Лариса Куницына - Свадьба в Фогвуде

– А о чём книга? – тут же поинтересовалась Диана.

– О жизни, о любви, о том, что даже если кажется, что всё кончилось, настоящее начало ещё впереди…

– Ты опять взялся за Диккенса? – улыбнулся Джеймс.

– Я снова иду по твоим стопам, – кивнул Том. – Чем займётесь?

– Поедем в спортклуб. Я уже пропустил несколько тренировок. А Лара хочет поплавать.

– Это подтягивает кожу, – невинно заметила Диана, – и уменьшает целлюлит.

– Это сведения из глянцевых журналов или личный опыт? – деловито осведомилась Дэбби, не позволив мне выдать собственный ехидный ответ.

Диана метнула на неё свирепый взгляд.

– В моём возрасте эти проблемы вряд ли можно считать личным опытом, – выпалила она, явно выделив «в моём».

– В любом случае плаванье полезно, – примирительно произнёс сэр Артур, прерывая пикировку, и взглянул на Джеймса. – Надеюсь, к чаю вы вернётесь. Если вечером будет также дождливо, мы могли бы сыграть в бильярд.

– Мы сыграем, даже если дождь кончится, – пообещал Джеймс. – После такого ливня вряд ли кого-то потянет гулять по лужам, – он перевёл взгляд на тётю Роззи, которая не принимала участие в разговоре, а только рассеяно прислушивалась к нему. – У тебя всё в порядке, дорогая?

– Право же… – нерешительно начала она и зябко пожала худенькими плечами под розовой шалью – Может, это и не так важно, но я нигде не могу найти свой жемчуг.

– Жемчуг? – нахмурился Джеймс.

– Ту нитку жемчуга, что ты подарил мне пару лет назад. Ты знаешь, я часто её надеваю. Она подходит ко многим вещам. Вчера я надела её, когда ездила с Ларой к миссис Вудли. Перед обедом я переодевалась и положила его в фарфоровую вазу в виде раковины-жемчужницы на туалетном столике. Я хотела сегодня снова её надеть с серым костюмом, но её там не оказалось.

– Может, Беггинс положила её в шкатулку с бижутерией, – предположил Том.

– Шарлота иногда убирает мои драгоценности, – тётя Роззи бросила взгляд на невозмутимую Беггинс, стоящую возле буфета. – Но не на сей раз. В отличие от меня она всё помнит. Она уже обыскала все места, куда я могла засунуть жемчуг. Его нигде нет. А я уверена, что положила его в эту фарфоровую раковинку. Я ещё подумала, как хорошо смотрятся в ней жемчужины.

– Не огорчайся, тётушка, – мягко улыбнулся Джеймс и положил ладонь на её руку. – Жемчуг из тех вещей, что часто заползают в самые неожиданные места. А потом там и находятся. Он наверняка найдётся.

Она с благодарностью улыбнулась.

– Возможно, ты прав, Джейми. Я каждый раз думаю, что жемчуг хорошо смотрится в этой вазе. Наверно, я перепутала и на сей раз засунула его в другое место. В моей комнате столько вещей, что среди них может затеряться круизный лайнер.

– А, может, жемчуг кто-то взял? – неожиданно спросила Диана.

Все тут же взглянули на неё, но она не смутилась и пожала плечами.

– Иногда такое случается. Кто-то берёт чужие вещи без спроса.

– У нас такого не случалось лет двадцать, – холодно заметил Джеймс. – С тех пор, как мы с Томом перестали таскать друг у друга конфеты и игрушки. Но если даже так, то я уверен, что тот, кто взял жемчуг, положит его на место.

– Я буду рада такому исходу, – улыбнулась она.

После завтрака я уже собиралась подняться в свою комнату, чтоб собрать спортивную сумку, когда ко мне подошёл Уолтер и сказал, что меня просят к телефону. Джеймс с интересом взглянул на меня и направился к лестнице. Я прошла в большой холл и присела на кресло с малиновой обивкой. Взяв лежавшую на столе трубку, я поднесла её к уху.

