Игорь Заседа - Тайна дела № 963

Чашу терпения Кравца переполнило исчезновение Феди Нестеренко, давно заменившего ему сына, потому что жениться сам, пока учился, не успел, а потом, как объяснял мне Иван, «попробуй сыскать такую, чтоб смотрела бы да ходила не за мной одним, а еще за целой оравой, что день-деньской крутится вокруг меня». Федю он вытащил буквально из пропасти, куда тот уверенно скатывался под нежными подталкиваниями отца-алкоголика. А у парня открылся талант, к тому же это был первый спринтер Кравца, и он очень верил в него. Федя и впрямь начал быстро подниматься: мастер спорта, чемпион Украины, рекордсмен.

На что уж Валерий Филиппович Борзов скуп на похвалы, но и тот сказал однажды: наконец-то у нас появилась олимпийская надежда в спринте.

Кравец берег парня, не давая закрывать им «дыры» на первенствах ЦС, чемпионатах города или малозначительных международных состязаниях. Федя закончил инфиз, получил собственную однокомнатную квартиру на Оболони. Словом, жизнь шла нормально до того самого дня, когда Иван, заехав вечерком на улицу Ласло Шандора, обнаружил дверь запертой, а под половичком, где обычно прятался ключ, записку.

Первые же слова убили Кравца:

«Уважаемый Иван Дмитриевич! Я уезжаю в Москву, буду тренироваться у Крюкова. Шум не поднимайте, решение твердо. Федя».

Вот с этой-то запиской и заявился ко мне в редакцию Кравец. Глаза усталые, неживые, щеки ввалились, усы жалобно свисали, подчеркивая горькие уголки рта. Он вяло поздоровался, справился о жизни, а потом без всяких предисловий протянул злополучную записку.

– Дурак, ну, что еще сказать! – вырвалось у меня.

Но Иван Кравец не дал мне продолжить:

– У Феди губа не дура. Он знает, чего хочет добиться в жизни…

– Тогда я ни черта не понимаю, – сказал я, все еще не вникнув в тему, поразившую Ивана в самое сердце. – Вы что – не сошлись в планах?

– Дело не в планах, Олег. Планы остались прежними – Сеул, медаль на Играх. Разве что может быть выше у спортсмена?

– И то правда…

– Я не потому у тебя, Олег, что ученик сбежал. Банальная история в наши дни в спорте, подобных – пруд пруди. Убьют парня!

– Ты о чем, Иван? Кто убьет?

– Тебе могу сказать прямо. Чует мое сердце – согласился он на подкормку, ну, чего уж тут, анаболики, тестостероны и прочая химия. Ты думаешь отчего у меня начались нелады кое с кем из руководства? Да все из-за этой химии, будь она проклята! Поперли на меня танком: все едят, а ты один парня, как красную девицу, бережешь. А сегодня, объясняли мне, без нее не обойтись. Мол, с волками, то есть с западниками, жить – по-волчьи выть. А я вообще не хочу выть! – взорвался Иван. – Ты знаешь, я всегда стремился воспитать не спортсмена для спорта, а человека для будущей жизни…

– У тебя есть факты, ты можешь представить доказательства? – Тут уж во мне заговорил газетчик.

– Факты – вот они. – Иван Кравец постучал согнутым пальцем по своему лбу.

– Этого недостаточно, Иван, и ты не хуже меня разбираешься в подобных ситуациях. Объявят клеветой, попыткой очернить советский спорт и т.д. И нас с тобой потянут в суд. Я верю тебе, что, к сожалению, чем дальше мы движемся в том направлении, которое выработано товарищем Громовым, тем серьезнее опасность… Мы теряем чистоту, искренность, добропорядочность спорта.

– Чистота спорта, – с горечью произнес Кравец. – Это в наши университетские годы мы после тренировок ничего крепче чем китайский лимонник или глюкозу с витамином С не принимали… Чистота спорта, – повторил Иван. – Чистоган, вот что движет кое-кем.

– Чем я могу помочь тебе, Ваня?

– Прошу тебя, богом заклинаю, ты бываешь на разных соревнованиях за границей. Сделай так, чтоб… чтоб… – Кравец стал буквально пунцовым, руки его тряслись, я никогда не видел его таким… – чтоб Федор попал под допинг-контроль, даже если он не войдет в число призеров. Ну, я не знаю, как это сделать, но это нужно, чтоб он одумался, остановился! Иначе парень пропадет, загнется!

– Задачку ты выдал, Иван. Извини, но даже затрудняюсь что-то ответить тебе сейчас. Давай подождем немного, может, ты ошибаешься? Ведь Федя будет соревноваться и обязательно рано или поздно попадет под контроль. МОК составил такой длинный список запрещенных препаратов…

– Они не такие дурни, Олег. Они выдумали что-то новое, – не сдавался Иван Кравец.

Так не до чего и не договорившись, мы расстались. А потом были мои английские приключения, Чернобыль, и Кравец как-то исчез с моего горизонта, мы больше не встречались, и тот давний разговор стал забываться. Сам же я, признаюсь честно, не стремился углубляться в малоприятную историю, потому что покинутый тренер – всегда лицо обиженное, оскорбленное до глубины души. Но, как говорится, насильно мил не будешь…

Между тем Федор Нестеренко стремительно прогрессировал, и от него ждали «взрыва». В интервью «Советскому спорту» Нестеренко обмолвился, что свои честолюбивые планы связывает с Олимпиадой в Сеуле, для чего вот уж второй год работает с тренером Крюковым, отличным, современным специалистом, по особому плану.

И вот новость, сообщенная Сержем – Федор Нестеренко выходит на первые роли в мире, и его имя теперь ставят вровень с Джоном Бенсоном, вознамерившимся отобрать королевский «скипетр» у самого Карла Льюиса.

Мне сразу припомнился рассказ Ивана Кравца, и на душе почему-то стало неспокойно, что-то засело в сердце и бередило, бередило его.

Конечно, когда мы устроились за столиком в ресторанчике в гостинице под названием «Дунай», что располагалась как раз напротив «Айсштадиона», знаменитого ледового ристалища, где не раз выступали наши хоккеисты и где приходилось бывать и мне, я рассказал Сержу Казанкини многое из того, что знал о Федоре Нестеренко, умолчав только о перипетиях его разрыва с Иваном Кравцом и исчезновении из Киева.

Словно сговорившись, мы даже не коснулись темы, которая, конечно же, волновала и меня, и Сержа. Мы словно бы забыли о Майкле Дивере, о несостоявшемся рандеву и о моих лондонских приключениях. Правда, кое о чем мы с Казанкини тогда еще, по горячим следам, переговорили по телефону – Серж дозванивался ко мне в Киев, да многое ли можно доверить проводам, не будучи уверенным, в какие уши попадут твои слова и что из этого может получиться? Серж, как мне показалось, до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя объективно никто не толкал меня влазить в историю с Дивером… Но то, что рано или поздно мы обязательно обсудим некоторые так до сих пор и невыясненные детали, не сомневался…

Отобедав, мы отправились на стадион, чтобы получить аккредитационные документы.

И первым, с кем я столкнулся в проходе, что вел на беговые дорожки, оказался Крюков, новый тренер Федора Нестеренко.