Савелий Новодачный - Домашний рай

В дальнем углу полупустого вагона сидел коренастый спартаковский фанат с красно-белым шарфом напротив долговязого мужика рабочего вида. Нахимов сел в центре неподалеку от матери с маленькой дочкой лет пяти. Девочка говорила звонко, и он невольно прислушался к разговору.

Дочка, поправляя платьице на говорящей кукле:

– Куда мы едем?

– Как, ты не знаешь, куда мы едем? К бабушке!

– Нет, к бабушке мы едем на большом поезде, – рассудительно заявляет малышка.

– И это большой.

– Ну там еще диваны есть, и люди спят.

– Здесь тоже спят, – мать, продолжая веселую игру с дочкой, указала на спящего студента, скрестившего руки и закрывшего глаза.

– Нет, там же постели дают и толстый проводник ходит.

– Ладно, победила, мы едем к папе. Кушать хочешь?

– Да.

Мама дала ей булочку, а потом они вышли на Лианозово, и вместо них подсели двое, судя по разговору, случайные попутчики, познакомившиеся на платформе в ожидании электрички. Один – типичный интеллигент, может, даже профессор, в очках, с умным взглядом, второй, видимо, слесарь или шофер, но видно, что из рабочего класса. Продолжают разговор. Сначала про очки. У рабочего минус один.

– Ну это немного, – успокаивает профессор.

– Да, может и так, но причиняет неудобства. Например, ляжешь почитать хорошую книжку, а не можешь.

– А вы, наверно, под вечер читаете, вот и засыпаете после страницы с непривычки.

– Да нет уж, привычка есть. Еще в детстве помню, на печке лежу с книгой. Мать мне, кончай читать, свет выключит, а я свечку зажигаю.

Интеллигент промолчал. Рабочий, не дождавшись ответа, продолжает:

– Вот воспитание! Захожу в вагон, там сидит детина. Рядом дряхлая старушка, еле дышит.

Интеллигент с положительным пафосом:

– Вы бы сказали ему!

– Да вот, сказал и только потом он зашевелился, то есть, пока не скажешь, не доходит до людей.

– Все зависит от воспитания.

– Не знаю, не знаю. У меня соседи плохие, какие-то, прямо, злые люди, и у них, представьте себе, очень хорошие дети.

– Да, может быть, это только со стороны кажется.

– Нет, – рабочий упорно отстаивал свой тезис, не желая уступать интеллигенту, – каждый день на глазах, нет, отличные ребята.

Он решил сменить тему.

– А что вы думаете, например, про собак? Они ведь продуктов много истребляют. Мне кажется, нецелесообразно. Ведро мяса в день!

–Ну, ведро мяса не так много. Какая разница, на что я свои заработанные деньги потрачу. На мясо иль на что другое.

– Нет, это не все равно. У некоторых, знаете ли, собака даже больше, чем член семьи, для нее отдельную миску надо и прочие излишества. Сосед у меня вот, каждый день собаку выгуливает!

– Получается, он и сам одновременно гуляет, может быть, один бы не гулял.

– Да ведь он, собака, я имею в виду соседа моего, жену бросил, а собаку завел!

Профессор тоже не сдавался:

– А, может быть, ему собака даже ближе чем жена? Знаете такую фразу «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак»?

– Так-то оно так, да ведь он прожил с женой двадцать лет, все у них было, дом полная чаша, трое детей.

– У каждого своя жизнь. Вы вот давеча сказали, что у вас семья пять человек. Кто знает, может быть, ему это в вас не нравится…

Нахимову почему-то был страшно интересен этот разговор, хотя ничего особенного в нем не звучало. Но внезапно в дальнем углу произошел инцидент.

Фанат с красно-белым шарфом начал задирать сидевшего через проход тщедушного паренька. И вроде бы сам не пьяный, но что-то не поделили. Ни с того ни с сего кричит на парня:

– Я тебя повешу!

Бедный паренек испугался, но долговязый мужик вступился за него.

– Ты кого повесишь, пацан?

Встал во весь рост. Его самоуверенное поведение попахивало театральностью.

– «Спартак» проиграл?

– Тебя епет, что ли? Я похож на ярого фанатика?

Однако видно было, что пыл фаната поостыл, никто уже не брал друг друга за грудки. «Профессор» и рабочий внимательно посмотрели на забияк, но, видя, что драки не предвидится, продолжили разговор.

А вскоре электричка подошла к Савеловскому вокзалу.

Нахимов вышел, думая о том, какое колоссальное количество людей живет в Москве. За двадцать минут поездки он узнал о профессоре и рабочем, об умненькой девочке, понимающей, что они с мамой едут не к бабушке, об агрессивном фанате, тратящем свое свободное время на боление за любимую команду. Меняются эпохи, цари, генсеки, а людей в первую очередь, как всегда, заботят их личные проблемы. В этом и есть сущность жизни…

Дальше нужно было дождаться автобус с номером пять, который довезет до ближайшего метро. Он запрыгнул в заднюю дверь, вытащил из кошелька свеженький золотисто-коричневый пятак 1983 года выпуска, только хотел закинуть в кассу, но стоящая возле нее элегантная женщина в светлом плаще попросила:

– Не кидайте, мне на сдачу надо.

Нахимов протянул ей пять копеек, оторвал белый прямоугольный билетик и отошел к окну задней площадки.

Вот и кишащая людьми станция «Новослободская», в толпе которой терялись и физтехи, спешащие в столицу. Студенты ездили в Москву по тысяче и одной причине.

Были физтехи, которые отправлялись сюда ранним-ранним утром с первой электричкой или вовсе оставались на ночь в Москве. Целью являлась покупка билетов на дефицитные спектакли Таганки, Большого театра или Театра Сатиры. Такие мероприятия назывались сносом, поскольку собиралась огромная толпа, подчиняющаяся своим законам и требующая порой грубой физической силы.

Если же не доставались билеты в элитные, физтехи отправлялись в театры поскромнее или же просто в кинотеатры. После жирной зарплаты в тысячу, а порой и в несколько тысяч рублей, выплаченной за работу в стройотряде, физтехи пропадали в шикарных ресторанах, да не одни, а в обществе красивых девушек.

А музеи, а выставочные залы с галереями, а футбольные матчи с участием команд Высшей лиги или, паче чаяния, сборных мира?

А продовольственные магазины, где можно найти пусть и не сто сортов сыра и колбасы, но, по крайней мере, два или три? А знаменитый Елисеевский магазин, где можно купить такие деликатесы, которые остальной стране могли присниться только в новогодних праздничных снах?!

Наконец, девушки, пусть и не знающие интегралов Лебега и ведать не ведающие про уравнение Дирака, но тем не менее обладающие другими, восхищающими глаза и тело, достоинствами.

Нет, хотя и шутили физтехи, что это Москва пригород Долгопрудного, а не наоборот, но ездили они туда с почтением и интересом. Тем более что старшекурсники после четырех лет жизни в Подмосковье перебирались в большинстве своем в столицу.

Нахимов зашел в метро, доехал до «Белорусской», и электропоезд быстро помчал по зеленой ветке. Станция «Горьковская», «Площадь Свердлова». На «Каширской», откуда тянулись две ветки метро, пришлось выйти, потому что металлический громкий голос объявил: «Поезд следует до станции «Красногвардейская».