Андрей Ильин - Когда шатается трон

И так было, и так будет. С самых древних времён любой барон строил себе неприступную крепостицу, запасал в погребах пищу, воду и порох года на два, собирал из слуг боевой отряд, подымал мост на цепях над рвом и пережидал за крепостными воротами лихие времена.

Вот и Лаврентий Павлович подсуетился, понимая, что не сегодня-завтра качнёт страну, и кто лучше к тому подготовился, тот и жив будет, а может, коли повезёт, и на трон сядет! Есть у него спецкомитет, считай, карманная «стратегическая разведка», которая по чужим закромам шарит, атомные и прочие секреты в далёких краях добывая, никто туда не вхож, никому она не подчиняется. Только ему. Люди там верные, проверенные, которых он с собой из ГБ притащил. И не они одни – собрал товарищ Берия вокруг Москвы несколько боевых отрядов, которым до Кремля рукой подать. А кто-то и в столице на конспиративных квартирах засел. Бережёного бог бережёт…

Трое за столом, разговор пьяный, но со смыслом. Под водочку чего не сболтнёшь, да и после от разговора откреститься можно.

– Эх, не ценят тебя, Георгий, нет. Ты фашистам голову свернул, Победу добыл, а они?

– Чего «они»?

– Ножку подставили! Из-за какого-то барахла позору предали, чуть на нары не посадили.

– Был грех.

– Какой же это грех? Право победителя. Испокон веку города армии на три дня на разграбление отдавали. Традиция такая. Да и что ты там взял – десяток вагонов ширпотреба, другие составами тащили, и ничего. Про них никто никому, а про тебя хозяину шепнули.

– Знать бы кто.

Грозен товарищ Жуков, стакан с водкой сжимает так, что костяшки пальцев белеют. Верно Никита говорит – его, победителя, каяться заставили, чуть ли не на коленях по коврам ползать, прощения вымаливая. Ну да, притащил он из Берлина сотню часов золотых, мебель и пару вагонов тканей… Так все тащили, почти в каждом солдатском вещмешке не отрез, так ложки серебряные припрятаны были. Фрицы полстраны в пепел превратили, за что их жалеть? По заслугам и награда! А его на Урал, на округ бросили, как шкодливого кота.

– Хочешь скажу, кто хозяину про тебя нашептал?

– Кто?

– Лаврентий, больше некому! Не любит он тебя. А не любит, потому что боится. Он навёл, с его подачи обыск у тебя учинили и делу ход дали. Я точно знаю.

Да, верно, Лаврентий военных не жалует, как и они его. Как «на бомбу сел», много лишнего себе позволять стал, в дела армейские свой нос без спроса засовывая. Да и в войну немало генеральской крови попил. Заслуги у него, конечно, имеются, никто не спорит, в тылу не прятался, Кавказ чуть не в одиночку из-под немцев вытащил, энкавэдэшниками своими брешь заткнув. После войны оружие армии подогнал. Но всё равно – его сани, это его сани, в них и катайся, а в чужие не лезь!

– А теперь прикинь, что будет, если хозяин уйдёт? Сядет Лаврентий на Кремль и всех вас… И нас… Ладно, если только погоны сорвёт, а может, и головы. Учинит тридцать седьмой год – и всех под нож, как Тухачевского с компанией.

– Тухачевский – заговорщик, его было за что. Тухачевский войну бы завалил, он польскую кампанию про… а мы немцам, которые вояки, зад надрали!

– Ты, Георгий, надрал.

– И я. Как все…

Льётся водочка, багровеют лица, развязываются языки. А на трезвую голову разве такое скажешь, только если под хмельком, да после баньки с веничком. Много разговоров нынче по пьяной лавочке ведётся – все чего-то ждут, друг дружку щупают, на свою сторону тянут. Шатается власть в стране, и всяк к трону примеривается и команду под себя сбивает.

– Слышь, Семён, а ты что молчишь? Ты же на Министерстве государственной безопасности сидишь, ты же глаза и уши.

