Фредерик Дар - Можно любить и лысых

- Вам, мужчинам, даже писателям, ехать туда к моим овечкам?! Вы сошли с ума!

Я тут же решаю этот вопрос, заявляя ей:

- Если сошел, тогда, конечно, нет. А если "сошла"? Можно?"

Новые данные о двух псевдо-женщинах

Она внушительна и прекрасна - толстая Берю в клетчатой шерстяной юбке, в желтой шемизетке с красным рисунком и в рыжем парике, который приятно гармонирует с красными глазами, длинными накладными ресницами (под Карменситу) и неумеренной косметикой на ее очаровательном "личике".

У нее есть "стиль", как говорят обыватели, скучно и однообразно проживающие свою жизнь. Правда, это несколько странноватый стиль таинственный и не без пикантности. Особенно привлекателен изгиб ее чувственных губ, покрытых толстым слоем ядовито-красной помады.

Не только ее вид, она вся изменилась - наша толстенькая малютка! Мастерство и колдовство опытных людей превратило ее в баронессу Ацелину де Богроз де ля Рей-Фондю. У нее клипсы в ушах, браслеты на запястьях, кольца на пальцах. Все блестит и переливается, как тирольская каталка, увешанная бубенцами и колокольчиками.

Лак темно-карминового цвета удачно скрывает все дефекты ее ногтей. Словом, она вполне отвечает тому образу, который ей предстоит играть.

Надо сказать, что и я выгляжу неплохо, вполне бы мог сойти за девицу, коли бы судьба не сделала меня мужчиной и не наградила бы меня детективными наклонностями. Я тоже соответствую своей роли: жгучая брюнетка с высокой грудью, тонкой талией, в юбке с высоким разрезом. Клянусь, именно то, что надо! Если бы я встретил себя - в баре или на похоронах, то не стал бы сомневаться, что передо мной стоит женщина.

Старенький гидросамолет, на который мы сели в Порт Жюль, все летит и летит. Сильно пахнет перегоревшим маслом и плесневелым конским волосом.

Я устал. Мне хочется спать. Я вконец измотан. Мне наплевать на все. Черт с ними со всеми! Я потерял свою боеспособность, как нищий - медяк из рваного кармана. У меня болит душа. Меня сильно потрясли последние события. Все...

Я засыпаю.

Сплю я плохо, как всегда, когда чувствую себя скверно. Сон несчастных - продолжение горя. Он не приносит облегчения, а наоборот, усугубляет подавленное состояние. Отчаяние становится подсознательным, а это - еще хуже. Тонешь в зловонии тайн.

Просыпаюсь рывком, мгновенно переходя к бодрствованию. Где я? Ах, да, самолет. Великолепная стальная птица несет меня через океан.

Справа от меня храпит Берю.

А слева какой-то масленый левантиец трет рукой мое бедро. Я смотрю на него в упор, а он улыбается мне своими белыми зубами, среди которых проглядывает один черный. Эта мелочь делает его в моих глазах отвратительным. Меня от него тошнит. Кариозный зуб заслоняет всю его фигуру. Я уже собираюсь хорошенько пнуть его в бок, но осторожность берет свое.

А он продолжает жать мое колено, ловит мой взгляд. Зайчик! Он хочет показать мне, что у него есть ЧЕМ доставить мне удовольствие. Идиот, если бы он знал, что этого барахла у меня побольше.

Он подмигивает мне. Ресницы у него длинные, шелковистые - как раз для обольстителя. Он прокашливается и обращается ко мне на корявом французском языке:

- Вы француженка, прелестная мадам?

Его улыбка похожа на кокосовый орех, в который всадили серую жемчужину - кариозный зуб.

Я наклоняюсь к нему, он начинает потеть от волнения. Его желание рвется наружу.

Тогда я игриво и негромко говорю ему.

- Отстань от меня, грязная свинья!

Его рука улетает с моего колена с той же скоростью, с какой жаворонок улепетывает от выстрела.

Наш пилот, солидный пожилой человек с сединой в волосах, в синей рубашке с погонами и засученными рукавами частенько бросает на меня недвусмысленные взгляды, как бы подбадривая и успокаивая в отношении моего перевоплощения в девицу.

- Неужели вы собираетесь присоединиться к этим отшельницам? - ревет он, обращаясь ко мне и пытаясь перекричать рев моторов.

Я грациозно киваю головой.

- Что за фантазия - сумасбродничать с теми чокнутыми? - настаивает он. - Красивая, здоровая девушка... Вы что, двуполая?

- Что за вздор?

- Нет, у вас в лице что-то есть... Словом, вы наверное, любите девочек?

Берю, который прислушался к нашему разговору, разразился гомерическим хохотом, причета, явно не женским. Я криво улыбаюсь: мол, что касается любви к женщинам, то мне не занимать желания.

- Она-то? - щебечет моя солидная матрона. - Самая большая кокетка и вертушка, но при всем при этом - девственница и мужененавистница!

Гидтюавиатор корчит скорбную мину.

- Черт возьми! Неужели вас никогда не тянуло поиметь дело с мужчиной?

- Решительно нет, - умирает от смеха Берю, который наслаждается ситуацией не меньше, чем это бы сделал Фрейд.

- А вы пытались попробовать? - продолжает авиатор.

Я стараюсь отойти от скользкой темы и глупо кудахчу, что должно означать невинный смех.

- Впрочем, гомосексуализм - болезнь века, - комментирует пилот, - Я этого не понимаю! Предпочитаю быть мужиком. Свою первую победу я одержал над родной теткой Ольгой. Мне едва исполнилось пятнадцать лет, а ей было под сорок. Ее мужу необходимо было отправиться за границу, и она не захотела оставаться одна, переехала жить к нам. Мы жили тогда в трехкомнатной квартире. Меня переселили с матрацем на пол, а Ольга заняла мою кровать. Ее присутствие, да еще ночью, приводило меня в трепет. Уже несколько лет я почитывал кое-какую литературу, в общем, знал, что к чему. Ольга была полной, как вы, мадам, - он оборачивается к Берю. - Наконец, я не выдержал. "Я замерз", - заявил ей, залезая к ней под одеяло. Она не ответила, а я продолжал дрожать, но не от холода, а от волнения. Я по наследственности приобрел приличный член. У моего отца был такой же, а вот мой сын Жульен перегнал меня - у него настоящий шланг! Когда тетка почувствовала, как моя "принадлежность" ворочается и трется о ее пухленькие ляжки, она испугалась, подумав, что в постель забрался уж, и решила проверить это. Только она взяла мой "пробойник" в руки, стало ясно, что отступать поздно. Я тут же задрал на ней рубашку и начал тискать ее пышный задок. Она выпустила мой "керн" только тогда, когда он вошел в ее богатую "скважину". Ха! У нее все было расположено так удачно, что я засадил в нее свой "штуцер" еще тогда, когда она прикидывалась недотрогой и не раздвигала ноги. Зато потом, ее ляжки распахнулись, как ворота! Эх, дамочки! Если бы знали, как мы жили с Ольгой! Она часто говорила мне: "А ты, малыш, посильнее взрослого мужчины!" Потому что, как выяснилось потом, у ее мужа был член, похожий на маленький маломощный крантик.

Все это рассказывается с неподдельным экстазом. Я делаю вид, что не знаю, куда деваться от смущения, а Берю сидит в своей тарелке.

- Если бы вы пережили такие моменты, девочки, вы не поехали бы на этот дурацкий остров и не стали бы есть их стряпню даже под майонезом.