Марта Яскол - Поправка на ветер

Дома Маруся с мамой как-то попытались сшить летнее платьице по выкройкам из журнала «Работница». Справедливости ради следует заметить, что платьице получилось вполне симпатичное. Но, как метко выразилась мама, приблизительно так же получилось бы, если б они шили вовсе без выкроек – только времени и нервов наверняка потратили бы меньше. Кроме «Работницы», была еще и «Крестьянка», но ее рекомендациями Маруся с мамой пока не рисковали воспользоваться…

Тем не менее Маруся не могла сказать, что калининградские барышни одеваются намного лучше полтавчанок, разве что в их стиле больше изящества и индивидуальности. Этому у них стоило бы поучиться. Взять хотя бы Дануту – воплощенная элегантность! Конечно, при росте метр семьдесят восемь, фигуре как у манекенщицы, синих глазах и длинных гладких светлых от природы волосах нетрудно выглядеть элегантно. А если у тебя метр шестьдесят четыре и копна русых непослушных кудрей?!

Нет, Маруся подруге не завидовала. Как говорится, «под каждой крышей свои мыши», были они и у Дануты – в переносном смысле. В буквальном смысле у нее имелся кот Мурек – пушистый пятикилограммовый красавец цвета кофе с молоком. По словам Дануты, к настоящим мышам Мурек безразличен и не пошевелит ни хвостом, ни лапой, даже если они станут бегать перед его носом. Хотя на чем основывалось ее утверждение, не совсем понятно. Может, у Мурека просто не было возможности проявить себя в деле? От «мышей под крышей», то есть жизненных перипетий, Мурек свою хозяйку оградить не смог: полгода назад муж Дануты ушел от нее к другой женщине, – как говорится, от этого никто не застрахован.

Маруся, которая после измены жениха считала собственную личную жизнь незадавшейся, подругу прекрасно понимала. Разведясь с мужем, Данута осталась, если не считать Мурека, совсем одна. А это грустно, даже если ты живешь в просторной квартире с трехметровыми потолками и настоящим камином в доме старинной постройки в тихой и зеленой части Чкаловска.

Отношения у Дануты с мужем были, мягко говоря, натянутые, по ее рассказам, он часто закатывал ей скандалы. Несмотря на то что работал шофером, мог заявиться среди ночи пьяным. Дважды из-за его буйства на лестничной площадке ей даже пришлось вызывать милицию…

На следующий день после работы Маруся в радостном предвкушении примерки новой юбки отправилась к Дануте, которая к этому времени должна была вернуться от тети.

Она уже несколько раз бывала у новой приятельницы в гостях – точнее, на примерках, которые перерастали в неспешные кофепития. Они листали модные польские и немецкие журналы, обсуждали выкройки и модели ажурных вязаных кофточек и жаловались друг другу на мужчин, которые везде одинаковы… – Марыся, смотри, что я нашла на антресолях, – сказала однажды Данута, кладя на журнальный столик перед сидевшей на диване Марусей старый фотоальбом в потертой бархатной обложке. – Наверное, осталось от прежних хозяев квартиры. Правда, по этим фотографиям можно изучать довоенную моду?

Девушки бережно переворачивали пожелтевшие страницы, с любопытством разглядывая запечатленных на фото женщин в длинных, почти до щиколотки, юбках с оборками, темных платьях с белыми воротничками, светлых платьях с пышными воланами на рукавах, всевозможных шляпках и меховых горжетках. Одна женщина – с миндалевидным разрезом глаз, высоким лбом, прямым носом и четко очерченными губами – появлялась на фото чаще других, возможно, она и была владелицей альбома и бывшей обитательницей Данутиной квартиры. На некоторых фото рядом с этой женщиной сидела или стояла девочка лет девяти-десяти с большим бантом в темных локонах. Судя по внешнему сходству, это были мать и дочь.

– Взгляни на этот жакет, какие широкие плечи. – Данута кончиком пальца коснулась одной из фотографий. – Они наверняка использовали подплечники. Тебе нравится такой фасон?

– Не очень. – Маруся сморщила носик. – Пышные рукава – это женственно, согласна, а такие плечи – как-то слишком уж по-мужски, не находишь?

– Женщина того времени должна была быть сильной, – кивнула Данута. – То время было такое… сложное. Кризис, Великая депрессия, потом война…

– Можно подумать, в наше время женщина, если она не дочь Рокфеллера и не жена арабского шейха, может себе позволить быть слабой! – хмыкнула Маруся. – А простое время бывает, по-моему, только в английском языке…

– Но ведь хочется! Почувствовать себя маленькой девочкой, которую любят, защищают, о которой заботятся… Есть выражение – как за каменной стеной. Признайся, ты ведь тоже об этом мечтаешь?

Маруся прикинула, хочет ли она почувствовать себя слабой женщиной по отношению к их начмеду Андрею Воронову, слегка покраснела и встряхнула кудрями.

– У меня есть папа, с ним я всегда чувствую себя маленькой девочкой, которую любят и о которой заботятся, – сказала она, усилием воли отогнав от себя мысли о Воронове. – Правда, сейчас он далеко. А… прости, что я спрашиваю… где твои родители?

– Погибли в автокатастрофе в тот год, когда я окончила школу.

– Ой, прости, пожалуйста! Я очень тебе сочувствую, – смутилась Маруся.

– Ничего. Ну, ты ведь поняла, что я говорю не об отце, – мягко улыбнулась Данута.

Маруся решила поменять тему:

– Интересно, а кто жил в этой квартире раньше? Чей это может быть альбом?

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – Думаю, в этой квартире до меня сменилось немало жильцов. Немцев, которые здесь жили, в первые послевоенные годы депортировали в Германию… Может быть, мой сосед, пан Казимир, что-то знает, его семья жила в нашем доме еще до войны. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю, он очень интересный человек.

Когда Маруся пришла в следующий раз, она застала у Дануты гостя – пожилого мужчину, сидевшего в инвалидной коляске. У него были пышная, посеребренная сединой, шевелюра, аккуратные усы и бородка, изрезанное морщинами лицо и улыбчивые глаза, спрятанные за толстыми стеклами очков.

– Познакомьтесь, пан Казимир, это Мария, она работает врачом в военном госпитале, – сказала Данута. – Марыся, это пан Казимир, мой сосед, о котором я тебе говорила. – Приятно познакомиться, – улыбнулась Маруся.

– Данута, надеюсь, ты рассказала этой милой девушке, что я несносный польский старикан, которого нужно обходить десятой дорогой? – спросил пан Казимир, крепко пожимая Марусе руку. Руки у него, как и у подавляющего большинства колясочников, были сильные. – Тем более что это нетрудно сделать, я ведь не смогу догнать. – Он с улыбкой показал на свою коляску.

– Пан Казимир любит шутить, – на всякий случай объяснила Данута.

– В каждой шутке есть доля шутки – так, кажется, говорят? – Пан Казимир улыбался, но его глаза за стеклышками очков оставались серьезными.