Мария Норд - Эффект заражения

Игорь на мгновение остановился, вытаскивая из микроволновки тарелку с ужином.

– Интересный случай? – эхом повторил он. – Сухомлинский с собой покончил после поездки на Алтай?

Рита подняла удивлённый взгляд на мужа.

– Год назад ездил, – ответила она. – И не с собой покончил, а умер. Но при довольно странных событиях.

Рита пересказала содержание своего разговора с Анастасией Яковлевной, показав Игорю переписку и фото рисунков Сухомлинского.

– Это озеро? – Игорь внимательно изучал рисунок.

– По всей видимости, – кивнула Рита. – А вас чем это заинтересовало?

Игорь рассмеялся. Всеведению ФСБ уже вряд ли кто удивлялся. И Рита даже не спросила, откуда он об этом узнал.

– У нас тоже был странный случай.

Игорь пересказал все события ночи и рабочего дня, подробно описав то, что увидел на видеозаписи.

– Если тебе не сложно, то, может, приедешь завтра, вместе посмотрим, – завершил он. – В общем, мы тоже не понимаем, что произошло. Я ещё думал, может, какие наркотики. Или внушение. Но тут год разрыва, а картина такая же.

– Или почти такая же, – согласилась Рита. – А что про пещеру известно?

– Ничего, – Игорь пожал плечами. – Хотя место должно быть печально известным. В интернете информации нет. У местных только спрашивать. Ну, вот, группа поехала, будут узнавать.

Рита устало вздохнула.

– Я забивала имя «Яркынай», – произнесла она. – Во всяких вариациях. И «Яркынай фольклор», и «Яркынай пещера», и «Яркынай озеро». Тоже ничего. Может, это местное божество, или хозяйка пещеры?

– Яркынай? – повторил Игорь.

– Да, Сухомлинский называл это имя. Но я о такой ничего не слышала.

Игорь молча покивал. Сказать, что Рита любила Алтайский фольклор – ничего не сказать. Она помнила все сказания, впитывала все поместные рассказы о горных духах, изучала историю и топонимику Алтая. И если для него горы, в первую очередь, были местом отдыха, проверки себя на прочность и источником приятного адреналина, то для Риты они были другим миром. И это был мир легенд и мифов, укрытых туманами тайн, мир вдохновения, преображения и средством бегства от реальности. Она словно растворялась в свежем дыхании гор, впитывая всем своим существом непостижимую строгую и таинственную прелесть дикой природы и становясь её неотъемлемой частью. «С первого момента, когда я увидела Алтай», – говорила она. – «Моё сердце осталось в горах». И это сложно было назвать преувеличением. Если бы Бажов писал «Сказы» на Алтае, он мог бы взять образ Риты для описания своей Хозяйки. И если уж Рита не знала ни про Яркынай, ни про пещеру, это означало, что место могло быть очень таинственным.

– Ладно, будем узнавать, – покивал Игорь. – А, как думаешь, что это вообще? Ну… – он неуверенно посмотрел на Риту.

– Проклятье богов? – Рита усмехнулась, озвучив его догадку. – Не думаю. В горах много из-за чего можно сойти с ума.

– Ну, с этим я согласен, – Игорь энергично кивнул. – Но, это что? Массовое помешательство?

– Похоже, конечно, – Рита на мгновение задумалась. – В литературе описаны случаи психических эпидемий. Пляска святого Витта, святого Иоанна. Люди выходили на площадь огромными массами и начинали танцевать, каждый под свою музыку. Потом, судорожные эпидемии в монастырях, например, Луденская эпидемия, Шинонская, эпидемия в Лувье. Когда монашки утверждали, что к ним по ночам приходит дьявол. Что они видели призраков в монастырях. При этом они часто пребывали в кататоническом состоянии. Неподвижном и очень напряжённом, – быстро пояснила она. – Как окаменевшие. Либо извивались в судорогах, богохульствовали, говорили, что видят демонов, которые ими обладали. При этом имена демонов были одни и те же. В частности, Бегемот, Асгарот, Дагон, Левиафан, Исаакорум и так далее. При этом, не сговариваясь. Бехтерев говорит, что это – внушение, самовнушение, плюс эффект заражения. То есть, наиболее восприимчивые члены сообщества могли вообразить, что они одержимы. Потому, что они этого боялись. Это как заставить себя о чём-то не думать. Невозможно. Когда ты вытесняешь страх или навязчивую идею из сознания, она, во-первых, переходит в подсознание, во вторых, становится только сильнее.

– Согласен, – Игорь кивнул.

– Так вот, – продолжала Рита. – Если они старались об этом не думать, именно эта мысль или страх накрывали их с головой. Начинался истерический припадок. Девушка считала, что она одержима. А её сёстры по несчастью путём самовнушения могли убедить себя, что они тоже одержимы. И начиналась повальная истерия. Прибавь к этому религиозный фанатизм того времени и отсутствие дополнительной информации, а также продолжительную депривацию, закрытое сообщество и определённые условия жизни – да, можно легко получить эффект заражения.

Игорь откинулся на спинку кресла.

– Звучит логично, – согласился он. – Но тут такой момент. В монашки, ну, всё равно, примерно с одинаковой психологией идут. Не каждая девушка побежит в монастырь, тем более добровольно. А тут учёные. И люди разные.

Рита улыбнулась.

– Иногда у них не было выбора. Да и ты сам сказал – учёные. Ещё не каждый учёный – спелеолог.

– Но обычно учёные скептики и не верят в духов.

Рита улыбнулась.

– Во-первых, я не говорю, что это именно так и что я абсолютно права. А, во-вторых, разве сложно не поверить в любую мистику, когда находишься там?

– Ну, тоже верно, – Игорь никому не рассказывал о случае на Каракольских озёрах, который произошёл с ним несколько лет назад. Тогда он расположился в верховьях пятого озера, подальше от турбазы. Высокий берег представлял собой древний курумник, некогда обрушившийся в реку, но теперь поросший лесом. У самого основания прямо на берегу озера можно было увидеть множественные гроты, образованные навалившимися камнями, под которыми протекала некогда полноводная река Каракол. Теперь на поверхности были лишь ручьи, соединявшие собой озёра, в то время как основная масса воды текла под камнями. И мелодию капель воды, стекавшей по камням, можно было услышать, стоило лечь на землю. В ту ночь был несильный дождь. Игорь лежал в палатке, отдаваясь блаженной дрёме в тёплых объятиях спальника и растворяясь в мелодии горной тайги. Вдруг до его слуха донёсся детский голос:

– Мам, а дождь скоро закончится?

– Скоро, – прозвучал женский голос. – Надо подождать.

Решив, что это туристы с базы, которые остановились неподалёку от его палатки, чтобы переждать дождь под густыми кронами сосен, Игорь только плотнее закутался в спальный мешок. Снова послышался голос ребёнка.

– Мама, а спой мне.

Женщина ничего не ответила. Но через секунду над озером, подобно нежной предрассветной дымке, поплыл мелодичный подобно флейте светлый голос, чарующий, завораживающий, полный нежных переливов. Игорь прислушался. Женщина пела на незнакомом ему языке, но речь, почему-то, казалась ему понятной. Она пела о жизни, о смерти, о прощании, о светлой надежде, о солнце, которое будет освещать Землю.