Таисия Семёнова - Чужая память. Осторожно! Магия! Не влезай – убьёт!

Утром началась обычная раскопочная жизнь, Андрей разметил квадраты и определил распорядок работ. Находили черепки, монеты разных веков, крестики, подковы, гвозди, пряжки – всё описывалось и нумеровалось.

Глубже стали находить кольца, монеты и украшения совсем древние, по большей части золотые. Их описывали особо тщательно и складывали сейф Ивана. С погодой повезло – можно было купаться и загорать, ветер от реки сдувал комаров и мошку. Марина всегда хорошо плавала и ныряла, любила поиграть с рекой и понежится, как в люльке, на волнах. Поначалу Андрей опасался её длительных заплывов, потом убедился, что она чувствует себя в воде как рыба. Марина наперегонки с Иваном плавали на другой берег и обратно, уверенно лидируя весь заплыв, ближе к финишу Иван резко сбавлял скорость, и соперница выигрывала состязание. Ему нравилась девушка, её точёная фигурка, огромные карие глаза, выгоревшие на солнце локоны. От радости победы она прыгала на мелководье, поднимая облако искрящихся брызг, в которых плясала радуга. Ему было хорошо от её радости, от того, что такой пустяк может подарить счастье этой чудесной девушке. Влюбляться Ивану не позволяла должностная инструкция, всё строго… Чувство зарождалось в душе вопреки инструкции, старший лейтенант боролся с ним и даже местами побеждал. Марине не позволяла влюбляться сама Марина, это было гораздо строже любой инструкции. Нельзя! Нарушишь запрет – будет больно. Нельзя! Запрещено!

В один из дней всё шло как обычно, ближе к вечеру была Маринина очередь работать в раскопе, Нинка-однокурсница сидела рядом, без умолку болтая о своих романах и о своих симпатиях в настоящее время. Марина заметила странный бугорок под кистью, который не желал очищаться. После очередного движения кистью под лучом солнца что-то блеснуло. Сердце сжалось от предчувствия. Предчувствия чего? Описать одним словом она не могла даже много лет спустя, это и ожидание чуда, и принятие неизбежности судьбы, и радость обретения чуда. Одно Марина осознала чётко – сначала посмотрит сама, потом уже будет звать остальных. Она быстро припорошила бугорок пылью и продолжила работу несколько в стороне. В соседнем раскопе нарастал гул оживлённых голосов. Через несколько минут девушки услышали команду Андрея: «Ребята, все сюда!» Нинка на быстрых ногах тут же подлетела к группе, однокурсники что-то бурно обсуждали. Марина осталась в безопасном одиночестве. Несколько быстрых и точных взмахов кистью – и земля отдала свою тайну. На ладони девушки лежало золотое колечко простой формы с приделанной, в виде подвижной подвески, каплей. Капля при движении издавала еле слышный мелодичный звон. Описания или фотографий похожего украшения нет в списке находок ни их экспедиции, ни других, которые она читала. «Надо отдать Андрею, он разберётся, – подумала студентка. – Нет! Ни за что не отдам! Это моё! Я его нашла! Сама! Моё!» Она почувствовала прилив нежности к странному украшению, следом накатила волна спокойствия, и осталась тихая уверенность в правильности принятого решения. Быстрым движением Марина спрятала находку в один из карманов парусиновых брюк и побежала к остальным.

Все столпились вокруг стола, обычно разбор находок происходил вечером, перед ужином, такое столпотворение в неурочное время было очень странным. Сейчас вся группа рассматривала находку Севки, щуплого отличника в очках. Севка стоял во главе стола с гордым видом, ещё бы – первый нож за экспедицию, да ещё какой. Нож действительно был занятный – небольшой, он с лёгкостью помещался на ладони, клиновидное лезвие местами сохранило двустороннюю заточку, по поверхности клинка были разбросаны знаки, похожие на скандинавские руны, фигурки и головы зверей, цветочный орнамент. Рукоять сохранилась не полностью, по форме напоминала овал. Было удивительно, как лезвие могло сохранить, пусть и местами, остроту? Кто и какой техникой так искусно украсил клинок? Что за металл? Бронза? Какой век? Для чего вообще мог быть использован этот нож? Последний вопрос вызвал оживлённые споры, Андрей стоял молча, получая удовольствие от «научных» споров своих подшефных. Кто-то сказал, что нож явно охотничий, иначе зачем его затачивать с двух сторон? Севка настаивал, что нож женский или детский, игрушечный. Идейные на два голоса уверяли, что нож жреческий, для кровавых жертвоприношений использовался: «Посмотрите, какая злобная морда волка сделана! Точно для жертвоприношений, потому и острый был!» «Ты чего, слепой, что ли? Это медвежья морда! Глаза-то разуй», – спорил второй. «Да неважно, чья морда, главное, она – злая! Точно кровавый культ!», – не сдавался первый. «Да-да, и цветочки нарисовали для усыпления бдительности неграмотного населения!», – ехидничал кто-то. Иван, заинтересованный спором, подошёл к столу, взял нож в руки, чтобы рассмотреть поближе: «Этим ножом только бабочку можно в кровавую жертву принести», – не все поняли скрытый в словах сарказм, его вообще считали бесплатным и бесполезным приложением к их научной группе, а тут он, оказывается, разговаривать умеет. Марина оценила тонкую шутку и улыбнулась. Иван заметил улыбку и улыбнулся в ответ. Нинка наблюдала за ними, Иван ей нравился, поджала губы и выдала свою версию тоном знатока, не терпящего противоречий: «Это шкуродёрный нож, явно». Это заявление вызвало приступ хохота у всей группы. «Ты ещё столовый скажи!», – пробасил кто-то из парней.

Дежурные готовили нехитрый ужин. Остальная группа собралась за столом и разбирала находки. Кольцо жгло Маринину кожу через тонкую ткань брюк. Начали с Севиного ножа. Решили положить его в сейф, несмотря на то, что на первый взгляд он не содержал драгоценные металлы, но был очень необычным. Для этого оформляли сопроводительную записку с описанием точного места находки, глубины залегания, имени нашедшего и номером в специальном журнале. Записку прикрепили к ножу и всё вместе завернули в холщовую ткань, перевязали бечёвкой. Остальные находки рассматривали, сверяли с записями в журналах, нумеровали и также аккуратно заворачивали в ткань. Мысли Марины были заняты одной проблемой – куда спрятать кольцо? В рюкзак – нельзя, там часто хозяйничают соседки в поисках вкусненького. Закопать в лесу под приметным деревом – нельзя, может потеряться, и расставаться с ним надолго не хочется. Пришить к белью – нельзя, любопытные соседки могут увидеть, когда переодеваться будет. Внутрь кармана брюк – там инструменты, можно случайно повредить колечко. Вечером, перед сном, когда все пели песни под гитару вокруг костра, Марина сидела в палатке и пришивала кольцо изнутри брючины к новому потайному карману, тихонечко радуясь своей сообразительности. Теперь кольцо не потеряется и не обнаружится, никем ни при каких условиях.