Сергей Skolorussov - Superстар

Перескок отпрянула и удивлённо затрясла головой:

– Какие сложные маршруты вы выбираете для следствия. Что написать в качестве причины?

– Напиши: следствие предполагает, что в момент нанесения смертельного удара, а теперь мы знаем, что его убили каменюкой, как какого-то неандертальца, жертва находилась в бессознательном состоянии. Требуется выяснить, что у него было в крови – снотворное, наркотик, транквилизатор или что-то другое.

– Хорошо. Ещё что?

– Счета. Мне нужны выписки со всех счетов Андрея и Алины. Пока хватит, так как списка подозреваемых у нас нет.

Прощаясь в этот день с Николь, старик пошутил:

– Жаль, что мне не двадцать пять. Всю жизнь бы так работал следователем. Одно-единственное дело, никаких дополнительных висяков, катаешься на мерседесе, обедаешь в дорогом ресторане, да ещё напарник – восхитительная девушка, в которую нельзя не влюбиться…

…Домой старик вернулся совсем поздно. Было темно. Лето заканчивалось. Окна его квартиры призывно сияли. Странно, у меня гости. Кто? Расследование здесь ни при чём. Это ясно. На такой стадии никто, ни один фигурант не дойдёт до взлома и проникновения в квартиру следователя и не станет пугать или шантажировать его. Да и не будут взломщики устраивать такую иллюминацию. Есть одна догадка. Сейчас мы её проверим.

На площадке, упёршись в дверь его квартиры, страстно целовалась молодая парочка. Влюблённые не обращали никакого внимания на всё, что происходит за пределами их жаркого общения. Казалось, от столь увлекательного занятия их не сможет отвлечь даже взрыв водородной бомбы.

Смильтон не мог попасть домой при всём своём желании, не отодвинув в сторону молодёжь. Он аккуратно дотронулся до плеча парня. Ноль реакции. Чуть пошлёпал. Без результата. Хлопнул больно. Наконец сплетение рук и губ распалось. Парень, почти мальчишка, уставился на Смильтона:

– Дед, ты чего?

– Ничего, – проворчал Александр Яковлевич. – Домой хочу, устал.

– Хочешь, так иди, – фыркнул парень.

– Я бы пошёл, да вы мешаете.

– Мы?

– Не тупи, паря. Отойди от двери, – старик обозначил намерение зайти в квартиру.

Парочка, удивлённо вылупившись на Смильтона, медленно освободила проход.

В квартире был полный шалман. В большой комнате – пляски, на кухне звенели бутылки, мимо туда-сюда шныряли молодые возбуждённые лица. Играла непонятная музыка, в которой трудно было определить хоть какую-то мелодию. Кругом витал странный сладкий дым. Смильтон шагнул в свою комнату. На диване ещё одна парочка увлечённо занималась изучением строения тел. Из-за спины старика выскочил высокий стройный парень, который подскочил к паре и бесцеремонно их потормошил:

– Быстро, быстро!

Он решительно покрутил рукой, выгоняя влюблённых из помещения. Парочка не заставила себя уговаривать и ловко прошмыгнула мимо хозяина квартиры. Парень нахмурил брови и изобразил извинительную улыбку:

– Дедуля, не сердись. Мы всё приберём.

– Я и не сержусь. С чего ты взял?

– Ага, видел бы ты своё лицо.

– Плохой из тебя физиономист. То, что ты видишь – это зависть. Ладно, Виталя, раз уж я пришёл, приберитесь и по домам.

Александр Яковлевич пил кофе, когда в проёме кухни показался сонный Виталька. Он был в трусах и босиком. Потянувшись, кряхтя произнёс:

– Доброе, дед.

– Доброе, доброе. Что так рано? Совесть спать не даёт?

Внучок присел на стул рядом с дедом:

– У меня есть железобетонное оправдание.

– Так-с, даже интересно. Какое?

– Я думал, ты в Ригу умотал.

Смильтон улыбнулся:

– Мотив понятен. А чего тебе дома не сиделось?

– В Иркутске жара страшенная, друзья куда-то все рассосались, а дома родичи и комп. Скукотища…

– А здесь весело.

– Угу, – Виталик залез в холодильник в поисках съедобного.

– Зря время не терял.

– Угу, – он вытащил колбасу, сыр и кетчуп.

– Кого это ты привёл?

– Дед, посуди сам. Мы только что поступили. Поверхностно на экзаменах познакомились. Сейчас учёба начнётся, а мы друг друга не знаем. Надо же было влиться в коллектив. Сплочённый коллектив – гарантия активной учёбы. Вот мы и устроили вписку.

– Куда устроили?

– Ни «куда», а «что». Вписка – от слова «вписаться».

– Так-так-так-с, понятно. Так они и жили: губы красили, а задницу не мыли.

– Дед, твои прибаутки меня развратят.

– «Развратят». А не боишься, что твоё «сплочение коллектива» меня быстрее развратит. Видел я ваше сплочение. Некоторые так сплотились, что боюсь, вскоре могут стать родителями.

– Не преувеличивай.

– Ладно, это я просто подтруниваю над вами.

– Можно подумать, что вы были не такими.

– Не знаю. Не помню.

– Врёшь ты всё. У тебя отличная память. Всем на зависть. Сам, кстати, чего в Ригу не поехал?

– Дела здесь появились.

Когда правнук узнал, что дед ведёт расследование, он взмолился:

– Возьми меня с собой. Ну чего ты? Хочешь, чтобы я здесь болтался, как бычок в унитазе? Пропаду. Морально разлажусь. Я же на юрфак поступил. Почему бы мне сразу с практики не начать? Ты бы так не хотел?

Дед задумался, но затем махнул рукой:

– Ладно! Но при одном условии. Ты везде будешь сидеть и молчать. И главное – не встревать!

– Издевательство форменное. Разве это педагогично? Я же не надувная кукла, чтобы тупо сидеть и ничего не делать.

– Такс-такс-такс… Хорошо, ты не будешь сидеть и ничего не делать. У меня к тебе будет небольшое, но ответственное поручение.

Виталий недоверчиво фыркнул:

– Какое, интересно?

– Будешь составлять досье.

– «Досье»? На кого?

– На всех. На всех фигурантов этого дела.

– Понятно. А что в нём должно быть?

– Ну-у-у… вспомни старые фильмы.

– Понял! Характер нордический, примерный семьянин, порочащих связей не имел…

– Э-э-э, ну практически так…

…Стоило Вагину зайти в кабинет Николь, как он тут же набросился на старика:

– Ты чего себе позволяешь? Твоя напарница доложила, что ты вчера вытворял. Это хорошо, что Тумашова жалобу не накатала.

– Юрий Аркадьевич, мне приходится прибегать к нетрадиционным методам, так как ваша контора своими непрофессиональными действиями завела следствие в тупик.

– Какими?

– Такими. Куда ни ткнись сплошные недоработки. Сплошные затыки.

– Ты о чём?

– О том. Вот ты прискакал и сразу давай орать. А должен извиняться. Ай, ай, ай! Важная персона напишет телегу. А то, что вы орудие преступления профукали – это как?

– Это ты про камень? Смешно! Видел в мусоре какой-то таджик камешек. И что? А, может, и не видел вовсе. Если бы он до этого ещё больше пыхнул какого-нибудь зелья, то ему и пулемёт мог померещиться. Где камень?

– Это я тебя должен спрашивать – где.