Михаил Араловец - Взрыв. Двадцать лет спустя. Основано на реальных событиях

– Что ты, что ты, что ты… Все, все, все…

Плотник спрятал кастет в карман и молча ушел.

Даром ему это не прошло. Родители Джаила написали заявление в милицию, и Плотник пережил немало неприятных минут. Но обошлось, по иронии судьбы он оказался в одной компании с этой гопотой – на учете в комнате для несовершеннолетних.

Мать боялась, что Джаял с дружками будут мстить Плотнику. Но и тут обошлось. В один прекрасный день в школе появился Слесарь. Блатной походочкой он шел по школьным коридорам, один его вид распугивал учеников. Слесарь подрулил к Плотнику.

– Ты кое-что забыл.

– Кастет?

– Угу.

– Он пока нужен. Я отдам.

– Если ты о Джаиле и его дружках, то все улажено. Они тебя не тронут. Это бонус в память об Иване.

***

После взрыва в их семье все покатилось под откос. Мать начала пить. Бабка ее ругала, прятала спиртное, укоряла детьми, но она лишь отмахивалась. Пропивала и пенсию по потери кормильца и зарплату. На работе долго терпели: понимали ситуацию. Вначале относились с сочувствием, но постепенно отношение менялось. У матери начались запои, она не выходила на работу по несколько суток. В конце концов, терпение кончилось и ее уволили. В маленьком городе это было как клеймо – отверженная. На другую работу она устроиться не смогла – не брали, учитывая ее репутацию. Да она и сама уже не хотела. Пьянство затягивало ее в черную дыру, откуда невозможно вырваться.

…Этот день Плотник запомнил навсегда. Они с братом возвращались из школы. Заканчивался учебный год и Плотник раздумывал, где бы ему подработать. Пьянка матери высасывала из семьи все деньги, фактически они жили на мизерную пенсию бабки. Слесарь предлагал работу, но Плотник представлял себе, чем ему придется заниматься и пока не дал ответа. Лишь крайний случай мог заставить его стать участником криминального бизнеса. Но пока он не наступил.

Еще издали они увидели, что у ворот их дома припаркованы милицейская «Газель» и машина скорой помощи. Плотник остро почувствовал неладное. Они с братом ускорили шаг, а потом побежали. Во дворе милицейский капитан беседовал с врачом. Увидев их, он знаком показал, чтобы братья остановились.

– Вы кто?

– Плотники. Братья.

Капитан тяжело вздохнул и ничего не сказал. Врач вопросительно произнес:

– Может, не надо им туда ходить?

В это время из дома вышла пожилая женщина с чемоданчиком в руке.

– Стопроцентное самоубийство, – деловито произнесла она, обращаясь к капитану.

Страшный смысл этих слов облекся в плоть, когда они, несмотря на протесты доктора, впрочем, не очень активные, вбежали в дом. Взгляд сразу остановился на белой простыне, под которой виднелось очертание тела. Мать! Из-под простыни виднелся обрывок бельевой веревки. На столе стояли две пустых бутылки, засохший кусок сыра и корка хлеба, два стакана, один пустой, другой наполовину наполненный остывшим чаем.

Сашка побледнел, вцепился за его рукав, и Плотник почувствовал, как дрожит его тело. Напротив, на кухне, молодой человек в штатском беседовал с бабкой. Вернее, пытался, потому что она все время бессвязно причитала. Следователь пытался успокоить бабку, но увидев братьев, она истошно заголосила.

– Сиротинушки-и!

Выяснилось. Мать пила с утра, а потом, когда дома никого не было, взяла бельевую веревку и повесилась на ручке кровати, на которой сейчас лежала. Она стала еще одной жертвой взрыва.

В дом вошел санитар с носилками.

– Парни, помогите ее вынести, я один не справлюсь.

Тело матери оказалось до странности тяжелым, хотя она отличалась субтильным телосложением, да и ее образ жизни в последнее время никак нельзя было назвать здоровым.

…Деньги на похороны, как ни странно, принес Слесарь.

– От братвы, – коротко сказал он.

Немного собрали товарищи отца и Ивана, с которыми они работали в одной смене. От руководства шахты, на которой всю жизнь трудился отец, никакой помощи не последовало. Начальству было не до этого.

На кладбище народу собралось немного: несколько соседей, старинная подруга матери, которая единственная не оставила ее, и пара шахтеров, уже бывших.

Шел дождь, мелкий и холодный. Но Плотник не чувствовал холода. Его душили гнев и отчаяние. И он поклялся, что у него никогда не будет семьи.

***

Орган опеки не разрешил бабке оформить опекунство над братьями-сиротами. Плохое здоровье, мизерная пенсия и возраст – все это сыграло свою роль в отказе. И отныне судьбы Плотника и Сашки должны были разделиться.

Плотнику исполнилось 16 лет, он закончил девятый класс и мог воспользоваться преимущественным порядком, чтобы быть зачисленным на бюджет в среднее специальное учебное заведение. Государство будет обеспечивать его в течение всего обучения бесплатным питанием и проживанием, медпомощью, а также комплектом одежды, обуви. Он подал документы в автотракторный техникум.

С Сашкой ситуация обстояла сложнее. Его, тринадцатилетнего, ждал детский дом. Тут ничего нельзя было поделать. Но брат уперся, как мог упереться только чертов горбун. Плотник знал, что Сашка мог сделать все, что угодно, лишь бы не попасть туда. Оба знали, что ждет его там: издевательства, унижения, побои. Дети часто бывают жестокими, а тем более к сверстникам с физическими недостатками.

Плотник решил встретиться со школьным учителем математики Иваном Павловичем, который отмечал за Сашкой недюжинные способности. Хотел попросить о помощи, хотя и сам не знал, как и чем мог помочь скромный педагог. Но выхода не видел. Плотник знал, что брату никак нельзя было в детдом.

К Ивану Павловичу он зашел после уроков. Открыл дверь в кабинет математики и просунул голову. Учитель проверял тетради.

– Заходи, Коля, – увидев Плотника, пригласил учитель. – Бери стул, присаживайся. Догадываюсь, о чем ты хочешь со мной поговорить. О брате, верно?

– Нельзя ему в детдом, погибнет, – Плотник остался стоять.

– Нельзя, – согласился Иван Павлович. – Он талантливый парень, его в хорошие руки надо, а там, к сожалению, это проблема.

– Что же делать? Может, из города уехать?

– Это не поможет, – коротко ответил учитель. – Дай подумать.

В разговоре повисла пауза. Иван Павлович достал из-под стола свой потертый кожаный портфель и начал там рыться. Хана, если Палыч чего-нибудь не придумает, думал Плотник, придется делать ноги из Углегорска. А куда? С Сашкой далеко не убежишь. Нет, это не вариант. Безнадега – вот самый верный вариант.

Словно подслушав мысли Плотника, Иван Павлович произнес:

– Безвыходных ситуаций не бывает. Вот то, что нам поможет.

Он вытащил из портфеля записную книжку. Плотник с недоумением смотрел на учителя, на то, как он любовно гладит потрепанный, пухлый томик, из которого торчали листы бумаги. Учитель перехватил скептический взгляд Плотника.