Всеволод Данилов - Банк

И, довольный удачным каламбуром, нарочито упруго, через две ступеньки, взбежал наверх.

Не решаясь начать, Забелин поглядывал на следящих за его перемещениями последних членов своей немногочисленной команды: Подлесный с начисто стертыми с лица эмоциями, что, как теперь знал Забелин, соответствовало высшей степени взвинченности, косящийся на лежащий сбоку «Спорт-Экспресс» Дерясин, Астахов, невозмутимо обсчитывающий что-то на калькуляторе.

– М-да, немного нас осталось. – Забелин вернулся за общий стол. – Грустные у меня новости. Цели поставленной мы достигли – квалифицированный контроль над «Техинформом» установлен. С чем вроде бы можно и поздравить. Но только поздравлять мне вас не с чем. Обещание перед вами – заплатить каждому – я сегодня выполнить не могу. Нет у меня на это денег! Получается, обманул я вас.

В тишине стало слышно, как жмут на кнопки калькулятора тяжелые пальцы.

– Вчера наконец прорвался в кардиологию к Мельгунову.

– Как он? – поинтересовался Астахов.

– Надеюсь, теперь пойдет на поправку. Трудный разговор. Но – договорились. Объяснились по всем позициям. В общем, ухожу в институт. Буду пытаться поднять.

– Стремно это, – пробурчал Дерясин.

– Да, непросто. Но и другого не вижу. Словом – если кто хочет, приглашаю. Кто нет – договорюсь, чтобы восстановили в банке. Хотя там теперь все больше центробежные тенденции. Ну и при всех раскладах, – он подметил, что произнес расхожую фразочку страстного преферансиста Флоровского, который после визита к Второву не давал о себе знать, – задолженность фиксируем за мной. Не знаю, правда, когда смогу отдать…

– Когда сможете, тогда и сможете. И думать мне тут нечего. – Астахов отвлекся от калькулятора. – Я и сейчас финансовый директор «Техинформа». Так что если не погоните…

– Да и я, Алексей Павлович, с вами, – заторопился, чтоб не решили, будто он колеблется, Дерясин. – Что мне в банке? Тем более кредитование сейчас перекрыто. А насчет денег – это как сложится. Вы уж в голове-то чересчур не держите – тоже при понятии. Так, что ли, чекист? Чего отмалчиваешься? Вместе же решали.

– Со мной-то проще. Я не из неженок. – Подлесный взглядом коснулся стула, ранее занимаемого Жуковичем. – А вот что с Флоровским? Позиция-то на нем.

– А вот по этому поводу ты и задержись, – предложил Забелин. – Для остальных – с завтрашнего дня высаживаемся в институте. И как там положено? Благодарю за службу.

Он дождался, пока Астахов и Дерясин покинули кабинет.

– Так что у тебя?

– Сами знаете. Заигрались вы, Алексей Павлович. Неужто и впрямь думали, что Онлиевский оботрется да отойдет? Мужские игры пошли. Боюсь, «закажут» Флоровского. Убить, пока не подпишет, не убьют. Но по печени постоять, так что инвалидом останется, это к бабке не ходи.

– С чего бы, пока он ответа не дал?

– Уже дал. Вчера его приглашали в АИСТ.

– И?..

– Послал.

– И ничего не объяснил? Не добавил?

– Добавил. Еще раз послал.

– Йес! – к изумлению Подлесного, взметнул руки неулыбчивый его руководитель. – Ах, Макс! Ах, молодчага! Все-таки сила! Откуда узнал?

– А меня тоже приглашали. Нач ихней безопасности.

– Перевербовывал?

– Он же мой бывший шеф… Да не зыркайте – отказался я. Хоть вы меня и за полное ничто держите. Но и я собственного дружка под стрелку бы не подставил. В общем, это серьезно – если Флоровский не сдаст подобру акции, случится «заказ». Намекнули почти открыто.

– Ан не случится. Ты немедленно запустишь информацию – Флоровский ничего продать не может. Даже если бы и захотел.

Он с удовольствием увидел, как лицо Подлесного, обычно бесстрастное, приняло обалделое выражение.

– А теперь запоминай внимательно. Потому что все, что сейчас скажу, – это не деза. На самом деле по документам все решения по продаже могу принимать только я один. Флоровский в этом деле пешка. Понятно?

– Куда уж понятней. Решили стрелку на себя перевести. А сами что, в бессмертных себя числите? Ведь под прямую наводку встаете?

– А ты на что? Урегулируй.

– Шутим. Счет-то на миллионы долларов. Если только – Курдыгов? Он ведь вам вроде обязан. А Онлиевский как раз вокруг чеченской трубы крутится.

– Ну вот и действуй. В конце концов, это твоя зона ответственности. А выйдет, не выйдет… Институт этот Онлиевский не получит.

В интонации, во всей фигуре его проявилось такое безразличие, что Подлесный решился.

– Алексей Павлович! Алексей! Верь! Все перерыли. Всех невропатологов и психиатров под ружье поставил. Знакомых по списку всякую неделю перетряхиваем. Во всех райотделах милиции установки лежат. Я уж грешным делом морги на предмет неопознанных трупов шерстить начал. Да и скажу – привыкай к худшему. Раз до сих пор не сыскалась – нет ее в миру. Зуб за два!

Он замолчал ошарашенно.

– В миру! – бешено повторил Забелин. – Ах я, затупина! Именно что в миру! – Подскочив, он поцеловал Подлесного и, оттолкнув, побежал из кабинета.

– Может, с тобой?! – понимая, что шеф его нежданно взял след, Подлесный побежал за ним.

– Делай что сказал! – донеслось снизу.

У него даже не хватило терпения припарковаться. Просто бросил машину, перегородив ею и без того узкую проезжую часть, и побежал в церковь.

– Где Татьяна Анатольевна? – насмерть перепугал он старушку, торгующую свечами в церковной лавке. И вслед за тем увидел ее, указывающую на фрески, рядом с молодым бородатым парнем – очевидно, приглашенным реставратором.

– Алексей Павлович! – Она благостно протянула навстречу руки.

– Где?! Помните, вот здесь? – прерывающимся голосом, напоминающе тыча пальцем в сторону чудотворной иконы, бормотал Забелин. – Богомолка!

– Ах та девочка! Да, как же! Нашла успокоение в Боге. Вот ведь как…

– Где?! – совершенно перестав владеть собой, Забелин с силой обхватил ее за плечи. – Татьяна Анатольевна, миленькая! Я вас очень люблю. Но – или где, или задушу, к чертовой матери!

Пальцы его и впрямь принялись передвигаться к шее.

– Так это она из-за вас! – поразилась Решечкина. Углом зрения увидела собравшихся в страхе вокруг них немногочисленных прихожан. – Опомнитесь. Мы в Божьем храме! – Она решительно вывернулась и быстро пошла из церкви. Следом, не сводя с нее глаз, шел Забелин.

На крыльце Решечкина болезненно потерла сдавленные плечи.

– Больная она. Оттого и обузой вам стать боялась. А Бог – он всех пригреет.

– Да без поповских штучек разберемся! Моя она! Татьяна Анатольевна, при всей к вам симпатии, развалю, к черту, все, что построил!

– Не богохульствуйте. И не поминайте врага человечества всуе. Грех это. Вот уж не думала. Надо ли тревожить девочку? Уж как ей трудно! Звонила мне вчера настоятельница. Отложили ей постриг. Земного еще много.