Пит Трон - Вышедший из строя. Серия «Конец пути». Книга ІІ

– Бэт, когда выйдем из машины, держись поближе, чтобы видеть друг друга. Сигнализировать только жестами, брат.

Я поднял большой палец.

– Райно, идём без фонарей.

На стене здания на уровне крыши висел старый квадратный светильник, который то включался, то выключался. В переулке почти не горел свет.

– Райно, думаю, можем идти в темноте незаметно. А теперь переходим к сигналам руками, брат.

Когда мы вышли из машины, я почувствовал запах свежего жевательного табака «Скоал», щепотку которого Райно только что положил в рот. Чёрт, это дерьмо сильно пахло, особенно вначале.

Райно выплюнул кусок, и тот прилип к его нижней губе. Улыбаясь, он громко выдохнул:

– О да, Бэт, вкус райский.

Каждый день он брал в дежурство новую банку, плотно забитую влажной жевательной массой, и не выпускал её из рук, постоянно щёлкая по крышке большим пальцем.

– Да, брат, сегодня товар хороший, – говорил он и при этом всегда добавлял, протягивая мне банку: – Перестань быть злюкой и попробуй, братан.

На что я ему постоянно отвечал:

– Нет уж, спасибо, Райно. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что это чертовски отвратительная привычка?

– Да, чел, всё время. К чёрту всех, мне нравится. Никогда не выйду дежурить без моего зелья.

Когда мы патрулировали или выпивали где-нибудь в баре, он сплёвывал эту дрянь в подвернувшийся пластиковый стаканчик. Он жевал табак весь обход, наполняя чашку вонючей массой и вежливо спрашивая: «Хочешь глоток?»

Я давился от запаха.

– Убери от меня эту гадость.

– Ты же знаешь, что однажды перепутаешь и выпьешь эту штуку вместо своего кофе, Пит.

Мы смеялись каждый раз, когда он это говорил.

– Пойдём поймаем этого ублюдка, Бэт. Кстати, я слышал, что ты второй лучший жилищный полицейский в городе.

– Забавно, я слышал то же самое о тебе, Райно. Мы всегда будем первыми, брат, кто бы с нами ни тягался.

Войдя в тёмный переулок, мы переключились на общение жестами. Мы шли между двумя заброшенными зданиями, которые выглядели так, будто вот-вот рухнут, если подует сильный ветер. Везде валялись битое стекло, кирпичи, выпавшие из стен, и использованные иглы от героина, внутри которых всё ещё оставалась засохшая кровь.

Примерно в пяти метрах я заметил тёмную фигуру. Преступник повернулся ко мне и трижды выстрелил, целясь мне в грудь и живот. Пули пронзили меня, распространив боль, как лесной пожар. Я, открыв ответный огонь, выпустил шесть пуль. Но ни разу не попал. Что за ерунда! Выстрелы должны были его остановить, он должен был уже лежать на земле!

Боль в груди и животе была такой, словно меня пытали раскалёнными прутьями. Кровь текла под бронежилетом и проступила на армейской куртке. Очень быстро одежда совсем пропиталась кровью. Я всё думал про себя: «Что, чёрт возьми, происходит? Почему мой бронежилет не остановил патроны? Этот ублюдок, должно быть, использует специальные пули против полицейских!»

Я просунул руку под жилет, чтобы зажать раны. Я скоро истеку кровью. У меня, наверное, есть всего пара минут, прежде чем, отключившись, рухну и начну загробную жизнь либо на небесах, либо, что скорее всего, в аду. Я всё думал: «Где, чёрт возьми, Райно? Его тоже подстрелили и он лежит мёртвый в переулке?» Единственное, что поддерживало меня, это чистый адреналин, текущий по венам. Мысли о семье продолжали бить меня по лицу. Я вспышками слышал и видел родных, которые, обращаясь ко мне, кричали: «А теперь вставай! Вспомни, кто ты! Ты нам обещал, что больше не пострадаешь. Ты сказал, что даже и не думаешь умереть от пули. Не поступай так со своей матерью, братом и сестрой. Твои дети слишком малы, чтобы ты их вот так оставил…»

Знаю, глупо думать, что я пуленепробиваемый и что, если бы в меня когда-нибудь попали, я бы выжил. Иногда в патруле я действительно чувствовал себя непобедимым. Но знал, как на самом деле в жизни бывает. Я мог получать, и получал, серьёзные травмы, выполняя обязанности полицейского.

Рука была вся в крови, от которой слипались пальцы. Я заткнул ими пулевые отверстия, чтобы как-то замедлить кровотечение.

Вместо того чтобы сбежать, преступник медленно подошёл ко мне.

– Пришла пора умереть, ты, долбаная свинья, – сказал он и выпустил в меня ещё две пули. Я почувствовал, как они, пробив насквозь грудную клетку, вышли через спину. Чёрт, бронежилет даже не замедлил свинцовые снаряды. Я опустошил магазин девятимиллиметрового пистолета. Пули медленно вылетали из оружия и просто падали на землю. Казалось, мой пистолет весит килограммов пятьдесят. Всё походило на сцену одного из старых мультфильмов, которые я смотрел в детстве. Потом меня осенило: у меня просто шок. Всё вокруг замедлилось.

Я почти ничего не слышал. Выстрелы меня оглушили. Преступник, перезаряжая оружие, чётко и громко произнёс:

– Ты стоил мне больших денег, когда арестовал мою команду. Попрощайся с этим светом, ублюдок.

Я увидел, как вспышка от выстрела резко осветила весь переулок. Пуля, медленно вылетев из ствола, летела прямо мне в лицо. Я замер, не в силах пошевелиться…

Я вскочил с койки весь в поту, зажимая приснившиеся раны – пулевые отверстия в теле. Я всё ещё был в камере. Мне приснился кошмар.

Я просидел на стальной койке, казалось, целую вечность, прежде чем наконец выйти из оцепенения и медленно лечь обратно. В полной темноте я продолжал смотреть в потолок. Это был кошмар, который преследовал меня каждую ночь с тех пор, как я оказался в тюрьме. Тот самый кошмар, который мучает меня по сей день.

Я почувствовал, как скатилась слеза. Я один в этом аду, и мне никуда от него не уйти. Моё тюремное заключение началось всего несколько месяцев назад. Я просто молился: «Пожалуйста, Боже, дай мне сил вынести этот адский кошмар. Иди со мной, неси меня на своих плечах. Не знаю, смогу ли пережить всё это, Боже».

Каждую ночь в заключении я читал молитву защитнику всех сотрудников правоохранительных органов архангелу Михаилу: «Храни нас в бою. Будь защитой нашей от зла и козней дьявола. Да упрекнёт его Бог, о том смиренно мы молимся. И Ты, Князь Небесного воинства, силой Бога низвергни в ад сатану и всех злых духов, которые блуждают по миру ради гибели души…»

Мне нужна была любая поддержка. Всё, чего я хотел, – живым вернуться домой к семье.

Чего больше всего боится полицейский? Не получить ножевое или пулю, а отправиться в тюрьму и оказаться лицом к лицу с заключёнными, которых когда-то с таким трудом посадил за решётку. Вот чего больше всего боятся копы! В 1997 году мне пришлось столкнуться лоб в лоб с обвиняемыми, которые сеяли хаос в моём любимом городе.

Я всегда был лишь номером в системе штата Нью-Йорк. Полицейскую форму с жетоном №3120 я сменил на тюремную робу с нашивкой заключённого №97A-4807. В голове бурлили мысли, вызванные абсолютным страхом, гневом и желанием выжить.