Сергей Трахимёнок - Нобелиат

– Мы умерщвляли ее дважды, но те, которые не имеют имени, не приняли жертву. Я обратно признаю ее в качестве жены. Вместе с ней принимаю в жены и вторую женщину.

Решение вождя не вызвало ни удивления, ни протеста. Никто не был против, кроме Горо. Старик заметил это, хотя тот был почти непроницаем.

Возможно, произошло так потому, что старик не был троглом. А еще он знал, что те, кто живут на небесах и не имеют имени, иногда спускаются на землю и зовут их богами.

То, что контролер сказал: «К вам…», многого стоило.

«Как быстро происходит обучение в тюрьме», – подумал Крамор.

Контролер отошел в сторону, и в камеру вошел мужчина лет сорока.

– Добрый день, Виталий Сергеевич, – сказал вошедший.

– Добрый, – ответил Крамор, – мы с вами знакомы?

– Разумеется, нет. Да вы присаживайтесь, здесь не принято произносить садитесь.

Крамор сел на нары, вошедший устроился напротив.

– Вы сотрудник этого заведения?

– Нет, но довольно хорошо знаю здешние порядки.

– А… так вы следователь или, как там говорят, дознаватель?

– Ну что вы, хотя в прошлом действительно работал следователем, но в настоящее время я издатель.

– Вот как? – удивился Крамор.

– Мне понятно ваше удивление, – сказал вошедший, – но обо всем по порядку. Давайте знакомиться: меня зовут так же, как и вас, правда, фамилия другая.

– Вы ее назовете?

– Разумеется, но в том случае, если вы захотите продолжить общение…

– А если нет?

– Тогда зачем вам моя фамилия. Правильно?

– Логично. Итак, зачем я вам?

– Ну, чтобы этот вопрос не тяготил вас, договоримся сразу, я хочу проконсультироваться…

– И для этого засунули меня в камеру?

– Да полноте, Виталий Сергеевич, я не Господь Бог, вы сами себя сюда засунули…

– Ладно, пусть будет так. С чего начнем консультацию?

– С того, что для вас наиболее актуально.

– Значит, с того, что я оказался здесь по ошибке, – сказал Крамор.

– Полностью с вами согласен. Но не это будет предметом нашего разговора.

– Однако же для меня это является актуальным.

– Это на сегодня, а завтра забудете и не вспомните, как не вспоминают лечний снег [1] Лечний снег (диалект.) – прошлогодний снег. .

– О, да вы знаете, что такое лечний снег?

– Знаю.

– И все же я бы хотел, прежде всего, поговорить о том, что интересует меня.

– Хорошо, если так хочется. Завтра вас повезут в суд и там вынесут решение. Оно не будет жестким. Потому что вы впервые участвовали в таком мероприятии.

– Я не участвовал, я подошел полюбопытствовать.

– Полностью с вами согласен. Но решение будет принимать судья на основе собранных доказательств вашего участия в несанкционированном митинге.

– Таких доказательств не может быть.

– Представьте себя на месте судьи. Все, кого сюда привезли, говорят то же самое. И что ему остается делать?

– Искать доказательства.

– Доказательства вашей причастности уже есть, иначе бы не оказались в камере. Судья прочитает протокол и выяснит, что вы, имярек, вместе с другими участниками несанкционированного мероприятия находились на площади.

– Но это не…

– Стоит ли толочь воду в ступе? Завтра скажете все это судье и выйдете на свободу… Я же о другом…

– О чем же, любопытно? – спросил Крамор.

– Это хорошо, хотя сегодня любопытство привело вас в камеру… О чем может говорить издатель с писателем?

– Да, о чем?

– Конечно, об издании книг.

– А нельзя ли поговорить об этом, например, завтра, когда меня освободят, признав ошибку…

– Можно, – сказал издатель почти с теми же интонациями, что и контролер, – но не нужно. Завтра или послезавтра вы не сможете прочувствовать глубину предложения, которое я сделаю сегодня.

– Вот как?

– Именно так.

– Хорошо, с чего начнем?

– С анализа предшествующих событий, – произнес издатель.

– Это зачем?

– Позже поймете. Итак, не было ли сегодня чего-либо необычного?

– Конечно, я оказался в тюрьме впервые в жизни.

– Во-первых, я имел в виду необычности до митинга. А во-вторых, не пытайтесь ввести меня в заблуждение, вы уже попадали в тюрьму. Вам тогда было семнадцать, что отчасти и спасло от более длительного пребывания там, – сказал издатель.

– Вы знаете такие подробности?

– Да.

– Тогда я отказываюсь от беседы.

– Позвольте полюбопытствовать, почему?

– Вы готовились к встрече, собирали обо мне сведения, – сказал Крамор.

– Да, всегда так делаю перед встречей со своими авторами. Что тут странного… Или вам есть что скрывать?

– Нет, мне нечего скрывать…

– Ну, это тоже не соответствует действительности, но продолжим. Итак, что произошло с вами накануне задержания?

– Да не было ничего необычного, во всяком случае в так называемой материальной реальности… – произнес Крамор.

– А в виртуальной?

– В виртуальной мне приснился странный сон…

– Его содержание?

– Не могу воспроизвести его полностью, но вот конец помню ясно… Я стоял возле какого-то стола, и некто…

– Похожий на судью? – уточнил издатель.

– Возможно, – ответил Крамор, – произнес фразу, смысл которой я не понял, но запомнил.

– И как она звучала?

– Сарра готова изменить…

– У вас есть знакомые по имени Сарра? – спросил издатель.

– Конечно, нет. Именно потому, что фраза не имела ко мне никакого отношения, я ее и запомнил. Сложилось ощущение, что она из чужого сна…

– Это верное ощущение, такое бывает, когда некая нематериальная субстанция, окружающая нас, меняется.

– Это…

– Это предвестник того, что вскоре изменится и реальность, то есть мы сможем увидеть, услышать, пощупать… – сказал собеседник.

– Вы полагаете?

– Да, иначе я бы сюда не пришел.

– Ну, хорошо, хватит ходить вокруг да около. Вы хотите меня издавать?

– Да, если примете мое предложение.

– И что бы вы хотели издать из моих опусов?

– Еще раз повторяю: если вы дадите положительный ответ.

– И все же…

– Из того, что есть – ничего, – произнес посетитель.

– Значит, вы готовы сделать заказ?

– И здесь не угадали.

– Ну, тогда…

– Я буду печатать вас массовыми тиражами и с хорошим гонораром.

– Сие в настоящее время невозможно. До свидания.

– Ну что ж, до свидания, – произнес издатель, поднялся, подошел к дверям и постучал в них ногой. Дверь тотчас открылась, словно охранник ждал сигнала. – Буду печатать вас массовыми тиражами, но через несколько лет, когда станете нобелевским лауреатом, – сказал издатель, и дверь за ним захлопнулась.

Торо родился в одном из родов племени хашей. Это было сорок зим назад. Хаши, как и троглы, считали годы не летами, а зимами. Потому что это самая тяжелая пора для жителей племен, хотя они по-разному переживали ее. Троглы предпочитали зимовать в пещерах, а хаши – в хижинах из хвороста, утепленных соломой.