Лариса Куницына - Капли крови на нити времён

Центральный вход в колледж представлял собой круглую арку с широко открытыми деревянными воротами. Слева посверкивала стеклами будочка привратника, который тут же вышел нам навстречу. Это был седоватый плотный мужчина в тёмном костюме и шляпе-котелке.

– Доброе утро, Хаггис! – улыбнулся Джеймс.

– Доброе утро, мистер Оруэлл, – приветливо отозвался тот. – Рад снова видеть вас. Что-то в этот раз вы припозднились.

– Точно, прогулял половину учебного года, за что мне ещё всыплет декан. Но у меня была уважительная причина, старина. Я, наконец, женился.

– Леди будут расстроены, но я за вас рад. Миссис Хаггис всегда говорила, что такому джентльмену, как вы, нужна хорошая жена, потому что именно такой вы и заслуживаете.

– Наверно, Господь рассудил также, – живо согласился Джеймс и приобнял меня за плечи, – послав мне эту чудную девушку.

Привратник с благожелательным любопытством взглянул на меня.

– Очень рад, миссис Оруэлл. И смею заверить, что вам повезло не меньше, чем вашему супругу.

– Ну что? – рассмеялся Джеймс. – Такого ты, пожалуй, ещё не слышала?

– Но мне приятно услышать подтверждение моего собственного мнения, – заверила я. – Спасибо, мистер Хаггис.

– Запомните эту леди, Хаггис, – добавил Джеймс. – Она часто будет появляться здесь, потому что помогает мне в работе.

– Всегда буду рад вас видеть, мэм, – Хаггис поклонился и приподнял котелок. – А вас, сэр, просил зайти ректор, если вы появитесь до полудня.

– Он знает, что я приехал? – нахмурился Джеймс.

– Господин ректор всегда всё знает, – веско произнёс привратник.

Мы прошли по широкому двору, в центре которого зеленел слегка поблекший газон, а по сторонам выложена каменными плитами широкая дорожка, опоясанная арочной галереей над которой на два этажа поднимались стены, украшенные каменной резьбой и изящными, чуть выступающими башенками. Этот средневековый двор показался мне очаровательным, словно являлся декорацией для фильма по произведениям Шекспира.

Проходя по галерее, мы встретили только двух заспанных студентов, которые брели куда-то, держа в руках стопки книг и тетрадей. Впрочем, они вежливо поздоровались с Джеймсом. Через арку мы прошли в другой двор, где стояли ещё несколько средневековых зданий, в том числе небольшая часовня. Джеймс устроил для меня небольшой экскурс в историю колледжа и перечислил имена учёных и политических деятелей, которые учились здесь, большая часть из которых, к моему большому стыду, была мне незнакома. Джеймс успокоил меня, что для девушки, приехавшей в Англию из далёкой страны, никогда не бывавшей частью великой Британской империи, это не только простительно, но и естественно.

Мы зашли в пустую часовню с высокими сводами и расположенными по сторонам деревянными рядами скамей и алтарём в глубине. Джеймс указал мне на витражные окна, выполненные по эскизам художников-прерафаэлитов, и сообщил, что по утрам в воскресенье здесь устраивают службу, обязательную для посещения всеми членами колледжа, но он её слишком часто прогуливал в студенческие времена и прогуливает теперь.

Выйдя из часовни, он указал мне на высокое здание с длинным рядом узких окон, украшенных резными стрельчатыми арками, и объяснил, что это – библиотека, но туда мы пойдём позже. Указав на ещё одну арку, он сообщил, что за ней расположен сад колледжа, но в такое зимнее сырое утро там не слишком живописно. Задней стеной колледж выходит к реке, по которой весной и летом приятно прокатиться на лодке, и заверил, что мы обязательно прокатимся.

