Марина Болдова - Нехитрая игра порока

Он все же выехал из моей квартиры, попросив не подавать на официальный развод. Я согласилась, в результате сохранив с ним добрые отношения…

Сейчас, пребывая в уверенности, что Герда Юренева будет Игнатом обласкана, вылечена и одарена лучшим кормом, не волновалась. Спокойна я была и за самого Макса. История с Юреневым хотя и казалась далекой, но удовлетворения от завершенного дела я не испытывала. Казалось бы, сделала все, что могла: и собаку нашла и пристроила, и Макса не оставила без помощи, поручив его Петру. Только почему тот не позвонил?

Вот в этот момент и запел мобильный. Я остановилась, достала телефон и, не посмотрев на экран, подключилась. Вслед за своей мыслью о мальчишке машинально назвав мужа Петром, получив гневную и ревнивую отповедь, выдала загадочный смешок (типа, понимай, как хочешь) и выжидательно замолчала. А Игнат неожиданно коротко приказал: «Обернись!»

Свою большую машину мой муж кое-как, боком, припарковал на стоянке банка, сам же, скрестив руки на груди, стоял посреди тротуара, не обращая внимания на прохожих, опасливо обходивших его с двух сторон.

– Давно за мной следишь? – не удержалась я.

– От церковных ворот. Авто не мог притулить – понаставили знаков! А с какого перепугу вдруг такая набожность в тебе проснулась? И что там за сборище ментов, отпевают кого или по делу тусуются?

– Нищего какого-то убили, – не стала я посвящать бывшего мужа в подробности. – Что там с Гердой?

– Все в порядке уже. Ей ввели фенобарбитал в немыслимой дозе. И где взяли без рецепта, гаденыши?!

– Отец одного из подростков в ветклинике работает. Похоже, задумали они акцию давно, но я не успела выяснить, за что они так с Максом.

– Макс, значит… и кто он тебе? А я-то подумал, ты просто мимо проходила…

– Мимо и проходила! А Юренев – бывший одноклассник, – вот обсуждать сейчас с Игнатом мою первую любовь я была не готова. Хотя мой муж все знал…

В первую нашу встречу я жаловалась и плакала. Об этом наутро сообщил мне Игнат, вытянувший у меня все подробности о подлом поступке Юренева. «Хочешь, убью его?» – спросил вполне серьезно, а я рассмеялась. Рыхлый и неспортивный, хотя и очень высокий Ганя в моих глазах был смешным и добрым. И никак не мог никого убить. Мастер спорта по дзюдо Юренев вырубил бы его, уверена, одним точным ударом. Шансов у Гани не было. На мой смех он не отреагировал, только сжалась в кулак правая ладонь и потяжелел взгляд. Я тогда быстро сменила тему…

– Так вот он какой… вижу, судьба наказала! Ладненько. Собаку отдам завтра к полудню. Сама заберешь? Могу и к дому подвезти, куда прикажете.

– Я не знаю, где сейчас живет Юренев. Паренек, что с нами был, должен был проводить его до квартиры. Что-то не звонил пока… Я наберу тебе утром, Ганя, потом решим. Спасибо!

– Лады. Тебя подвезти?

– Не нужно, прогуляюсь.

Почему я не сказала ему, что за сегодняшний день дважды осиротела? На этот вопрос ответа не было. С грустью подумав, что вот и Ганя стал для меня совсем чужим, даже с днем рождения забыл поздравить, я махнула на прощание рукой и побрела дальше.

До дома я добралась за десять минут, еще две мне понадобилось, чтобы дойти до квартиры и открыть замок. Парня в темной куртке, который спускался по лестнице и слегка задел меня плечом, я не знала. Почему вдруг решила, что он цыган? Блеснула цепь на запястье, когда он поднял руку, чтобы накинуть на кудрявую голову слетевший капюшон, на тонком пальце сверкнул красным камнем перстень. Мысль, что слишком уж много золота, мелькнула и тут же пропала – я вошла в квартиру…

Никогда бы не подумала, что еще раз по доброй воле наберу этот номер. Серый кусок картона дрожал в моей руке, мешая точно разглядеть цифры. В ответ на с досадой прозвучавшее: «Слушаю», я пролепетала, что меня обокрали, и расплакалась.

Приказ Фирсова ничего не трогать я выполнила буквально – опустившись на низкий стульчик в прихожей и вцепившись в свою сумку, застыла в неподвижности и просидела так до его приезда. То есть ровно девятнадцать минут. Рассуждать трезво не получалось. Одна только мысль, что, приди я минутами раньше, случился бы еще один… труп? Мой собственный! Представив себя бездыханно лежащей с перерезанным горлом на полу прихожей, я вскочила, подбежала к двери и закрылась еще и на цепочку. Такого страха я не испытывала уж точно никогда. Прислушиваясь к звукам за входной дверью – нет, вроде тихо, я не сразу заметила мигающую лампочку на домофоне – звонок был у меня отключен.

– Бахметева, вы там что, уснули?! С вами все в порядке? Впустите же наконец меня в подъезд! – рявкнул динамик голосом Фирсова.

Несколько минут наедине, ни одного вопроса, лишь презрительный взгляд, каким он дважды одарил меня – сначала, когда осматривал замок (ну, хлипкий, да…), и позже, когда открыл дверцы стенного шкафа: вещами тот был забит под самый потолок. Идеальный порядок, наведенный при генеральной уборке в прошлом месяце, нарушил на днях Игнат, доставая зимнюю куртку: он до сих пор хранил здесь свою сезонную одежду.

– Ну и что все это означает, как думаете, Асия Каримовна? – задал уже спокойно вопрос Фирсов, впуская в квартиру двоих: участкового и пожилого мужчину в штатском.

– Похоже на ограбление… или нет? – Я рискнула посмотреть ему в глаза и невольно вздрогнула – на этот раз во взгляде было веселое любопытство.

«Черт, нужно было просто позвонить в участок, прислали бы дежурную группу», – подумала я. Мое запоздалое сожаление было прервано приказом: «Пройдемте!»

Когда-то мама на мой вопрос, почему она во всем слушается Карима, ответила одним словом – «люблю». Мне, десятилетней девочке, только что получившей от отчима категоричный отказ в поездке с родителями Сони на дачу, было обидно до слез. Причину Карим не озвучил, она стала понятна лишь ближе к вечеру – он приготовил нам сюрприз: шестичасовую прогулку на теплоходе. Оказалось, нам есть что отметить – очередную годовщину их с мамой свадьбы. «Он мог бы устроить романтический вечер Лидии, все-таки это их праздник. Но Карим считает этот день датой рождения нашей небольшой семьи. Он – великодушный человек, Асенька», – бабушка, надев свое лучшее платье, уже была готова к выходу. Мне же оставалось лишь заплести косу. От стыда за себя (забыла, да и наговорила отчиму много чего лишнего) я расплакалась.

Косу мне заплетал Карим – быстро справиться с непослушными жесткими кудрями удавалось только ему…

Наверное, Кариму я обязана тем, что во многом веду себя как покорная восточная женщина. Вот и сейчас я молча подчинилась Фирсову, направившись в первую очередь в спальню.

Кто бы ни рылся в моих вещах, сделал он это аккуратно. Кучки одежды из гардероба лежали рядком на кровати, ящики комода были просто выдвинуты. Досталось лишь книгам. Опустошив полки, вор оставил тома на полу.