Мария Климова - Седьмая девочка на седьмой веточке

– Меня-то? Меня Адой называй! – также задорно продолжала вошедшая.

«Что ж, прямо в лоб ее огорошить, что пришла информация из полиции? Нельзя. Разнесет тут все к чертовой матери, а девчонки, уехавшие на семинар „Семья, как источник вдохновения“, найдут мои останки, скорее всего, вот в этом самом маленьком ящике стола. А я от них так и не узнаю, как же полной ложкой черпать из семьи вдохновение, а не только проблемы?» – думала Нина.

Размышляя, Нина и не заметила, как гостья из Молдавии подсела на соседний стул и стала выжидательно на нее поглядывать.

– Уважаемая Ада, к нам поступила информация, что у Микаласа нет школьных принадлежностей, – начала аккуратно Нина, одновременно поглядывая на реакцию Ады.

Цыганка быстро поднялась со стула, открыла дверь, и, прокричав в коридор несколько фраз на незнакомом языке, улыбнулась Нине самой доброжелательной улыбкой из своего арсенала. В комнату вошел красивый мальчишка лет двенадцати, чуть прихрамывая, и, обходя мебель в кабинете, встал около матери. Глаза также хитро поблескивали; и никакого намека на угрюмость, или присущую подросткам показушную смелость.

– Здрассти! – улыбнувшись, сказал Миколас.

Цыганка, расправив на коленях юбку, поправив волосы, неспешно начала рассказ.

– Летом все малые мои работали: кто посильнее и постарше – металлолом искали, а мелкие – они все больше бумагу да бутылки собирали, чтобы сдавать, все в приемку тащили. Работа у них такая, понимаешь? У Миколаса ноги больные, забыла, как болезнь звать, толи ЦПТ, то ли ДЦП, короче, ходить он маленький не мог, а потом ничего, врач в Молдове лечил, лучше стало, но хромой остался. Он у меня помощник, мужик всё-таки. Целое лето собирали, портфели купили мелким, книжки, а Миколасу пока не на что, но скоро купим, пусть не переживают. Знаю я, что учительница его настучала, он мне не раз говорила, чтоб я их в приют сдала, говорит, легче будет. А я ей говорю, кому легче? Объясняю ей, что не сдаем мы, цыгане, детей в детские дома, мы чужого запросто воспитаем, не то, что своего отдадим. Не принято так у нас, дети это дар, а даром раскидываться – только Бога гневить.

Что в тот день произошло с Ниной, она до сих пор для себя четко определить не сумела. Возможно, была геомагнитная буря, или звезды по-особенному встали, но помимо ее воли с языка стали слетать фразы одна неожиданней другой.

– А вы, Ада, значит, гадалкой работаете, будущее предсказываете? Может, погадаете мне?

Цыганка весело рассмеялась, а от души насмеявшись, серьезно сказала: «Нет, я не гадаю. Я лохов у вокзала на деньги развожу. А ты, если правду узнать хочешь, приходи к моей сестре Еве, вот она по-настоящему гадает! Придешь?».

– А давайте! – выкрикнула с азартом Нина, как будто ее спросили, не хочет ли она пару миллионов долларов просто так.

– Вечером приходи, с собой колоду карт принеси новую, Ева всегда дома. Ну, так мы пойдем? А то сейчас народ с рейсовых автобусов повалит, всего заработка лишусь, а Миколке еще дрова колоть, – спокойно сказала Ада.

– Конечно… Ты подожди в коридоре, я сейчас к нашему завхозу Галине Васильевне сбегаю, у нее должны были остаться канцтовары, которые как благотворительность проходят, чего-нибудь попрошу вам выделить, – говорила Нина, закрывая дверь, и почему-то от этого действия испытывая неловкость. «Глупости, – думала Нина, – дверь я всегда закрываю, и не важно, кто к нам приходит».

Ада же, напротив, выглядела спокойной, и как будто бы вся эта суета вокруг нее была делом обычным и привычным.

– Галвасильна, что у нас из благотворительных канцтоваров осталось? – чуть запыхавшись от своей торопливости и суеты, спросила Нина.

– А, посмотри к коробке в углу, все, что найдешь – забирай. Всё равно ни Богу свечка, ни черту кочерга, – философски протянула Галина Васильевна.

Наспех положив в пакет пачку тетрадей, альбомы для рисования и прочие принадлежности, и сказав завхозу, что сама потом все спишет, Нина поспешила в коридор. Цыганка с мальчишкой по-прежнему стояли у двери.

– Держи, что осталось. Перед сентябрем многодетным раздали, – почему-то смущенно сказала Нина, вручая пакет.

– Спасибо, красавица, дай Бог тебе всего! А к Еве ты приходи, она не обманет! – и, подмигнув на прощанье, Ада с Миколасом неспешно отправились к выходу.

Уже подходя к дому Миклаускайте, Нина в очередной раз удивилась своим действиям. «И чего мне в голову взбрело, что цыганка сможет расставить все в моей жизни на места? Господи, меня же все родственники и друзья всю жизнь считают рассудительной и адекватной, по разным вопросам советуются, в пример там кому-то ставят. Нет, точно, Танька права, это все грабли виноваты, которые мне по голове регулярно бьют. Иначе, чем можно объяснить, что наврала на работе с три короба, чтоб пораньше убежать, и тороплюсь к гадалке? Чего я ей сейчас скажу? Снимите порчу, а то все мои мужики с левой резьбой, наверное, из-за этого? Конечно. Точно из-за порчи! Вон как на меня соседка из 32 квартиры смотрит, как пить дать, нашептала! Ага, а еще, конечно, попрошу погадать на суженого!» – думала Нина.

– О! Нинка, а я тебе набираю! Пошли, а то все ляжки застужу себе, пока дожидаюсь. Ты все купила? – на ходу проговорила Татьяна.

– Ага! Колоду карт новую, свечку… Слушай, Тань, может не пойдем?

– Не трусь, заяц, мы…

Договорить Татьяна не успела, прогнившая дверь распахнулась, показалась цыганка.

– Ты – Нина?

– Да. Это я вам вчера звонила.

– Заходите в дом. Обувь в сенях снимайте, одежду на гвоздь повесьте. Все, что принести тебе велела, давай! – забрав пакет, Ева зашла в дом.

– Нин, ты обратила внимание на ее глаза, они же синие! Слушай, а фигура? Да с ее фигурой за девчонку двадцатилетнюю сойти можно. Вон, талия сантиметров шестьдесят… А ведь ей хорошо за сорок, не меньше. А я на диетах, да на диетах, а все равно прет в разные стороны! – рассуждала Татьяна, отчаянно дергая молнию у ботинка.

– Тань, да нормальная у тебя фигура!

– Хорошо тебе говорить! Всю жизнь, сколько тебя знаю, в подростковых отделах вещи покупаешь. А я уже с пятидесятого на пятьдесят второй перешла. Слушай! Это ж Светлана Игоревна виновата, свекруха моя, наверное, на меня порчу наводит. Точно, а я думаю, чего меня распирает!

Хихикая и переговариваясь, подруги зашли в комнату, где их ожидала Ева.

Замявшись, как семиклассницы перед чем-то запретным, но желанным, Нина с Татьяной остановились в дверях.

– Садитесь на диван, чего в дверях встали?

Подруги прошли к продавленному, но застеленному чистым покрывалом дивану.

– На что погадать тебе? На жениха, на удачу, на любовь? Или, может, судьбу наперед знать хочешь, а? – Ева рассматривала свое кольцо с черным камнем. – Решила?