.

Томилин услышал звонкое Лерочкино сопрано и поднялся, чтобы поприветствовать дам. Увидев Наташу, он улыбнулся ей:

– Вы в связи с завтрашней премьерой?

– Да, – вышла из положения Наташа, – я хотела обсудить с вами пару моментов в спектакле…

– Я вас слушаю, – Вячеслав отложил тетрадку и гитару.

– Извините, что отвлекла вас, – Наташа вошла в беседку и села.

– Ничего. Я уже закончил.

– Вы бард?

– Громко сказано, – смутился молодой человек, – так, иногда на досуге пишу тексты и подбираю к ним мелодию.