Михаил Араловец - Взрыв. Двадцать лет спустя. Основано на реальных событиях

Смена уже выходила из забоя: черные, опрокинутые, лица. Некоторых поддерживали товарищи. Среди шахтеров были раненые – обожженные и надышавшиеся метаном. Их спешно увозили скорые, спасатели и милиция опрашивали шахтеров. К уцелевшим бросались родственники, жены, сестры, дети – обнимаясь и плача слезами облегчения.

Появилась первая информация: в одной из лав произошел взрыв метана. Толпа начала требовать, чтобы им объяснили, что произошло. К людям вышел директор. Он начал что-то объяснять, успокаивать собравшихся, но на него кричали – убийца. Это стало ясно после того, как из забоя не вышли двадцать человек, в том числе отец и брат Плотника. Они работали в одной бригаде.

– Успокойтесь, мы всех спасем, – повторял директор шахты, но ему не верили. Достоверной информацией никто не обладал.

Хмурые горноспасатели с напряженными лицами готовились к спуску в забой. Одевали защитные комплексы. Под землю спустились несколько отделений для разведки и помощи пострадавшим. Масштаб катастрофы еще не был адекватно оценен.

Плотника вместе с Сашкой и мать с окаменевшим лицом чуть ли не насильно увели в автобус спасателей. Это их и спасло.

Через четыре часа раздался второй взрыв, мощнее первого. Он стал роковым для спасателей.

В это время наверху, у входа в шахту, собралась большая группа шахтеров – те, кого только что подняли из-под земли, и новая смена. Именно их и накрыло второй взрывной волной, которая была настолько мощной, что через вентиляционные колодцы вырвалась на поверхность и довершила начатый апокалипсис. Пять человека погибло, том числе экипаж скорой помощи, автомобиль которой притормозил возле полуразрушенных надземных вентиляционных построек, чтобы забрать пострадавшего горняка.

Когда раздался второй взрыв, от ударной волны автобус сильно накренился, словно какой-то великан качнул его, не рассчитав силу. Находящиеся в нем люди в панике кинулись на улицу. Но здесь было не лучше: промплащадка напоминала поле боя с убитыми и ранеными.

Крик ужаса, вырвавшийся одновременно из десятков голосов, был слышен далеко в городе. Все было кончено. Шахта, как ненасытное чудовище, поглотила еще десятки жизней. Мать страшно завыла. Плотник никогда не видел ее такой. Он словно онемел, все чувства исчезли, словно выжженные огнем из шахты. Остались гнев и отчаяние. Гнев и отчаяние душили его! Гнев – за что, почему?! Отчаяние – в одно мгновение рухнула прежняя жизнь. И никогда не вернется. Сашка прятал глаза, худенькие плечи его дрожали, но брат не плакал. Плотник знал точно, и знал – почему.

Милиция просила родственников покинуть промплощадку. Но никто не уходил. Плотник с матерью и младшим братом Сашкой не разговаривали, они ждали. Томительно тянулось время. Мать, атеистка, крестилась и шептала про себя слова молитвы.

Октябрьский день был на удивление теплым, очевидно, уже последним этой осенью. Грело солнце и на голом открытом пространстве, без всякой тени, было жарко. Но люди этого не замечали. Плотник закинул голову в бирюзовой небо и подумал, что сейчас его друзья играют в футбол с извечными соперниками из соседнего класса. Как он хотел бы оказаться там, в мирной жизни!

Плотник посмотрел на часы на руке матери. Уже полдня они находились здесь, и никакой информации. Но он готов был стоять тут вечность, лишь живы были отец и брат. Сашка тоже терпеливо ждал, чего – чего, а терпения ему было не занимать.

– Когда же это кончится? – с мучительной тоской в голосе произнесла мать. Но как показали последующие события, все только начиналось.

***

В результате взрывов на глубине почти в полкилометра погибли 20 шахтеров, еще трое горняков на шахтном дворе, фельдшер и водитель скорой помощи, а также 14 спасателей, которые спустились в шахту после первого взрыва. 80 человек попали в больницу с травмами различной степени тяжести.

Город застыл, парализованный страшными вестями. У погибших были семьи, друзья, родственники – горе коснулось сотен людей. Они требовали наказать виновных.

Поиски оставшихся внизу шахтеров и спасателей начались только через день. В шахту было слишком опасно спускаться, пояснил начальник спасательного отряда родственникам пропавших горняков. Это означало, что шансов на спасение почти не осталось.

Только спустя полтора месяца после взрывов удалось найти первого погибшего. Спасатели шли по штрекам, а на дугах металлокрепи мелом писали фамилии. Крупными буквами – Вовк, Петров, Ершов. Так отмечали место, где их нашли. На почве забоя оставались большие шары белого-белого, белее снега, грибка. Такие следы оставляли тела. Ликвидация последствий и разбор завалов завершились через тринадцать месяцев после происшествия. Целый год в городе шли похороны. Но десятерых горняков так и не нашли. В их числе были отец и брат Плотника.

Из Кузбасса прибыли два звена горноспасателей на помощь местным. Считается, что в Кузбассе имеют большой опыт по извлечению шахтёров во время взрывов, аварий, всевозможных трагедий. Прилетели два звена. У одного из прибывших на помощь спасателя что-то случилось с аппаратурой, он погиб. Погиб отец двоих детей. Из Углегорска гроб с ним отправили на родину.

Раненых сначала отправили в городскую больницу, затем в областной ожоговый центр. У них были комбинированные травмы. Не только воздействие температурного фактора. Взрыв вызвал контузию, сотрясение головного мозга. Кроме того, были термоингаляционные поражения – ожоги дыхательных путей с развитием пневмоний, дыхательной недостаточности. Ну и, конечно, поражение кожных покровов. Это расценивается как очень тяжёлая травма. Некоторые из горняков были подключены к аппаратам искусственной вентиляции лёгких, была проведена терапия. И, к счастью, и это делало честь ожоговому центру, ни один из раненых не погиб. В больнице даже пострадавшие с лёгкими травмами провели около месяца, а самых тяжёлых выписали к Новому году.

В ожоговом центре многие шахтеры зарекались спускаться в забой ещё раз. Но после выписки и реабилитации все они вернулись к прежней работе. Им просто было некуда деться. Через два года шахту закрыли, а за ней и все остальные. Нерентабельное производство.

***

Когда ударил второй взрыв, означавший конец всех надежд, Плотник как будто онемел, все чувства испарились, словно выжженные огнем из шахты. Остались гнев и отчаяние. Гнев и отчаяние душили его! Сашка спрятал глаза, худенькие плечи его задрожали, но брат не плакал. Это Плотник знал точно, и знал – почему. Сашка не мог плакать.

Он был последышем в семье. Отец с матерью хотели после рождения двух сыновей девочку, но родился горбун.

С самого дня рождения он выглядел как старичок: острый нос, сморщенное личико, жидкие волосы. Хлопот родителям новорожденный не доставлял – никогда не плакал. Сначала этому радовались, потом забеспокоились: вдруг болен? Но нет, в этом смысле мальчик был здоров, и на этом успокоились.