Стас Линь - Сейф

– Ну, здравствуй, мама. Я дома, – тихо сказал я в пустоту, встав посреди комнаты и застыв, как вкопанный.

Конечно, сейчас разглядывая эту комнату, мне становилось жутко. Пять лет назад столько мебели здесь не было. Похоже, понадавали соседи, им жалко выбрасывать, маме неудобно не взять. Зачем пропадать добру – всегда говорила она. И теперь комната в пятнадцать квадратов больше походила на непроходимые джунгли, посреди которых еле виднелась лишь тоненькая тропинка на протоптанном ковре.

Я, едва протискиваясь между бесчисленными тумбочками, подошёл к окну. Конечно, Людмиле Леонтьевне я немного соврал, точнее, недоговорил, а если ещё точнее, почти сказал правду, только слишком расплывчато. Планы у меня были следующие. Переехать сюда жить насовсем. Работа у меня всё равно связана с Интернетом, и делать её можно из любой точки планеты и в любое время. Вставать в семь утра и переться не Бог весть куда в тесный офис не нужно.

Но для побега из Королёва у меня были совсем другие причины. Одиннадцать лет назад, после ужасной трагедии, когда я сломал жизнь своей девушке, той самой Машеньке, о которой так некстати пять минут назад упомянула Людмила, в Королёве оставаться я больше не мог. Я сходил в армию, потом четыре года путешествовал по стране, менял города, не задерживался ни в одном из них больше чем на полгода. Не скажу, что я так люблю путешествовать, точнее, просто ненавижу, но оставаться в Королёве тогда было невыносимо. Нет, в меня там не тыкали пальцем, не смотрели косо, не обзывали преступником, но видеть этот двор, где жила она, где мы любили друг друга, где мечтали о будущем, которое я же у неё и украл, я не мог. Видеть знакомых, одноклассников, соседей, которые постоянно спрашивали, как у меня дела, и как я держусь, тоже удовольствия не доставляло. Так и пробегал от себя пять лет, только ни в одном другом городе так и не прижился. А потом отец сообщил мне, что разводится с мамой.

И я приехал на развод. Повёлся на развод, так сказать. Большая часть знакомых лиц к тому времени исчезла со двора и из города, кто-то поехал учиться, кто-то просто поменял место жительства, посему я решил, что остаться в Королёве теперь будет вполне сносно, к тому же, квартиру мы продавали и покупали другую не в этом дворе. Достаточно далеко от него.

После громкого развода, который устроил мой отец, мама переехала сюда в Дмитров. Точнее, я помог ей купить здесь квартиру, однушку подальше от отца. Не смотря на достопримечательность дома, квартира здесь стоила недорого. И я не задумываясь выбрал её. Искусился и домом тоже, честно сказать. И вот теперь буду огребать по полной.

Отец вообще хотел оставить маму ни с чем, но суд решил иначе. Нашу трёшку в Королёве мы продали, разделив по суду доли между отцом, матерью и мной поровну. Маме на однушку хватило, на пенсию она тогда уже вышла, могла жить одна в своё удовольствие. Я свою долю вложил в покупку квартиры отцу. Та самая двушка, которую я сейчас собираюсь сдавать. Что удивительно, я до сих пор не знаю причину развода родителей. Отец отвечал на этот вопрос злостным фырканьем, мама молчала, а я был у них только помощником: перевезти вещи, сделать ремонт, отстоять в очереди на оформление документов.

После завершения всей волокиты, уезжать путешествовать я больше не собирался, решил остановиться. Остался с папой, посчитал, что так спокойнее. Он был на удивление рад. Даже сам уговаривал. Но наш союз просуществовал недолго. Маму сильно подкосил развод, это отразилось на здоровье. Почему я не настоял и не узнал, за что отец так возненавидел мать? Не знаю до сих пор. Но за такую, как мне казалось тогда, и кажется сейчас, несправедливую ненависть к маме он жестоко поплатился. Вселенная – она такая, чрезмерного зла не прощает. В одно солнечное утро мой папа в пятьдесят пять лет просто не проснулся. Сердце остановилось во сне. Так я стал обладателем квартиры в Королёве, только ремонт в ней доделывал уже сам, и отцовской машины в придачу.

Да, по статистике много людей умирает во сне. Но именно эту смерть я тогда посчитал наказанием.

Потом я даже звал маму к себе. Можно ведь было нам обратно сойтись, но она наотрез отказывалась. Привыкла жить одна. Понравилось настолько, что менять ничего не хотела.

Всё, на что у меня хватило ума после похорон отца, это окунуться с головой в виртуальный мир. Я купил мощный компьютер, стал развивать себя как геймер, набирать авторитет в игровом пространстве.

– Пять лет? – спросите вы.

– Пф… – отвечу я. – Пролетели как один день!

Я терпеть не мог города, в которых жил. Нет, не потому что у нас плохая страна. У нас отличная, красивая и великая страна. Все посещённые мной города были достаточно ухожены и пригодны для жизни, просто я везде чувствовал себя чужим, не в своей тарелке, потому и сбегал. Бегал от себя, уходил в себя, терял себя, искал себя. В общем, как только над собой не издевался. В этом плане виртуальный мир мне помог справиться с собой, в него погружаешься с головой, мгновенно выходишь из реальности, где тебе только больно, мерзко и противно.

И вот спустя пять лет небеса забрали у меня и маму тоже. Ни с того, ни с сего инсульт. Он, как известно, поражает некоторые части мозга, в том числе, отвечающие за речь. Больные путают и коверкают слова, несут всякий бред. В медицине это называется афазия. Я должен был отчаяться, смотря на маму в таком состоянии. Я ведь каждый день навещал её в больнице, надеялся на лучшее, подсознательно понимая, что лучшее может не произойти. Постоянно с ней разговаривал, так советовали врачи. Но при этом не чувствовал ничего. Я не проронил ни слезинки: ни на похоронах матери, которые сам же и организовывал, ни тогда, на похоронах отца. Почему? Потому что чувства сострадания во мне давно умерли. Их больше нет. Как нет и меня. Когда я сломал жизнь любимому человеку, моей Маше, я сломал её и себе. После этого я умер, перестал существовать. Жизнь прекратилась, не осталось ничего. Не осталось и меня. Я исчез, растворился и не хотел возрождаться, не хотел возвращаться к обычной жизни, строить её заново, создавать семью, добиваться успеха в обществе. И прочего.

Потому что не для кого мне было теперь жить. Я просто плыл по течению.

И да, меня зовут Владимир Аникеев. Мне двадцать девять лет, одиннадцать из которых я мёртв.

И теперь я приехал сюда, захотелось опять убежать, снова покинуть Королёв, благо, клиенты на квартиру быстро нашлись. Королёв ближе к Москве, цены на съём значительно выше, но и желающих было хоть отбавляй. Может, даже этих денег мне на прожитьё хватит, посмотрим. Нужно только убраться тут… у мамы. Выбросить лишнюю мебель, да компьютер перевезти, чтобы опять исчезнуть в играх.