– Я на МГБ, а надо мной Лаврентий – сел и ножки свесил. Он теперь как любимая наложница, его не перекукуешь.

– Куда всё идёт…

– Ясно куда – Лаврентий хозяину в затылок дышит, случись что – в его тёплое кресло свой зад воткнёт и кругом своих людей поставит, а нас на лесоповал. Я точно знаю.

– Откуда?

– От людишек, которые под ним ходят. Спецкомитет его – это же кузница кадров, он там многих приятелей пригрел, которых после по кабинетам рассадит. В наши. Они же как пятая колонна.

– А ты куда смотришь?

– Я смотрю, вижу, да укусить не могу. Мне к нему хода нет – там наука, секреты под грифами непробиваемыми, хозяин туда соваться запретил. После бомбы он Берии карт-бланш дал. Прикрылся Лаврентий своими учёными, как бронёй, хоть из гаубицы пали – не пробить!

– Слушай, Георгий, неужто у тебя людей верных нет, ты же воевал, под пулями ходил, по службе приятелей своих двигал?

– Людишки есть, конечно…

– Ну?.. А у каждого полк или дивизия. Танки, пушки. Вы же армия.

– Нет, против хозяина никто не пойдёт. И я не пойду. Он мой Верховный главнокомандующий! Мы вместе, мы от Москвы до Берлина…

– А кто про то говорит? Коба – наш рулевой. Давай за него, за отца народов, до краёв и до дна.

Разлили, опрокинули, закусили.

– А что, против Берии тоже никто не пойдёт?

– Против него любой. Армия этих гэбэшников терпеть не может. Мы воевали, а они сзади с пулемётами. Нам на Лубянке по зубам и по я… как шкодливым котам. Какие-то капитанишки да майоры. Боевым генералам! Под этого все подпишутся… Давно их пора на место поставить!

– Вот и я про то. Негоже армии на каких-то особистов оглядываться. Армия должна быть сверху. Армия и партия.

– И народ.

– И народ! Народ и армия едины! И партия, которая по заветам Ленина. И чтобы министр обороны – кремень. Вроде тебя, Георгий. А может, и ты! Чтобы по достоинству и заслугам! А не какое-то шмотье в морду, и протокол на стол.

– Не знаю… Мы люди военные, но если партия скажет…

Ну вот и сложилось. Потому что прозвучало. Утром все про всё забудут или сделают вид, что забыли, но все всё услышали, и когда придёт время… А оно придёт. Потому что бессмертных не бывает… И незаменимых тоже.

Думает Пётр Семёнович, потому что жить хочет. Желательно долго, пусть даже несчастливо. Главное, долго. А долго живёт тот, кто нос по ветру держит, как собачка гончая.

Куда Лаврентий Павлович гнёт, что хочет, зачем их сюда притащил? Темнит, ничего не рассказывает и даже не намекает. Но если судить по ксивам и по оружию, которого на полк хватит, дело их ждёт горячее. Там, за забором. Скорее всего, в Москве, коли их сюда привезли. Собрал стаю, кормит, поит, натаскивает, чтобы в нужный момент спустить. И кого он ими травить станет? Вряд ли блатных или контриков, для того у него МГБ имеется. Тогда кого?..

Не верит Пётр Семёнович товарищу Берии, хотя и под ним ходит и верой правдой служит. Потому что бывший зэк, который до войны свой пятерик тянул, кайлом землицу мёрзлую долбя и с ворами на ножички сходясь. Всяко бывало – еле живым выбрался, спасибо товарищу Берии – вынул с кичи. Но «спасибо» – не повод головы лишаться. Не склонны зэки к преданности и не испытывают излишней благодарности, кто в такие сопливые игры играет, тот первый кони двигает. Умри сегодня ты, завтра я – вот их главный лозунг. Понял и принял его – жив будешь. А если за каждого по совести впрягаться, то быстро на пере подвиснешь или в тенета к куму угодишь.