Елена Касаткина - Невольницы ада. Следствие ведет Рязанцева. Детектив

Дождь начал усиливаться, и «дворники» замелькали быстрей. Впереди что-то… свет вырвал какое-то движение. Короткое. Показалось? Нет. Заяц? Не похоже. Кувыркин притормозил и дал задний ход. Так и есть, в канаве что-то шевелится. Человек? Точно, человек. Машет окровавленной рукой. Страшно стало Кувыркину. Сколько историй слышал, про то, как на дорогах машины останавливают, а потом водитель пропадает навсегда. Поговаривали, целая дорожная мафия орудует.

Выходить из машины Анатолию жутковато: кругом темно и тихо, как на кладбище. Так-то вроде никого, только из канавы слабые стоны. Но всё же. Вот так ситуёвина!

Кувыркин полез под пассажирское кресло, где на всякий случай хранил монтировку (мало ли что, дорога длинная). Холод железа в руке придал уверенности. Передвинувшись к правой двери, Анатолий нажал на ручку, осторожно просунул голову в щель и присмотрелся. Никого. Только стоны. Слабые звуки неуверенно складываются в «помогите». Чёрт! Что же делать? Может, ну его. От греха подальше.

Кувыркин застыл в раздумьях: «Вот везёт же мне. Не зря маманя „бедовым“ называла. Вечно я во что-нибудь, да влипну. В прошлом году лося сбил. В машину загрузил, чуть пупок не надорвал, привёз к ветеринару, так меня же ещё и наказали. Заставили штраф выплатить. Эх!». Анатолий толкнул дверцу и спрыгнул.

Прямой поток света фар слегка освещал обочину, в темноте канавы почти ничего не видно. Что-то дёрнулось, взвыло от боли и поползло.

– Кто там? – Горло перехватило и вместо крика, получилось чуть слышно, как будто не сказал, а прокукарекал. Кашлянул, попробовал снова: – Ты кто?

– Я… я…, – снова стон и тишина.

Направляемый ветром мелкий, колючий дождь, противно хлестал Кувыркина по лицу. Край обочины скользкий, ещё немного и придорожная канава превратится в болото. Надо вытаскивать человека, пока совсем не развезло. Анатолий осторожно двинулся вниз, но не удержался и соскользнул в канаву, плюхнувшись на пятую точку. Рядом снова застонали.

– Спасите, я идти не могу.

– Да откуда ты взялся? – Глаза, привыкая к темноте, стали различать вымазанное грязью лицо молодого человека.

– Я с Ильмени. Мы отдыхали… на озере.

– С Ильмени? – переспросил Кувыркин, внимательнее присматриваясь к парню. Теперь под грязью он отчётливо видел раны и кровоподтёки. – До Ильмени отсюда 10 километров. А что случилось с тобой?

– Ногу я сломал, но это неважно. Пропала моя девушка, она за подмогой отправилась и не вернулась.

Анатолий засунул монтировку под ремень, схватил парня за мокрую ветровку и попробовал подтянуть вверх.

– Ааааа, – закричал израненный парень.

Кувыркин оставил неудачную попытку и стал кумекать. Снизу не вытолкать, парень хоть и щуплый, да склон уже успело развести. Надо с дороги тянуть. Анатолий полез наверх.

– Не бросайте. Мне самому не выбраться.

– Как же ты досюдова добрался?

– Я из палки костыль соорудил, а потом он сломался, пришлось ползти.

– И сколько ты так полз?

– Точно не знаю, часов шесть, наверное. Я до обеда ещё ждал, что она вернётся, а потом понял… больше суток прошло, видимо, случилось что-то.

– Эх, парень… – мысль свою Анатолий продолжать не стал. И так человеку плохо. Чего расстраивать. А что баб касаемо… так он-то Анатолий учёный уже. Верить бабам нельзя. Кинула небось парня, умотала в город, на фига ей калека. – Не боись, я тебя не брошу, – сердито буркнул, как будто желая доказать себе и случайно подвернувшемуся на пути парню, что мужики – это не бабы, мужики своих не бросают, и только мужикам можно доверять по-настоящему.

Снизу тянуть было удобнее, правда, пришлось лечь на мокрый асфальт, потому что сидя на корточках, он, яки тот заяц, чуть не кувыркнулся снова в канаву.

С горем пополам искалеченного удалось вытащить, а вот поднять в кабину КАМАЗа оказалось куда трудней. Ступенька в машине для калек не предусмотрена, но юноша оказался упорным и помогал Кувыркину, как мог. На это ушли последние силы, и измученный парень, плюхнувшись на дерматиновое сиденье, потерял сознание.

Затем они два часа тряслись до города. Ветер яростно трепал струи дождя, расплёскивая наземь накопившуюся за день грусть последнего дня бабьего лета. Потом Кувыркин минут десять стучал в дверь приёмного отделения местной больницы, где долго не открывали, как будто беда с людьми приключается только днём, а ночью вместе со всеми отдыхает.

Открывший на стук дежурный врач долго, по мнению Анатолия, протирал очки и слушал рассказ о найденном в канаве раненом человеке. Казалось, заспанный доктор будет целую вечность отсутствующим взглядом всматриваться в раскрытую дверь КАМАЗа, а окончательного решения так и не примет. Кувыркин хотел было уже рубануть матерщиной по вялому сознанию очкастого лекаря, но тот опередил:

– Несите в отделение.

– Кто? Я? – оторопел Кувыркин.

– Ну не я же. Вы привезли, вы и несите. Где я вам среди ночи санитаров возьму?

Спустить раненого из кабины оказалось проще, чем поднять. Анатолий взгромоздил парня на плечо и понёс в отделение, по пути ругая местный медицинский персонал последними словами.

Ветер жёстко терзает остатки листвы на деревьях, прогоняет промозглостью с улиц припозднившихся прохожих, проникая в оставшиеся неприкрытыми части тела. В такую пору сидеть в тихом ресторанчике, потягивая медовуху, невообразимо приятно. Впрочем, тихим «Детинец» бывает редко. Возможно когда-то, в веке этак 15—16, а то и ранее, здесь и бывало покойно, хотя разве может быть покой на территории защитного укрепления, пусть даже и служащего резиденцией детям монаршей особы.

Возможно, тишина бывала в период владения Детинцем архиепископом Василием. Возможно, но тоже сомнительно. Впрочем, даже если так, то с тех пор минуло много веков, и теперь все эти подземелья, темницы, кельи, погреба, кладовки и трапезные не более, чем музейная достопримечательность Господина Великого Новгорода.

– Хорошо здесь. – Пары глотков медовухи хватило, чтобы расслабиться и отбросить надоевшие терзания. Впервые за последнее время захотелось есть. Изящная мельхиоровая вилочка вонзилась в торчащий горкой салат. Ненадолго увязнув в паштетной внутренности, подцепила нарезанные соломкой овощи. – Такой салат даже есть жалко.

– Ешь, ешь, это их фирменный, так и называется «Детинец». Рецепт повара держат в строжайшей тайне, но я секрет знаю, потом тебе напишу, – Светка, постукивая вилкой о деревянную салатницу, с удовольствием уминала фирменное блюдо ресторана.

– Не надо. Пусть это остаётся их тайной. Если все начнут готовить этот салат дома, то исчезнет и его загадочная прелесть. – Лена не торопилась пережёвывать лакомое яство, наслаждаясь маленькими порциями ни на что не похожей снеди.