Наталья Александрова - Тайный знак судьбы

Трос, намотанный на барабан лебедки, укоротился до нескольких метров. Соня висела почти над самым катером, наполненный ветром парашют со страшной силой тянул ее назад, в небо, но трос держал на привязи.

Теперь она отчетливо видела незнакомцев – собранные в хвост волосы одного, наглые масляные глазки второго. Оба смотрели на нее с каким-то странным выражением.

Длинноволосый отпустил кнопку лебедки, и Соня зависла над самой палубой, трепыхаясь на ветру, как последний осенний листок.

Длинноволосый поднялся на ноги, протянул к ней руку и проговорил:

– Отдай нам то, что тебе не принадлежит! Отдай – и ты останешься жива.

– Что? – изумленно переспросила Соня.

Она еще была переполнена удивительным чувством свободы, удивительным чувством полета, и слова незнакомца медленно доходили до нее, как будто между ними было толстое стекло.

– Кто вы такие? – проговорила она растерянно. – И где тот бородатый, где мальчик…

Длинноволосый незнакомец инстинктивно покосился на кипящую за бортом бирюзовую воду – и Соня вдруг с ужасом поняла, что греков выбросили за борт. Происходящее казалось ей дурным сном, страшным сном, от которого невозможно проснуться.

– Кто вы? – повторила она вопрос. – И что вам от меня нужно?

– Я сказал, что нам нужно! – процедил незнакомец. – Нам нужно то, что ты купила у мальчишки! Отдай эту вещь – и мы отпустим тебя. А если не отдашь…

В руке длинноволосого сверкнул нож, он помахал им в воздухе возле натянутого троса. Соня представила, как лезвие ножа полоснет по тросу и в ту же секунду наполненный ветром парашют унесет ее обратно в небо. В первое мгновение это показалось ей заманчивым – снова вернуться в пылающую синеву, в ослепительную свободу полета. Но потом она представила, как ветер понесет ее в неизвестность, и от страха по коже пробежали мурашки.

Длинноволосый стоял на палубе катера, слегка покачивающегося на невысоких волнах. Он развел руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. В правой сверкал нож.

– Отдай мне это! – повторил он нетерпеливо.

Только сейчас Соня поняла, о чем он говорит.

О той странной металлической пластинке, которую она купила у мальчишки на деревенском базаре и которая теперь висела у нее на шее, вычищенная и красивая.

Она машинально потянулась к этому украшению, дотронулась и почувствовала исходящее от него странное, живое тепло.

Отдать – и дело с концом!..

Она не знает, для чего этим двоим пластинка, но ей-то она совершенно не нужна…

Но что-то в ее душе противилось такому решению. Она успела сродниться с этой безделушкой, привязаться к ней, и жалко было отдавать ее этому странному типу. Соня в который раз почувствовала, что это ее вещь, только ее, и она не хочет и не может с ней расстаться.

Но иначе… иначе ей грозит страшная смерть!

Она вспомнила бородатого грека и его смуглого помощника – и в жаркий полдень ощутила ледяное дыхание смерти.

Отдать, немедленно отдать пластинку! Отдать – и забыть все, как страшный сон…

Она схватилась рукой за цепочку, чтобы расстегнуть ее… но тут в душу закралось страшное подозрение.

Этот длинноволосый человек вовсе не похож на того, кто держит свое слово. Кто ему мешает, получив свое, разделаться с Соней как с ненужным свидетелем, как он уже разделался с владельцами катера?..

Пока она не отдала ему пластинку, она им нужна, значит, у нее еще есть шанс, а вот потом…

Соня всегда мыслила здраво, это признавала даже Ангелина.

Злодей, должно быть, почувствовал ее колебания и, снова угрожающе взмахнув ножом, прокричал, перекрывая шум волн:

– Отдай немедленно – или тебе конец!

В это время из-за ближнего мыса стремительно вынырнул большой белоснежный катер. Он пронесся мимо по плавной широкой дуге, оставляя за кормой два расходящихся пенных буруна. Белая волна подбежала к дрейфующему катеру, сильно качнула его. Длинноволосый не удержал равновесия, взмахнул рукой… и лезвие ножа полоснуло по натянутому тросу.

Рот длинноволосого раскрылся в разочарованном крике, но Соня его не расслышала: наполненный ветром парашют со страшной силой рванул назад и вверх и в долю секунды унес ее далеко от катера.

Сейчас ощущения были совсем не такими, как в первый раз. Тогда она плавно, равномерно поднималась в небо, а сейчас ветер рвал и швырял ее, как осенний листок. Причем несло Соню не в открытое море, а к берегу. Через несколько секунд она с ужасом увидела несущийся навстречу каменный склон и зажмурилась, ожидая страшного удара…

Удара не последовало. Соня открыла глаза – и увидела, что склон стремительно проносится у нее под ногами, а парашют несет ее выше, к поросшей корявыми соснами горе.

Она попробовала потянуть парашютные стропы – говорят, так можно управлять парашютом, направить его в нужную сторону. Но стропы были так туго натянуты ветром, что с ее жалкими силами нечего было и думать изменить направление полета. Оставалось надеяться только на счастливый случай…

Ее снова тряхнуло, развернуло, подбросило, как мяч, послышался страшный треск…

И вдруг полет прекратился.

Соня висела вниз головой, медленно раскачиваясь.

Весь мир перевернулся: под ногами у нее, сквозь корявые ветви сосны, ослепительно синело небо, а над головой виднелись корни сосны, похожие на скрюченные артритом старческие руки, вцепившиеся в крутой каменистый склон.

Парашют зацепился за ветки сосны и трепыхался на ветру. То и дело оранжевое полотнище расправлялось, и показывалась нарисованная на нем улыбающаяся физиономия, словно кто-то огромный насмешливо наблюдал за Соней.

Висеть вниз головой было ужасно неудобно. Кровь приливала к голове, в ушах шумело, перед глазами расплывались разноцветные круги. Соня попыталась перевернуться, держась за парашютные стропы, но ей не хватало для этого сил.

Вдруг где-то совсем близко – непонятно только, внизу или наверху – раздалось отчетливое сухое звяканье. Соня попыталась повернуться в направлении этого звука, извернулась как могла – и увидела у себя над головой – то есть внизу – темные выразительные глаза в обрамлении шелковистых вьющихся волос.

– Помогите! – попыталась она выкрикнуть, но вместо крика получился жалкий, едва слышный лепет.

Снова что-то негромко звякнуло, затем послышался приглушенный цокот, темные глаза переместились – и Соня разглядела белую козу с колокольчиком на шее.

Если бы не ее нелепое и неудобное положение, Соня рассмеялась бы: надо же, она просила о помощи козу…

Но тут раздался негромкий вежливый голос, который проговорил по-английски:

– Одну минутку, леди, сейчас я вам помогу!

Соня закрыла глаза от удивления, открыла их… И увидела рядом с козой загорелого мужчину в поношенной белой рубашке и широких холщовых штанах.