После этого мы вернулись в большой двор. Колледж уже начал оживать. По двору ходили студенты и живущие здесь преподаватели. Джеймс учтиво здоровался с теми и другими, а я заметила за колонной сбившихся в стайку студенток, которые перешёптывались, поглядывая на него. Неожиданно Джеймс издал что-то вроде сдавленного стона, и я удивлённо взглянула на него, но он уже изобразил на лице тёплую улыбку и ни на минуту не замедлил шаг. Навстречу нам шёл невысокий щуплый старичок в сером костюме и развевающейся мантии.

– Доброе утро, профессор Сатчин, – проворковал Джеймс, почти нежно взглянув на старичка, который воинственно нахохлился.

– Вот и вы, Оруэлл! – воскликнул тот. – Не прошло и года! Ну, куда это годится, молодой человек! В годы учебы вы не позволяли себе такого, прогулять полгода неизвестно где! Я полагал, что с годами вы остепенитесь и будете более дисциплинированны.

– Я стараюсь остепениться! – защищаясь, воскликнул Джеймс. – Я даже женился! Кстати, разрешите представить вам мою супругу. Это декан колледжа, профессор истории и один из моих любимых учителей, дорогая.

Профессор взглянул на меня и его взгляд потеплел.

– Доброе утро, миссис Оруэлл, – но он тут же перевёл взгляд на Джеймса и продолжил наступление: – Ваш подхалимаж ничего вам не даст, Джеймс! Я понимаю, что вы женились, свадебное путешествие и всё такое… Я не ханжа и прекрасно всё понимаю. Но, насколько я помню, вы женились в сентябре, а сейчас уже февраль. Начинать курс лекций с середины зимнего триместра – это никуда не годится!

– Уверяю вас, курс подготовлен мной с учётом сроков. Мы всё успеем, – к моему удивлению начал оправдываться Джеймс. – К тому же, видите ли, наше свадебное путешествие несколько затянулось, потому что мы провели полтора месяца на раскопках в Египте. Честно говоря, я не мог сразу после этого нелёгкого испытания тащить жену из дома. Ей нужно было отдохнуть и придти в себя, после того, как она делила со мной все тяготы работы в пустыне. И поскольку мне необходимо было обработать результаты этих изысканий, я просил ректора предоставить мне месячный отпуск, чтоб я мог оформить их и представить на обсуждение коллегам.

– Вы не египтолог, Джеймс! – возмущённо воскликнул Сатчин. – Что вас понесло в египетскую гробницу? Вам ли не знать, что дилетанты делают слишком много непозволительных ошибок!

– Я где-то ошибся? – напрягся Джеймс. – Понимаете, профессор, вы совершенно правы. Когда я начал писать отчёт о своей работе в экспедиции, я столкнулся с тем, что совершенно некомпетентен в некоторых вопросах, и чтоб не попасть впросак, мне нужно было глубже изучить связанные с моими изысканиями источники и комментарии. Именно по этой причине у меня ушёл на это месяц, и к тому же я направил свой отчёт профессору Хорсману, прежде чем публиковать его в виде статьи.

– Я говорил с Хорсманом, – ворчливо, но слегка смягчив тон, сообщил декан. – Он сказал, что вы не ошиблись, и находит вашу гипотезу вполне разумной и хорошо аргументированной. Он также отметил, что вы со свойственной вам аккуратностью обошли те вопросы, в которых являетесь профаном. Но послушайте, Джеймс, конечно похвально, что пропустив половину учебного года, вы не шатались по злачным заведениям, а посвятили себя научной работе. Но эта работа никак не связана с преподаваемыми вами курсами! Ваше увлечение пирамидами мне не совсем понятно… – он какое-то время обиженно смотрел на Джеймса и добавил: – Может, вам пора определиться с темой диссертации на докторскую степень? И почему бы вам не заняться ранним Средневековьем, коль древняя история вас не так занимает. Я прочёл вашу статью о монастырских хрониках пятнадцатого века. Меня возмутило, что вы влезли и в эту область, столь далёкую от вашего предмета, потому сперва я отнёсся к вашему опусу предвзято, но по ходу чтения изменил своё мнение. Вы владеете материалом и ваши выводы вполне разумны. Особенно это касается места, где вы сравниваете стиль буквиц.