– Я слушаю…

В трубке было тихо, только едва слышалось ровное дыхание. На той стороне явно кто-то был. Но он молчал. Просто дышал в трубку и ничего не говорил.

– Я слушаю… – повторила я. – Кто это?

В ответ раздались гудки. Я положила трубку на рычаг и вышла из холла. Вернувшись в столовую, я увидела там Уолтера, убиравшего со стола.

– Скажите, кто мне звонил? – попросила я.

Он, немного встревоженный моим тоном, выпрямился, держа в руках стопку смятых салфеток.

– Это был мужской голос, мэм. Довольно молодой… Не совсем. Что-то около тридцати, быть может.

– Это был молодой мужчина? Он назвался?

– Нет. Но он сказал, что он ваш старый друг… Что-то случилось, мэм?

– Не думаю…

Я попыталась улыбнуться и вышла из столовой. Это странное происшествие неожиданно обеспокоило меня. Я поднялась к себе, достала из шкафа в гардеробной спортивную сумку, сунула туда купальник, косметичку, комплект спортивного белья. Пока я собирала ещё какие-то мелочи, я невольно перебирала в уме знакомых, которые могли мне позвонить, но не могла найти никого подходящего. Последние годы мой круг общения был сильно ограничен. Мама, отчим, коллеги по работе и соседка. Несколько девушек в спортзале. Тренер, тоже девушка. Остальное – случайные знакомые, или те, кого я видела часто, почти не общаясь с ними: охранник в фойе здания, где располагался мой офис, домовладелец, хозяйка булочной, где я иногда покупала пироги, чтоб побаловать себя. И никого, кто мог бы сказать о себе: старый друг. Я пожалела, что не спросила у Уолтера, не заметил ли он какой-нибудь странности, вроде акцента. Но и в Москве у меня осталось не так много знакомых и друзей. И за прошедшие с моего отъезда в Англию годы они наверняка уже успели позабыть обо мне.

Застегнув молнию на сумке, я взяла с тумбочки телефон и по привычке нажала кнопку, чтоб проверить, нет ли сообщений. Сообщение было. Открыв его, я прочла: «Я вернулся и всё так же люблю тебя. Старый друг».

Я застыла, глядя на экран телефона и лихорадочно соображая, что бы это могло значить. Я даже не заметила, как распахнулась дверь.

– Ты готова?

Голос Джеймса вернул меня к действительности. Нажав кнопку «удалить», я обернулась.

– Конечно.

– Кто звонил? – спросил он.

– Ошиблись номером, – пожала плечами я.

– Разве спрашивали не тебя?

– Возможно, другую Лару. А поняв, что ошиблись, повесили трубку.

– Другую Лару Милфорд? – уточнил он.

Я снова пожала плечами.

– Я не знаю. Просто, когда я взяла трубку, на другом конце её повесили. Вот и всё!

– Понятно, – улыбнулся он и распахнул передо мной дверь.

Тома не слишком интересовал Диккенс. Это Джеймс мог часами сидеть с книгой в руках, забывая обо всём на свете. Ещё в детстве Том любил приходить в его комнату, когда тот читал, и, занимаясь своими игрушками на ковре, тихонько подглядывать за братом. Он видел, как менялись чувства и эмоции на его лице, как внезапно загорались его глаза, как он закусывал губу и стискивал кулак на колене, явно переживая за героев. Том отчаянно завидовал ему и мечтал скорее научиться читать, чтоб тоже погружаться в этот океан приключений и страстей. Но когда он всё же научился, его ждало жгучее разочарование. Он не видел ничего такого, что так захватило бы его, как захватывало Джеймса. С годами он вынужден был признать, что не обладает столь живым воображением, и слова для него остаются всего лишь словами, сюжет, даже лихо закрученный, всего лишь сюжетом. Он читал, потому что это требовалось по программе обучения, потому что хорошо образованный человек должен обладать определённым набором знаний. Но Диккенс казался ему скучным, а Достоевский и Маркес, романы которых с таким упоением обсуждали его высокоинтеллектуальные друзья, оказались просто непреодолимы.