Елена Ленёва - Расплескавшийся виски

– Да-да, понимаю. Задавайте ваши вопросы.

– Какие еще доводы в пользу этой версии приводила полиция?

– Да, собственно, больше никаких.

– Странно.

– И мне странно.

– Арчи, вспомните тот день. Полиция зашла в дом, эксперты констатировали смерть. У них, что, не возникло вопросов, отчего умер ваш отец?

– Поначалу все думали, что это естественная смерть. Просто папа умер… возраст, знаете ли. Но я настоял на судмедэкспертизе.

– Вы настояли? А разве это не является обязательной практикой?

– Нет, не является.

– Значит, вы настояли на вскрытии. И как вы объяснили свою настойчивость?

– Так и сказал, что я хочу знать точную причину смерти.

– А как отреагировали полицейские?

– Это мое законное право. Но все же они удивились: мало кто в такой ситуации будет настаивать на вскрытии. Все посмертные экспертизы оплачиваются родственниками усопшего. Патологоанатом стоит дорого. А естественная смерть казалась всем очевидной. Доктор, осмотрев тело, также сказал, что не видит никаких насильственных признаков.

– Вы уже тогда что-то заподозрили?

– Не могу однозначно ответить. Возможно, просто расстроился. Возможно, не хотел верить в то, что папы больше нет. Но как только я увидел его здесь… еще этот бокал… у меня возникли сомнения. Я ведь юрист.

– Хорошо. Допустим, поначалу они не видели оснований для возбуждения дела. Но после заключения судмедэксперта? Следственные органы должны были допустить наряду с версией о самоубийстве и версию о насильственной смерти, разве не так?

Арчи пожал плечами.

– Но они хотя бы… э-э… провели экспертизу виски, которое пил ваш отец? Первое, что приходит в голову после получения подобных результатов вскрытия, что человек мог быть отравлен. Откуда взялась в его крови столь большая доза дигитоксина? Это же очевидные вопросы. – Макс был удивлен.

Но Арчи только покачал головой:

– Я сам отдал бокал и три бутылки виски (я не знал, какой именно виски пил отец, поэтому и забрал все открытые бутылки) на анализ на следующий день. Но, кроме виски, ничего другого в них не нашли.

– Вы действовали правильно. Но полиция…

– Полиция считает, что нет никаких доказательств того, что смерть моего отца носила насильственный характер. Следовательно, оснований для возбуждения уголовного дела не имеется. Такой официальный ответ я получил от соответствующих служб. Макс, вы тоже думаете, что нет оснований… и нет доказательств? – тихо спросил Арчи.

– Пока у меня очень мало информации. Однако я допускаю, что это могло быть убийство . Что же касается самоубийства… Тоже вполне рабочая версия. Но в таком случае должны существовать более веские аргументы, подтверждающие версию полиции. Либо вы о них не знаете, либо вы что-то скрываете.

– Нет, я ничего не скрываю, Максим, – уверенно ответил Арчи и спросил: – А на основании чего вы допустили вероятность убийства?

– Я изложу свои доводы позже. А вот расследование полиции меня очень удивляет.

– Да какое расследование! Они совсем его не проводили. И еще этот психолог подключился. – Арчибальд недовольно качнул головой.

– Психолог?

– Да. Какой-то неопрятный тип, который стал выкладывать статистику о самоубийствах стариков в Соединенном Королевстве. Я ему возражал, что, в статистических данных, в основном, речь идет о покинутых родными бедных, отчаявшихся людях, страдающих от одиночества. Но мой отец не был похож на несчастного старика. Однако психолог настаивал. И кто их только учит, таких психологов? У него диплом солидного заведения, знаете ли! – Арчибальд был явно раздосадован.

– А доктор, который назначал лечение? Муррей… Вы говорили с ним? Расспрашивала ли его полиция?

– Да. Именно ему и звонила миссис Стюарт. Это он был здесь в день смерти отца. И полиция его расспрашивала, и мы с сестрой с ним общались. Поначалу он тоже решил, что возраст… сердце дало сбой.

– А потом?

– Потом? Мне кажется, результаты судмедэкспертизы его шокировали. Доктор Муррей считает, что самоубийство маловероятно. Он хорошо знал отца. Тот не был похож на несчастного больного старика, желающего покинуть этот мир.

– Значит, доктор склоняется к версии убийства?

– Нет.

– Хм…

– Он думает, что это несчастный случай. Отец мог взять несколько таблеток по забывчивости. Хотя и не понимает, как такое возможно. Но все же это более логично, по его мнению, чем самоубийство. Еще он сказал, что однажды подобный эпизод уже случался с отцом.

– Интересно. Что за эпизод?

– Несколько месяцев назад отец позвонил Муррею и пожаловался на недомогание и тошноту. Он сообщил, что, видимо, выпил лишние таблетки. Скорее всего, он позабыл, пил или нет утренние лекарства, и решил повторить. Может, и не один раз повторил. Доктор тогда пришел и ввел отцу противоядие. Потом проверял кардиограмму. Я об этом не знал. В первый раз услышал от Муррея. Но оснований не доверять ему у меня нет.

– Отец страдал забывчивостью?

– Я такого не наблюдал. Мне кажется, у него память была – дай бог каждому! Конечно, он записывал в ежедневник какие-то вещи. Но я тоже записываю. Это не может служить доказательством.

– Я бы хотел видеть этот ежедневник. Он здесь, в доме?

– Да. В его комнате. Там все осталось так, как будто папа просто вышел на минутку. Бумаги, вещи…

– А разве полиция не интересовалась его бумагами?

– Они осматривали комнату, но очень бегло. Мне кажется, они сразу отбросили версию убийства и не захотели тратить время на ненужное, по их мнению, расследование, – добавил Арчибальд с сарказмом.

– Я не понял, Арчи. Вы сказали, что в комнате осталось все, как при жизни отца. Но в течение трех недель кто угодно мог заходить туда.

– После осмотра дома полицейскими я закрыл комнату на ключ. На следующий день, когда нам сообщили заключение судмедэкспертов, мы заходили туда вместе с сестрой. Она лишь заглянула внутрь, расплакалась и вышла. Я же остался ненадолго, пересматривал бумаги. Почему-то именно в тот момент я решил, что должен нанять детектива для проведения тщательного расследования. Я понимал, что полиция была слишком небрежна в своих выводах. Поэтому оставил в комнате все, как было при папе.

– Это очень хорошо, – задумчиво проговорил Макс. – А кто там убирает?

– Никто не убирает.

– То есть в течение трех недель никто не заходил в отцовскую комнату?

– Только мы с сестрой на второй день после смерти папы. И неделю назад, когда Максвелл вернулся из экспедиции, мы с ним заходили тоже. Оставались минут пятнадцать. Просто сидели на кровати и молчали.

– Арчи, мне нужно побывать там. И не просто побывать. Я бы хотел все осмотреть. Есть какие-то вещи, на которые вы могли не обратить внимание. А для расследования они могут быть важны. Детали… мм… записи в ежедневнике, лекарства.